Spoudogeloion. История Европы в романах

виноват. Однако ты пришел к потерпевшим с оружием? Они говорят, что у тебя в руках был здоровенный тесак.
– Вот этот тесак, ваша честь, - Бенвенуто достал из-за пояса свой маленький ножик. – Если бы я собирался напасть на этих господ, разве не должен я был обзавестись оружием пострашнее? Тем более, что там была целая орава их родственников; да вон они сидят в зале!
– А ты – хитрец! – сказал председатель. – На всё у тебя есть ответ. Но их брат все-таки пострадал от твоей руки.
– Да, я дал ему пощечину…
– Врет, он ударил его кулаком! – возмущенно выкрикнул Сальвадоро.
– В голову кулаком ударил! – подтвердил Микеле.
– Виноват, ваша честь. Действительно, я ударил его кулаком, - сознался Бенвенуто. – Это потому, что я не помнил себя от гнева. А вообще-то я хотел дать ему пощечину.
– Опомнись! – перебил его Джулиано. – Что ты такое говоришь! Да будет тебе ведомо, что удар кулаком расценивается законом как незначительный проступок, как следствие излишней горячности в споре или ссоре. Но пощечина – совсем иное дело. Пощечина – это оскорбление, несмываемая обида, позор; человека, давшего пощечину, ждет тюремное заключение или большой денежный штраф.
– Пощечину, именно пощечину я хотел ему дать! – упрямо сказал Бенвенуто. – Как еще наказать подлеца, издевающегося над тобой? Сколько негодяев, совершая подлости, пытаются казаться порядочными людьми, - а сколько таких среди тех, кто поплевывает на нас с высоты своего положения! Но пощечина срывает маску с подлеца, потому что все видят тогда, что он подлец, – и ни власть, ни богатство не спасут его от презрения и осмеяния. Поистине, для негодяя пощечина – хуже, чем удар кинжалом!
– Предерзкий молодой человек, - пробормотал председатель суда, почему-то смутившись.
– Оставь свои рассуждения для друзей! – прикрикнул Джулиано на Бенвенуто. – Факт остается фактом: ты ударил потерпевшего кулаком, а не пощечину ему дал.
– Но зачинщик драки все-таки этот юнец! – воскликнул заместитель председателя суда. – В зале находятся свидетели, видевшие это.
– Господин председатель суда! Послушаешь свидетелей, так выходит, что у Бенвенуто забот иных нет, как только задирать честных граждан, - заметил Джулиано. – Между тем, он – трудолюбивый и талантливый юноша, который своим тяжким ремеслом зарабатывает на жизнь не только себе, но и своему престарелому отцу, а также семье своей старшей сестры, претерпевающей нужду и лишения в чужом городе. Дай бог, чтобы у нас было побольше такой молодежи, - но подобные ему, к несчастью, очень редки!
– А может, к счастью, - буркнул себе под нос председатель, а потом сказал секретарю: – Суд будет совещаться.
Секретарь немедленно ударил в колокол и прокричал:
– Всем покинуть зал! Вас вызовут, когда суд примет решение!
***
Судьи совещались недолго. Вновь прозвучал удар колокола, и после того как обвиняемый, потерпевшие и свидетели вернулись на свои места, председатель зачитал приговор. Бенвенуто признавался виновным в нарушении общественного порядка, в развязывании драки. Он приговаривался к пени в четыре меры муки в пользу монастыря Затворниц.
– Учтите, молодой человек, что вы в последний раз отделались так легко, – сурово сказал председатель суда, закончив чтение приговора. – Если вы станете продолжать бесчинствовать, то вас ждет самая строгая кара.
– Но, ваша честь…
– Молчать! Я не давал вам слова. Извольте повиноваться и помните о моем предупреждении. Пройдите к судебному приставу, он проследит за исполнением приговора.
Переговорив с приставом, Бенвенуто стал дожидаться Джулиано. Тот вскоре вышел из зала суда и, улыбаясь, сказал юноше:
– Вот я и опять тебе пригодился, дорогой мой Бенвенуто! Видишь, как хорошо всё закончилось… Скажу тебе по секрету, заместитель председателя и еще двое наших судей требовали выслать тебя из города или присудить к штрафу в двадцать пять золотых, но мне удалось переубедить их, напомнив им кое о чем… Кстати, как мой очередной заказ, Бенвенуто? Ты уже приступил к нему?
– Да, я уже начал работу, - рассеяно ответил он, а затем горячо проговорил: – Я не понимаю, за что меня наказали? Где  же справедливость?!
– Э, ты еще так молод! – усмехнулся Джулиано. – Ты полагаешь, что в судах существует справедливость? Ты меня рассмешил! Знаешь, отчего заместитель председателя был так настроен против тебя? Открою тебе тайну: когда твои враги, Сальвадоро и Микеле, пришли сюда, они первым делом к нему заглянули и столковались с ним частным образом, а он уже постарался повлиять на председателя. Думаю, что и те двое наших судей, что хотели тебя упечь, тоже заранее получили вознаграждение. Нет, господин председатель суда правильно сказал: ты легко отделался, могло быть гораздо хуже, - особенно, если бы твои враги не поскупились и постарались сговориться с ним самим, а не с его заместителем.
– Да это просто вертеп какой-то! А я-то, дурак, пришел сюда, полагаясь исключительно на свою правоту! Ну, если суд не ищет справедливости, то мы сами ее отыщем! – распаляясь, закричал Бенвенуто.
– Что ты собираешься делать? Остановись, безумный! Ты что, хочешь заменить собой правосудие? – сказал Джулиано, с ужасом глядя на юношу.
– Правосудие? Ха, ха! Если закон стал беззаконием, если правду подменила кривда, то выходит, что и суд сделался незаконным и превратился из правосудия в кривосудие! Пусть же тогда станет законом то, что считается незаконным!
Бенвенуто страшно расхохотался и направился к выходу.
– Остановись! – повторил Джулиано и попытался схватить Бенвенуто за рукав, но тот увернулся и выбежал из здания суда.
– Безумец! Он положительно сошел с ума. Ну, наломает он дров!.. Боже, а как же мой заказ? – судья с отчаянием всплеснул руками.
***
Бенвенуто мчался по улицам, сшибая с ног тех, кто попадался ему на пути. Проклятья и ругательства сопровождали его, но, несмотря на то, что Бенвенуто столкнул в сточную канаву члена магистрата, грубо пихнул рыночного надзирателя и перевернул портшез с женой начальника таможни, - никто не захотел связываться с оголтелым юнцом, известным своим отчаянным характером.
В считанные минуты Бенвенуто достиг дома Сальвадоро и Микеле. Дверь в их лавку была открыта, поскольку еще не наступило время заканчивать работу. Отбросив в сторону приказчика, который пытался загородить лестницу, ведущую в жилые покои, Бенвенуто ворвался в большую комнату дома.
Вся семья сидела за столом. При виде Бенвенуто на лицах Сальвадоро, Микеле и всех их домочадцев появилось выражение беспредельного ужаса. Лишь Герардо, который, по словам главного судьи, был еле жив, не поддался страху и проявил завидную расторопность: он мгновенно бросился на Бенвенуто, за что пострадал во второй раз за сегодняшний день, получив удар ножом в грудь. Но так как нож был очень мал, то он не нанес никакого вреда Герардо, - камзол, колет и рубашка были порезаны, однако кожа даже не поцарапана. Тем не менее, Герардо, почувствовав удар и услышав треск разрываемой одежды, решил, что настала его смерть.
– Великий боже! – жалобно воскликнул этот дюжий молодец и замертво свалился на пол.
– Ага! Один готов! – закричал Бенвенуто и расхохотался еще страшнее, чем в здании суда. – Подлецы! Я всех вас уничтожу! Наступил ваш последний день!
Сальвадоро и Микеле упали на колени перед Бенвенуто и их примеру последовали все находившиеся в комнате.
– Прости меня! – завыл Сальвадоро.
– Пощади! – молил Микеле.
– Ради моих детей! – плакал Сальвадоро.
– И ради моих! – рыдал Микеле.
– Пощады, пощады, пощады! – жутко завывали их жены и дети.
Бенвенуто вдруг стало стыдно и смешно.
– Да будьте вы прокляты! – сказал он и снова захохотал, но уже не так ужасно, как в прошлый раз.
С трудом продираясь сквозь коленопреклоненных, хватающих его за ноги, плачущих и воющих мужчин, женщин и детей, Бенвенуто добрался до лестницы, спустился вниз и вышел на улицу. Ярость, утихшая было наверху, тут вновь овладела им.
– Будьте вы прокляты! – повторил он со злостью и погрозил кулаком окнам второго этажа.
– Вот он! Держи его! – раздался чей-то возглас.
Бенвенуто оглянулся и увидел приказчика, которого оттолкнул пять минут назад, прорываясь в жилые покои дома. Приказчик времени даром не терял и успел за эти пять минут собрать дюжину своих соседей, вооруженных заступами, молотками, обрезками железных труб и палками.
– А, вот оно! Это-то мне и нужно! Держитесь, мерзавцы! – радостно прокричал Бенвенуто.
Взревев, словно бык, он ринулся в самую гущу нападавших и одним махом опрокинул четверых или пятерых из них. Остальные немедленно накинулись на него, охаживая теми предметами, что принесли с собой, но Бенвенуто, не ощущая ни малейшей боли от ударов, с таким неистовством колол направо и налево своим ножиком, орудуя одновременно кулаком левой руки, что надолго отваги у нападавших не хватило. Сначала один из них пустился наутек, потом другой, а после разбежались все остальные.
Бенвенуто перевел дух и осмотрел себя. Как ни удивительно, у него не было ни одной серьезной раны, только порезы да синяки, но вот куртка его пришла в полную негодность. Она была вся искромсана, капюшон оторван напрочь, рукава держались на честном слове, а шнурков, составляющих главную гордость наряда, не осталось ни единого. Бенвенуто снял ее и отбросил в сторону, решив, что лучше пойдет по городу в одной рубашке, чем в такой куртке.
…Через четверть часа после окончания сражения на поле битвы стали возвращаться солдаты разбежавшейся армии. Приказчик из лавки, как самый храбрый воин, явился первым. Не обнаружив нигде поблизости противника, он внимательно исследовал оставленный плацдарм и нашел брошенную куртку Бенвенуто. Подняв ее палкой, он показал трофей своим соратникам, стоявшим поодаль.
– Смотрите, этот одержимый так быстро удирал, что забыл свою одежду!
– А может, он еще вернется за ней? – робко спросил кто-то.
Это предположение вызвало некоторое смятение в рядах армии и воины попятились назад.
– Перестаньте! – храбро сказал приказчик, оглядываясь. – Мы задали ему жару! Сейчас он удирает так, что пятки сверкают, - до куртки ли ему?
Приказчик демонстративно швырнул ее наземь, к ногам бойцов.
– Чертово отродье! – завопил один из них и пнул куртку ногой.
– Бей ее! – вдруг истошно закричал его товарищ и нанес ей страшный удар.
– Бей ее! Бей! – поддержали остальные воины и принялись зверски избивать ни в чем не повинную и без того пострадавшую от них куртку Бенвенуто.
Били они ее с таким остервенением, что она скоро превратилась в груду лохмотьев; после этого бойцы уничижительно поплевали на нее, а после снова подняли и с торжествующими  криками понесли по улицам города, рассказывая всем о своей блестящей победе.
***
– Оставайся здесь, сколько хочешь, Бенвенуто. Даже если бы ты был повинен во всех существующих на свете преступлениях, то и тогда я не выдал бы тебя властям, - говорил аббат Джеронимо, настоятель монастыря Святой Марии. – И не потому, что ты мой духовный сын, а просто должно быть на земле место, где самый закоренелый злодей услышит доброе слово утешения. Христиане ли мы, если отвечаем злом на зло и ненавидим ненавидящих нас? Как можем мы судить грешников, если сами великие грешники? Господи Иисусе, что