Spoudogeloion. История Европы в романах

мраморная?
– Ваша светлость, я никогда не бросаю слов на ветер! Если я говорю, что моя бронзовая скульптура будет лучше мраморной, значит, я уверен в этом! – запальчиво ответил Бенвенуто.
– Посмотрим, – сказал Цезарио, посмеиваясь. – А какой сюжет вы собираетесь использовать?
– Из греческих мифов, ваша светлость. Персей, победивший горгону Медузу. Это намек на вашу будущую победу над проклятым папой.
– Т-с-с! Потише, мессер Бенвенуто! Вы забыли, о государственных секретах? – герцог приложил палец к губам. – Что же, сюжет мне нравится; дерзайте, маэстро, и да поможет вам Великий Творец, создавший всё сущее!
***
Для работы над Персеем требовалась обширная подготовка. Прежде всего, надо было купить новый дом для устройства в нем большой мастерской со всеми необходимыми приспособлениями. К счастью, в покупке такого дома помог герцог Цезарио, распорядившийся приобрести для Бенвенуто выбранное мастером помещение. Заодно герцог велел Бантинели заплатить за переоборудование этого дома под мастерскую, но скаредный казначей выдал Бенвенуто столь ничтожную сумму, что три четверти расходов тому пришлось нести самому.
Ничуть не огорчившись этим обстоятельством, в надежде возместить понесенные расходы в будущем, Бенвенуто с воодушевлением принялся за переустройство доставшегося ему дома: со своими подмастерьями он ломал мешавшие внутренние перегородки, таскал известь и кирпичи для укладки новых стен, работал подручным у каменщиков и плотников.
От перенапряжения у Бенвенуто разболелась поясница. Он вынужден был прекратить свое участие в строительстве, но не желая сидеть без дела, изготовил тем временем по заказу Цезарио золотой пояс для Джеролимы. Пояс был украшен драгоценными камнями и причудливыми узорами; он очень понравился Джеролиме и герцогу Цезарио.
Между тем, строительство новой мастерской было закончено, можно было приступать к отливке Персея. Предварительно Бенвенуто, как было принято, сделал в натуральную величину модель скульптуры из воска и показал ее герцогу. Бенвенуто изобразил Персея в своей излюбленной манере, - герой делал шаг вперед, поднимая отрубленную голову Медузы левой рукой, а в отведенной назад правой руке он держал меч; под пятами у юноши застыло изогнутое обезглавленное тело горгоны.
Цезарио полностью одобрил замысел мастера, но выразил сомнение, - удастся ли изготовить такую сложную композицию методом литья? Бенвенуто отвечал герцогу, что продумал способ отливки и не сомневается в удаче, - после чего Цезарио в шутку благославил его на работу.
Вернувшись в мастерскую, Бенвенуто принялся за отливку Медузы. Приготовив особым способом глину для литейных форм, он изготовил фигуру Медузы сначала на пробу, но она вышла так хорошо, что можно было не переделывать. Бенвенуто лишь сгладил резцом и молотком некоторые незначительные неровности, - и пригласил герцога посмотреть на Медузу. Последние сомнения Цезарио развеялись; таким образом, Бенвенуто с легким сердцем взялся за отливку Персея.
Здесь очень важно было обеспечить сильный и продолжительный жар в печи, поэтому Бенвенуто попросил Бантинели, чтобы были закуплены несколько поленниц сухих дубовых дров. Однако казначей по своему обыкновению тянул с выдачей денег, тогда Бенвенуто заплатил за дрова из собственного кошелька.
Получив топливо, Бенвенуто покрыл восковую фигуру Персея глиняной оболочкой, скрепленной железной арматурой, а потом принялся легким огнем выплавлять воск, который изливался через многочисленные маленькие отверстия в глиняной покрышке. Извлекши воск, Бенвенуто построил вокруг получившейся формы для отливки специальную печь с поддувалом из кирпичей, положенных один на другой так, что между ними образовалось множество просветов, - сделано же это было с той целью, чтобы огонь мог свободно всюду проникать. Два дня и две ночи форма медленно обжигалась в печном жару, после чего, дав ей остыть, Бенвенуто с помощью ворота и крепких канатов осторожно ее поднял, потихоньку переместил в отрытую для литья яму, где и уложил со всеми предосторожностями. Затем подмастерья забросали яму землей, а Бенвенуто в соответствии со своими рисунками и расчетами провел от печи к форме литейные каналы, по которым должна была течь расплавленная бронза.
Уложив бронзовые слитки в печь так, чтобы пламя обнимало каждый из них по возможно большей площади, Бенвенуто сказал своим подмастерьям:
– Ну, начнем с божьей помощью! Смотрите, теперь не зевать! Закидывайте в печь дрова, - жару дайте, как можно больше жару!
Огонь загудел и рванулся в трубу, печь стала быстро накаляться.
– Дрова, дрова, дрова, дрова! – кричал Бенвенуто, торопя работников и сам подбрасывая поленья в печку. – Не давайте огню ослабевать! Жару! Жару!
Скоро в мастерской сделалось невыносимо душно, но Бенвенуто и его подмастерья продолжали поддерживать сильный огонь в печи. Она топилась уже два или три часа, как вдруг один из работников, вышедший во двор по нужде, прибежал оттуда с отчаянным криком:
– Мастер! Беда! Пожар! У нашего дома крыша загорелась!
Услышав это, подмастерья побросали дрова и кинулись, было, к дверям, но замерли, как вкопанные, при страшном крике Бенвенуто:
– Назад! Назад, сучьи дети!
– Но, мастер, крыша обрушится и мы все здесь погибнем, - осмелился возразить ему Бернардино, его ближайший помощник.
– Молчать! – рявкнул на него Бенвенуто. - Никто не погибнет до того часа, когда ему суждено погибнуть. Поглядите в окно: идет большая туча, скоро начнется дождь, - он зальет горящую крышу, а мы будем продолжать плавку. Клянусь всеми святыми, я никому не позволю выйти отсюда и погубить моего Персея! Что вы застыли соляными столпами? Подкидывайте дрова, говорю я вам!
Подмастерья, с опаской посматривая на тлеющий потолок, вернулись к работе; скоро, действительно, пошел дождь и потушил пожар на крыше. Бенвенуто еще раз выглянул в окно и от досады ударил кулаком по стене.
– Проклятый дождь! Тебе надо было только погасить огонь на крыше, но не заливать печь, – сказал он. – Кидайте, кидайте дрова! – крикнул он работникам. – Чертов дождь льет не переставая. Не позволяйте печи остыть!
…К вечеру Бенвенуто устал до изнеможения. Внезапно его стала трепать жесточайшая лихорадка, - такое случалось с ним и раньше в минуты сильного душевного напряжения, но сейчас его колотило столь ужасно, что он вынужден был подозвать к себе Бернардино и сказать ему:
– Дорогой Бернардино, следуй в точности плану, который я тебе объяснил, и действуй со всевозможной поспешностью, так как металл скоро будет уже готов. Тогда вскройте литейные проходы, кочергами пробейте втулки в печи, и я уверен, что форма скоро заполнится. А мне так нездоровится, как никогда от самого рождения, и, право, я боюсь, что через несколько часов меня уже не станет на этом свете.
Кое-как дотащившись до постели, Бенвенуто без сил упал на нее.
– Что с вами, синьор? – спросила его служанка Фьора, напуганная жалким видом Бенвенуто. - На вас лица нет!
– Увы, я умираю! Завтра утром меня уже не будет в живых, - сказал он ей. – Не забудь отнести еды и немного вина моим работникам.
– Да что вы, синьор, с ума сошли! – воскликнула она. - Вы просто устали, скоро у вас все пройдет.
– Нет, моя милая Фьора, я чувствую приближение смерти, - возразил Бенвенуто слабым голосом, закутываясь в одеяло.
– Полно глупости говорить! – прикрикнула она на него, но не смогла удержать слез, и, наклонившись над Бенвенуто, покрыла его лоб поцелуями.
Лихорадка у Бенвенуто всё возрастала. Фьора всю ночь не отходила от постели хозяина перемеживая заботы о нем с горячими молитвами о его выздоровлении.
Утром к Бенвенуто пришел Бернардино.
– Как вы, мастер? – спросил он, избегая его взгляда.
– Плохо. Но почему у тебя такое скорбное лицо? Я ведь пока не умер, - сказал Бенвенуто.
– Синьор Бенвенуто, я пришел с недоброй вестью, - проговорил Бернардино заунывно и мрачно, словно объявляя осужденному смертный приговор. – Ваша работа погибла и ничем на свете ее не поправишь.
Услышав это, Бенвенуто сбросил одеяло и вскочил с кровати.
– Негодяи! – завопил он так, что его слышно было на улице. – Это измена! Но я спасу своего Персея раньше, чем умру!
Оттолкнув пытавшуюся удержать его Фьору, наградив тумаками Бернардино, он в одной ночной сорочке побежал в мастерскую. Его работники со страхом встретили его.
– Послушайте, - закричал он им, - так как вы не захотели или не сумели последовать отданным мной приказаниям, то повинуйтесь мне хоть теперь, когда я самолично стану руководить дальнейшей работой! Но пусть никто из вас не рассуждает, ибо сейчас мне нужны ваши руки, а не советы!
– Приказывйте, мастер! – в один голос воскликнули подмастерья. – Мы станем повиноваться всем вашим приказаниям, пока в вас есть хоть капля жизни.
Бенвенуто подскочил к печи и увидел, что металл совсем загустел. Тогда, бросившись к поленнице, Бенвенуто схватил толстые дубовые поленья, дающие самый сильный жар, и тотчас же наполнил ими печку. Вскоре там развился адский огонь; загустевший металл стал разжижаться и засиял; одновременно вновь начал тлеть потолок мастерской, а со двора прокричали, что опять загорелась крыша.
– Трое человек – тушить пожар! – приказал Бенвенуто. – Дождь наполнил водой все бочки, таскайте ее ведрами на крышу и заливайте пламя! Остальные – помогают мне! Несите сюда вон ту большую болванку олова и бросайте ее в печь!
Повинуясь указаниям Бенвенуто, каждый из подмастерьев работал за двоих, да и сам он не отставал от своих работников, - его лихорадка бесследно прошла. Дело успешно продвигалось, но вдруг раздался взрыв, словно молния мелькнула в мастерской: взорвалась крышка печи, не выдержав нагрева. Бронза стала выливаться на пол, работники с испугом уставились на Бенвенуто, не зная, что предпринять.
– Пробивайте втулки в печи, открывайте устья литейных каналов, будем заливать форму! – быстро распорядился он и, взяв кочергу, начал пробивать одну из втулок.
Через минуту металл полился в форму. Подмастерья радостно загалдели, но Бенвенуто с тревогой сказал:
– Скорость литья недостаточная. Видимо, не хватает бронзы в печи. Бегите по всем комнатам, собирайте оловянную посуду, - блюда, чашки, тарелки, все что есть, - и тащите сюда!
Побросав все нашедшееся в доме олово в печь, Бенвенуто впервые за утро вздохнул спокойно, ибо увидел, что бронза сделалась совершенно жидкой, и форма хорошо наполняется ею. Он перекрестился и с воодушевлением произнес:
– Благославен будь, о Боже! Воистину ты всемогущ!..
После того как форма заполнилась, Бенвенуто снова отправился в постель, - и так хорошо выспался и отдохнул, как давно не отдыхал. Проснулся он далеко за полдень и почувствовал зверский аппетит.
– Фьора! Фьора! – позвал он. – Где ты, моя кошечка? Покорми меня чем-нибудь, я жутко проголодался!
– И этот человек прошлой ночью собирался умирать? – со смехом сказала Фьора, войдя к нему с подносом с едой. – Я так и подумала, что вы захотите покушать, когда проснетесь, поэтому зажарила для вас жирного каплуна.
– Давай его скорее! – воскликнул Бенвенуто. – И хлеба, и сыра, и зелени, и вина! У меня такое ощущение, будто я не ел неделю!
– Видно, ваша лихорадка