Spoudogeloion. История Европы в романах

эксперименте… Однако что-то мы заболтались о науке и я забыл, прости меня ради бога, поинтересоваться тем, как ты живешь. Давно ли ты вернулся из Индии?
– Из Индии? – удивленно переспросил Бенвенуто. – Я никогда не был в Индии.
– Ты не был в Индии? – Андреа недоуменно посмотрел на него. – Но я же сам сажал тебя на корабль! Вспомни хорошенько: прощаясь со мною, ты убеждал меня выпивать каждое утро натощак по стакану мочи для бодрости духа и общего оздоровления. Я так теперь и делаю, а ты говоришь, что не был в Индии!
– Я не был в Индии, - повторил Бенвенуто, - я был…
– Завидую я тебе, - задумчиво сказал Андреа, - в Индии хорошо! Страна сакральных знаний… Должно быть, ты познал там много нового, в Индии-то!
– Черт побери, я не был в Индии! – вскричал Бенвенуто, начиная терять терпение.
– Я бы тоже хотел поехать туда, - продолжал Андреа, не слушая его. – Бог мой, а действительно, не поехать ли мне в Индию, – вслед за тобой, дорогой друг? А после мы поделились бы с тобой впечатлениями об этой удивительной стране. Хотя о чем я? Я не могу сейчас поехать в Индию, у меня полно незаконченных опытов. Мое изучение особенностей работы человеческого организма дало потрясающие результаты, обобщая которые и попутно применяя известные методы сравнения, выведения и наведения, - я прихожу к интереснейшим выводам.
Начнем, положим, со сравнения. Еще древние сравнивали человеческий организм с государством. Данная аналогия, по моим наблюдениям, совершенно справедлива; два признака позволяют нам утверждать это, - я имею в виду работу систем пищеварения и мозга. Рассмотрим работу системы пищеварения. Ясно, что для нормального функционирования организма, он должен постоянно получать питательные вещества. Проводя аналогию с государством, питательные вещества, получаемые человеческим организмом, сравнивают, как правило, с доходами, которые государство получает от различных видов хозяйственной деятельности населения, - но я провожу сравнение не с хозяйственной, а с политической жизнью. При такой аналогии под питательными веществами следует понимать людей, занятых в управлении страной; эти люди, попадая в государственный организм, перевариваются им и превращаются в то, во что превращается пища в организме человека, - в фекалии. Разница с системой пищеварения человека заключается лишь в том, что в человеческом организме процесс превращения здорового продукта в фекалии идет сверху вниз, а в государственном организме наоборот – снизу вверх. Соответственно, меняется расположение жизненно важных частей тела: то что у человека считается задницей, в государстве превращается в голову, но, став головой, задница, по сути, остается задницей – она, естественно, не имеет мозга, а потому не может управлять государственным организмом, чему мы видим множество примеров. Иногда это вызывает недовольство, но если принять за основу мою теорию, это недовольство отпадает сами собой – нельзя же ожидать от задницы, чтобы она работала как голова! Кстати, дабы не было путаницы, надо иметь в виду, что голова от задницы отличается по целому ряду морфологических признаков; один из них – двудольное разделение последней. Следовательно, если голова не может состоять из двух частей, то для задницы это нормальная особенность.
Теперь перейдем к рассмотрению метода выведения. Приведу два примера, наглядно показывающие принцип его применения. Ты, наверно, подумал, что речь пойдет о мочевом пузыре и прямой кишке? Отнюдь! Я приведу в качестве примера дыхание и потоотделение. При этих процессах, помимо выделения вредных примесей из организма выходит также избыток тепла и влаги, - таким образом, общее правило, предписывающее избавление от излишков, проявляется в самом наглядном виде в дыхании и потоотделении. Есть ли нечто похожее в государственном теле? Конечно, есть! Когда часть членов общества, так называемые «уважаемые люди», присваивают себе большую долю богатства страны, то они исполняют функцию потоотделения, выводя из государства средства, которые вызывают его перегрев. Одновременно эти люди забирают из государственного организма все худшее, что в нем есть, поэтому о них можно сказать, что они его вредный выдох или пот, напитанный вредными примесями. Не будь этих людей, государственный организм накапливал бы вредные вешества и отравлялся их ядом, а так ему остается лишь избавиться от них, и он – чист.
Изучив методы сравнения и выведения, рассмотрим метод наведения. Здесь мы должны продвигаться от частных признаков к общим. Я покажу на двух примерах, как это происходит. Огромную роль в защите тела играют волосы и кожа. Волосяной и кожный покров – это панцирь, обороняющий нас от враждебных посягательств окружающего мира. Отсюда вывод: если панцирь плох, то и защиту нельзя назвать хорошей. Значит, волосы и кожу нужно тщательно беречь, чтобы не погибнуть. Возвратимся теперь к государственному организму. Что в нем волосы и кожа? Ответ очевиден: волосы – это государственные секреты, кожа – правосудие страны. Как мы знаем, густой волосяной покров прикрывает и защищает наиболее уязвимые части тела; эту же функцию выполняют государственные тайны. Без них государство не только было бы уязвимым, но с эстетической точки зрения выглядело бы безобразным. Представим себе обнаженного человека, на голове и теле которого нет ни единого волоска – отвратительное зрелище! Такой же отвратительный вид имел бы государственный организм, если бы лишился покрова таинственности.
С другой стороны, можно ли чувствовать себя хорошо, имея тяжелые кожные заболевания? Нездоровая кожа, исходя из моих наблюдений, либо является следствием губительного влияния внешней среды, либо это характерный признак внутренних заболеваний. Я утверждаю, что мытье кожи мало помогает при таких болезнях, надо лечить весь организм. В запущенном же состоянии болезнь приобретает необратимый характер; вот, посмотри на эту ногу, разъеденную чесоткой!
Андреа вытащил из банки часть человеческой ноги и пихнул ее под нос Бенвенуто. Тот испуганно отпрянул в сторону и воскликнул:
– Ради бога, Андреа! Я и так тебе верю, ты говоришь очень убедительно.
Андреа довольно улыбнулся и бросил ногу обратно в банку.
– Все о чем я говорю, подкреплено кропотливыми опытами и тщательным анализом. У меня тут собраны сотни фрагментов человеческих органов, как больных, так и здоровых. Исследование и работа с ними открывают передо мною картину мироздания, ибо человек – слепок его.
– А искусством ты больше не занимаешься? – спросил Бенвенуто, опасаясь, что Андреа вновь начнет свои рассуждения, да еще, пожалуй, захочет подкрепить их показом экспонатов.
– Искусством? – презрительно хмыкнул Андреа. – А что оно дает в плане познания истины?  Признаться, я до сих пор жалею о том, что потратил на него столько времени в молодости.
– Но красота? Но творчество?  Ты их отвергаешь? – возмущенно сказал Бенвенуто.
– Красота? Нет ничего красивее истины, поэтому я испытываю несравненно большее эстетическое удовольствие, разглядывая печень пьяницы и уже начиная понимать, как именно ее разрушило вино, чем глупо таращась на какого-нибудь белокаменного истукана. Творчество? Но оно во стократ выше, когда я разгадываю секреты природы и овладеваю ими, подобно Господу, чем когда часами подбираю цвет, чтобы нарисовать пару бессмысленных кипарисов на фоне заходящего солнца, - гордо отвечал Андреа. – Искусство – это только зеркало, отражающее окружающий нас мир, а наука – дверь, открывающая путь к сокровищам Вселенной.
– Нет, - не согласился Бенвенуто, - искусство не зеркало, – скорее, оно факел, освещающий нам дорогу. Но оставим споры, я к тебе приехал по делу: не знаешь ли ты, где сейчас можно поработать мне, человеку отвергаемого тобой искусства, дабы получить признание и вознаграждение? Не осталось ли у тебя связей среди меценатов и властителей – покровителей прекрасного?
– Ты хочешь стать поденщиком? Если уж заниматься искусством, не лучше ли быть независимым? – удивленно приподнял брови Андреа.
– Ты забыл, что в нашем кругу независимость – неразлучная сестра нищеты. Если появляется первая, то появляется и вторая, – усмехнулся Бенвенуто.
– Науке, впрочем, тоже нужны покровители, – сказал Андреа. – У меня есть один такой, он интересуется некоторыми моими исследованиями, - я пишу ему о них и получаю от него деньги. Это – герцог Цезарио, сын покойного папы.
– Герцог Цезарио? Как я не подумал о нем! – хлопнул себя по лбу Бенвенуто. – Но разве ему удалось сохранить свое герцогство?
– Сразу видно, что ты давно не был на родине, мой друг! – заметил Андреа. – Пока ты находился в Индии, герцог Цезарио укрепил свои владения и отбил все атаки папского войска. Более того, он их расширил, и сейчас они граничат с владениями Флоренции. В часе езды отсюда находится наша граница, а за ней теперь начинаются земли герцога Цезарио.
– Спасибо, дорогой друг! – обрадованный Бенвенуто хотел обнять Андреа, но вовремя одумался. - Герцог Цезарио, – ну, конечно, вот к кому я поеду! Он приглашал меня к себе, когда еще был жив покойный папа. Надеюсь, герцог не забыл меня и его приглашение остается в силе.
– Поезжай. Мне кажется, Цезарио является исключением из моей теории об аналогии  системы пищеварения человека и государственного организма, – с некоторым сомнением сказал Андреа. – Исключения, однако, лишь подтверждают правила… Может быть, ты погостишь у меня несколько дней? Я бы с удовольствием послушал твои рассказы об Индии, а ты смог бы принять участие в моих опытах.
– Нет, нет! – Бенвенуто вскочил со стула, взял плащ и шляпу. – Я поеду. Мне было очень приятно повидаться с тобой, но я должен спешить. Мне опасно оставться вблизи Флоренции, я вызываю сильное раздражение своих врагов.
– Раздражение… Нервы… Сколько еще загадочного в этой области, – задумчиво произнес Андреа, пристально глядя на какую-то склянку в углу. – У меня давно зреет мысль о некоем опыте… Да, поезжай, мой друг, я тебя не задерживаю! Даст бог, мы еще вдвоем съездим с тобой в Индию.

Часть 2. Как не продешевить, продавая свой талант. О том, как деньги создают проблемы, и как деньги решают проблемы. О безотносительности времени к творению. Об искусстве развлечений

– Его светлость поручил мне обговорить с вами условия вашей работы у него, - говорил  герцогский мажордом и казначей Бантинели, обращаясь к Бенвенуто. – Вы жаждете снова взяться за дело, не так ли? Очень хорошо, его светлость поощряет таланты, его двор - самый изысканный и великолепный во всей стране. Я думаю, что если светлейший герцог назначит вам содержание в триста золотых в год, вам этого будет вполне достаточно.
– Я чрезвычайно признателен его светлости герцогу за заботу о моей скромной персоне, - поклонился Бенвенуто. – Я знаю, что он неизменно покровительствовал мне и употребил все средства, дабы найти заступников, спасших меня от неминуемой смерти, которую уготовил мне проклятый Алессандро. Передайте его светлости мою глубочайшую благодарность; хотя ныне он наносит мне великую обиду, она не стоит и тысячной доли оказанного мне благодеяния. Прощаясь с ним, обещаю, что где бы я ни был, везде буду, пока только