умерла?
- Да. Зачем ты потащил её с собой, когда убегал?
Внушительный нож вновь притянул к себе взгляд Морехода, и матрос не рискнул намекнуть, что узнал её в мисс Лич.
- И вообще непонятно, зачем тебе понадобилось бежать? Сказал бы прямо и честно, что хочешь уйти, и я бы тебя отпустил, - продолжал Хьюго.
«Быть не может, что он не догадывается», - сомневался Мореход.
- Я испугался, - объяснил он. – Я решил, что раз я новый человек в команде, то ты подумаешь, что это я стянул бриллианты. Ты в то время был таким страшным. Если бы не эта проклятая пропажа, я бы от тебя не ушёл.
- А ведь я подумал на тебя, когда ты сбежал. Только мы все решили, что ты утонул вместе с камнями. Я и сейчас не уверен, что ты их не стащил.
- Если бы я их стащил, то был бы сейчас богачом, и мы бы здесь не встретились, - привёл веский довод Мореход.
Хьюго помнил, что не должен знать о фальшивых камнях.
- Тоже верно. Так кто же меня обокрал? Я-то подумал на тебя и успокоился. Что же теперь делать? Неужели это сделал кто-то из моих ребят? Но почему же они не пользуются своим богатством, а продолжают плавать со мной?
Это было разыграно очень правдиво, и Мореход успокоился, решив, что ему поверили.
- Что теперь сделаешь? – продолжал кок. – Бриллианты пропали, и с этим надо смириться. Я и смирился, причём, очень давно, но ты напомнил о них. Теперь уж я не смогу доискаться до истины и оставлю всё, как есть, но одно скажу тебе, Мореход: не приведи тебе Господь увидеть, как на твоих руках умирает ребёнок.
И он, ни на что не намекая, а лишь от избытка энергии, с силой всадил нож в кусок мяса, заставив собеседника вздрогнуть.
«Я буду с Френком, - решил Мореход. – Линч – человек странный. Он способен простить украденные бриллианты, но, если дознается, что это я чуть не убил Дика, он мне этого не простит».
- Да, Хьюго, я помню, как болел Тигр, и переживал за него. Кстати, он спас мне жизнь во время шторма.
«Напрасно», - подумал кок, а вслух сказал:
- Значит, счастье для тебя, что он тогда не умер.
- Ты говоришь, что Френк обещал вам по девятой части сокровищ? – переспросил Мореход, решив, что совсем уж отказываться от союза с Линчем не надо. Раз он не подозревает его в попытке убить Дика, а если подозревает, то не стремится прикончить, то вряд ли прикончит в дальнейшем.
- Да, - подтвердил Хьюго, не понимая, куда тот клонит.
- Сначала клад хотели разделить на три части, потом – на четыре. Появились Рыжий с женой, и долей стало шесть. Теперь их девять.
- Девять, если ничего не давать матросам, - напомнил Хьюго. – Поговорив с Френком, я понял, что их решено обмануть.
- Да, двадцать два человека на один клад – это слишком много, - подтвердил Мореход, пристально глядя на кока. – Но мне кажется, что кто-нибудь может счесть, что и девять – это большое число.
- Догадываюсь, на что ты намекаешь, - кивнул Хьюго, решив ему подыграть, хотя его меньше всего заботил делёж воображаемых сокровищ. – Сам я с кладами никогда не сталкивался, но знаю, что иногда кое-кто ухитряется вообще не делить найденное. Но я надеюсь, что ты честный парень и не дашь обмануть ни себя, ни других. Я сам такой. Полагаю, что честным людям надо держаться вместе.
Они заговорщически кивнули друг другу, и, чуть помедлив, Мореход ушёл.
«Он боится Френка, и я понимаю его, - думал Хьюго. – Мне безразлично, кто из них кого обманет или убьёт, но для меня эта недоверчивость может оказаться полезной».
«Намёк сделан и принят, - размышлял Мореход. – Это ещё не сговор, а всего лишь возможность сговора. Если бы Френк был без Салли, то я бы, пожалуй, был заодно с ним, но меня пугает, что они вдвоём. А если с ними и Рыжий? Кто знает, что у Френка на уме? Нам он говорит одно, а думать может по-другому. Френк, Салли и Рыжий – это сила. Но Линч, Тигр и Мулат не слабее. Правда, Линч может при дележе сокровищ отомстить мне за Дика и кражу бриллиантов, а Френк два раза повторил, что первоначально нас было только трое. Кому же довериться? Если соединиться с Мартом, то нам вдвоём не устоять против всех. Чёрт с ним, с Мартом, пусть поступает, как ему вздумается, а я присоединюсь к Линчу… нет, к Френку… Или к Линчу? Есть ещё время подумать. Главное, что клад существует и Линч с Мулатом знают способ его отыскать. С кем бы я ни был, но свою часть получу. Только как быть с Джейн? Как мы сможем сбежать, если я буду вместе со всеми искать клад? И делить его мы будем не возле выкопанной ямы, а после, скорее всего по прибытии в Англию. Удастся ли мне сбежать с сокровищами и моей Джейн там?
Мореход не подозревал, что представляет собой законченный образчик буриданова осла, только выбор у него был ещё сложнее: между Линчем и Френком и между богатством и любимой девушкой. На свою беду, он даже не знал об этом знаменитом четвероногом, а если бы был чуть образованнее, то понял бы, что если он не хочет повторить трагическую судьбу страдальца, павшего жертвой научного эксперимента и собственной нерешительности, то надо не метаться между представлявшимися возможностями, а сделать окончательный выбор.
Глава 19
Умение общаться с людьми
Жизнь вернулась в прежнюю колею, и для пассажиров ничто не изменилось на шхуне, они лишь заметили, что капитан Йенсен стал часто уходить с палубы, предоставляя управление своему помощнику, да два матроса, которые, как им казалось, появились совсем недавно, стали неизменными спутниками, а может, подручными мистера Брайтона. Последнее обстоятельство никого, кроме Джейн, не касалось, а ей оно было неприятно лишь тем, что один из этих матросов, тот, у кого губы постоянно расползались в противную улыбку, словно нарочно попадался ей на пути, когда она выходила на палубу, и при этом смотрел очень странно, словно чего-то от неё ждал. Поклонение – очень приятная вещь, но при условии, что есть возможность держаться подальше от нежелательных поклонников. Частое отсутствие Акселя волновало только Розу, каждый раз выходившую на палубу с замирающим в ожидании встречи сердцем и, пусть эта встреча выражалась для неё лишь в робко произнесённых словах приветствия, но девочка была счастлива уже тем, что могла стоять возле предмета своей любви и смотреть на него.
От мисс Фэрфакс, разумеется, не могла укрыться новая привычка неприятного капитана, и она заметила:
- Странно, что именно теперь, при молодом неопытном помощнике, он позволяет себе отдыхать.
Роза сейчас же вступилась за своего кумира:
- Значит, этот помощник надёжнее, чем прежний, тётя.
Эстер, не хотевшая сказать ничего плохого, а лишь выразившая удивление, не стала продолжать спор. Ей было неприятно, что племянница по-прежнему влюблена в такого недостойного человека, но так как любовь эта была тайной, безответной и не обещала развития, то она уже не беспокоилась, хотя и приглядывала за девушкой. Она не признавалась себе в том, что сама переживала нечто похожее, с той только разницей, что их с Мулатом чувства были взаимны. Вот и сегодня, выходя на утреннюю прогулку, она с трепетом гадала, удастся ли ей увидеться с матросом или тот будет занят.
Френк сначала с издевательским любопытством наблюдал за развитием этой странной любви, но потом это чистое чувство стало задевать его. Нечто подобное он испытал, когда наблюдал за мирным счастьем в семье Одина. Была ли это ревность к чужой радости, неосознанное сожаление, что сам он не испытывает её и не способен ею наслаждаться, но он уже с лёгким раздражением смотрел, как озаряются лица мисс Фэрфакс и Мулата, едва они друг друга увидят.
«Линч сделал своему приятелю слишком роскошный подарок – любовь и деньги, - думал он, глядя на беседующих влюблённых. – И ведь как пристойно у них всё происходит! Слова и взгляды. Ни тайных поцелуев, ни даже пожатия рук. Тихо и спокойно дело дошло бы до свадьбы, и, чего доброго, оба были бы счастливы в семейной жизни. Обычно, завоевав любовь, люди начинают мечтать о деньгах, а, женившись на деньгах, сожалеют об отсутствии любви. Этот глупец недостоин получить даже что-то одно, а уж завладеть и тем и другим будет высшей несправедливостью».
И в его тёмной изменчивой душе вставали жестокие видения из вероятного будущего старой девы и одноглазого матроса. А эти двое не подозревали, что их запоздалая любовь, если только истинная любовь может быть запоздалой, способна в ком-то вызвать зависть. Они говорили о всяких пустяках, упиваясь звуками своего имени, приобретавших в любимых устах тайное значение, и не думали о будущем, наслаждаясь настоящим. Им было безразлично, что произносят их губы, так как главный разговор вёлся без слов. Сегодня они были особенно счастливы и не догадывались, что в последний раз глядят друг другу в глаза, не отрываясь и не замечая времени.
Капитан Йенсен тоже удивлялся любви, соединившей двух людей из разных миров, и смотрел на неё хотя, разумеется, и без затаённой зависти, но с очень тяжёлым чувством. Несчастная женщина не знала, что её избранник – преступник. Он сам долго сомневался в этом, видя, как отличается поведение Сандерса от поведения людей, с которыми он был связан, даже хотел высадить его со шхуны вместе с его другом коком, но теперь он вынужден был признать, что матрос – один из шайки негодяев, а Линч с Брайтоном ничем не отличаются от него. Что же ждёт мисс Фэрфакс в скором будущем? Но хуже всего то, что он не мог ни предупредить её, ни даже просто посоветовать ей быть осторожнее.
Капитана Линча одолевали другие заботы, но и он не был доволен такими последствиями своей старой шутки. Впрочем, он был уверен в своём влиянии на друга и надеялся на благоразумие сестры профессора, которое подскажет ей, что эта странная любовь должна закончиться, когда придёт время покинуть «Александрию». А на то, чтобы это время пришло и уход со шхуны произошёл благополучно, и были направлены все помыслы Хьюго. В данный момент его заботила карта, а вернее, не сама карта, а странное отсутствие интереса к ней у Френка. Как мог этот человек, заполучив двоих, кто мог бы помочь расшифровать её, не поторопиться воспользоваться этой возможностью? Было что-то настораживающее в этой сдержанности, поэтому Хьюго начал терзаться мрачными подозрениями, едва успев поздравить себя с тем, что успешно вошёл в шайку Френка и доказал собственную необходимость, а также необходимость Дика и Мулата.
В большинстве случаев бывает, что человек приписывает другому мысли, планы и даже поступки, о которых тот не подозревает. Вот и Френк не обращался к Хьюго с предложением рассмотреть карту не из-за недоверия или иных тайных и опасных для кока помыслов, а из-за желания показать себя и свою команду с лучшей стороны. Пока впечатление портил только Рыжий, валявшийся в кубрике с морской болезнью. Как сытый не разумеет голодного, так и здоровый не может понять больного, пока сам не испытает его страданий. У Френка была устрашающая выдержка, и он заставлял себя оставаться на ногах, когда большинство на его месте давно бы слегли, поэтому он презирал приятеля, поддавшегося слабости, не понимая, что, если сам он мучился лишь при сильной качке, то Рыжего страдания не отпускали ни на миг. Стыдясь недостойного поведения товарища, Френк хотел загладить это обстоятельство, как можно эффектнее преподнеся догадки по расшифровке тайных знаков, а для этого ему приходилось скрываться в
