оставить его при себе, но спятивший больной по-прежнему отожествлял его со своим помощником и требовал, чтобы и мистера Митчелла высадили на берег.
- Это же не ваш помощник, - ласково возражал Френк, боясь вызвать припадок. – Это матрос.
Аксель замолчал, и его усталый мучитель решил, что он забыл, о чём идёт речь, и надеялся, что о Мулате разговора больше не будет.
- Да, это не мистер Митчелл, - подтвердил Аксель, уставясь в пространство и беспокойно теребя ворот. – Конечно, не мистер Митчелл. Уж не принимаете ли вы меня за сумасшедшего, Френк?
- Правильно, – обрадовался тот. – И не будем о нём говорить.
- В нём душа моего покойного друга, - сообщил больной. – Когда я гляжу на этого матроса, я понимаю, что это он.
- Кто?
- Мистер Митчелл. Только он выглядит по-другому. Но это он. Человек способен умереть, но его душа бессмертна. Душа моего друга вселилась в этого матроса.
- Ваш друг жив, - напомнил Френк.
- Тогда почему я его не вижу?
- Мы оставили его на берегу.
- А зачем? Он нужен мне здесь.
Френк убеждал, успокаивал, пытался воззвать к разуму капитана, а когда почувствовал, что сам сходит с ума и готов упасть от изнеможения, Аксель начал рвать на себе ворот и хватать ртом воздух.
- Хорошо, капитан, - сразу же сдался Френк. – Пусть Сандерс вместе с душой вашего друга отправляется на берег.
- Вы меня чуть не убили, - прошептал больной, закрывая глаза. – Может, вы нарочно это делаете? Каждый раз после разговора с вами я чувствую себя совсем разбитым. Надолго ли меня хватит?
- Я во всём иду вам навстречу, капитан, - ответил Френк, у которого все нервы ерошились, словно живые, а руки тряслись от пережитого испытания. – Я же вам не возражаю. Пусть уходят втроём и заодно прихватят с собой душу мистера Митчелла.
- А пассажиры?
- Пассажиры останутся и каждый день будут появляться перед вами, чтобы вы убеждались в их благополучии. Я отпущу их только вместе с вашей сестрой. Да вы не волнуйтесь, капитан. Их никто не обидит. Они совершат полезное для здоровья морское путешествие и благополучно вернутся домой. Я же говорил вам, что мне самому невыгодно трогать их во время плавания.
- Мне остаётся только поверить вам, - пробормотал Аксель.
Френк отошёл от него, чтобы отдышаться после страстных речей и немного успокоиться. В этот момент к нему и подошёл Мулат.
- Что тебе? – спросил Френк.
- Сколько мне лет?
Френк чуть не зарычал. Он до сих пор не может унять нервную дрожь, а этот идиот пристаёт с какими-то никчёмными вопросами! Да какая разница, сколько ему лет? Здравый смысл сейчас же подсказал ему, что для самого потерявшего память матроса разница есть. Издёрганный, измотанный, плохо себя чувствовавший, падающий от усталости Френк делал ошибку за ошибкой, но на этот раз он заставил себя сдержаться.
- Тебе? Около пятидесяти, - прикинул он на глаз.
- Всего? Не больше?
- Мы никогда не говорили с тобой о твоём возрасте, Мулат. Мне кажется, что не больше. Ты ведь тоже не знаешь, сколько мне лет.
- Я не помню, - ответил Мулат.
- Зато я помню, что не знаешь.
- А ребята знают мой возраст?
- Едва ли.
«А Хьюго знает», - подумал Мулат.
- Я прежде не задумывался, а сейчас пришло в голову… - начал он.
Френк преисполнился терпения. Разговаривать с доверчивым моряком было намного легче, чем с капитаном, но и здесь требовалась осторожность. Хоть и придётся с ним расстаться, но лучше, чтобы он до конца думал, что плывёт с друзьями.
- Что тебе пришло в голову?
- Ты мне говорил о том, зачем мы плывём, но мне было не до этого. А сейчас я никак не соображу, что нам понадобилось в таких далёких краях. Куда мы хоть плывём?
Френк перестал сожалеть, что расстаётся с Мулатом. Прежде несчастный принимал как должное всё, что ему говорили, и не задавал лишних вопросов, а поскольку теперь он заинтересовался их планами, то лучше уж пусть уходит, ведь всё равно память к нему вряд ли вернётся, раз даже своего друга Линча он не узнал.
- Я расскажу тебе обо всём подробно, Мулат, - пообещал он. – Только это не объяснишь, пока ты хоть что-то не вспомнишь. Давай немного подождём.
- Давай, - согласился Мулат.
Постоянное уклонение от ответов на прямо поставленные вопросы ему очень не нравилось. Что бы он ни спросил, ему отвечали, что к нему сначала должна вернуться память. А если она никогда не вернётся?
«Вот как мы сделаем, - догадался Френк. – Этот дурачок поверит всему, что ему скажут. Я велю ему переправить связанных Линча и Тигра на берег. Скажу, что они опасны для нас, но зла мы им не желаем. Пусть он отвезёт их, а сам возвращается. Он послушно сядет в шлюпку, направится к берегу, а мы тем временем уплывём. Только сказать ему об этом надо в последний момент, когда те двое будут уже в лодке. И схватить их надо не при Мулате».
- Можешь пока отдыхать, - разрешил он. – Сходи к Марту и Мореходу, покажи им ещё несколько твоих штучек с картами.
- Они и прежние ещё не освоили, - возразил Мулат. – Они не слишком сообразительны в таких вещах.
«Зато ты ужас как сообразителен в других», - подумал Френк.
- Наверное, я схожу к коку, - решил матрос. – Он весёлый парень и рассказывает мне много из моего прошлого. Как ты думаешь, он не врёт? Уж очень всё невероятно. Как я мог столько пережить?
- Может, и привирает, - согласился Френк. – Тебя легко обмануть, Мулат.
«Да, легко, - подумал тот. – Как мне разобраться, кто мне друг?»
- Так я пойду.
- Иди-иди.
Френк остался очень доволен разговором. Теперь он не жалел о потере и придумал хороший способ переправить всех троих на берег, не прибегая к помощи матросов.
Мулат тихо вошёл в камбуз и, незамеченный коком, сел у входа.
Хьюго был занят размышлениями. Что он знал? Что шхуна захвачена, Акселя изувечили и заставили повиноваться. Осуждать его он не мог, что бы ни говорил Дик. Прежде надо самому пройти через пытки (Не дай Бог, конечно!), чтобы иметь право осуждать другого. Пассажиры во власти этой своры. Они не заложники, потому что Аксель без них уже был покорён. Будь среди них только мужчины, их бы оставили на берегу, а держат их здесь из-за женщин и, скорее всего, из-за его красавицы Джейн. Как же ему похитрее войти в шайку Френка? То, что он придумал, можно сделать лишь от отчаяния, в последний момент. Зачем Френку принимать к себе незнакомого человека, совершенно ему ненужного? Но как заставить его поверить, что он может оказаться полезен?
- Мулат! Друг! – вырвалось у него.
- Я ничего не могу сообразить, Хьюго, - раздалось в ответ. - Я пытаюсь разобраться, но не получается. Я же говорю тебе, что мне ничего не рассказывают.
- Ты здесь? – Хьюго не верил своим глазам.
- Видишь ли… - начал одноглазый моряк и прервал самого себя. – А мне точно шестьдесят два года?
Хьюго было не до его возраста, но он боялся спугнуть друга.
- Если я не запутался в собственном возрасте, то тебе шестьдесят два.
- А мне сказали, что около пятидесяти.
- Ты хорошо выглядишь, Мулат. Ты стал симпатичнее, чем в молодости. Тебя не портит даже потеря глаза. Но тебе не около пятидесяти, а больше шестидесяти.
- Откуда ты знаешь?
- У нас был об этом разговор. И не раз. Филин важничал, что он такой старый, что даже наш Старый перед ним младенец. Вот мы и обсуждали, кто кого старше и на сколько. Джо сейчас без малого семьдесят. Яну было бы…. Ему было бы почти восемьдесят, но он давно умер. Одину сейчас… Он появился у нас, когда ему было четырнадцать лет. Значит, сейчас ему… уже сорок шесть. Даже не верится. Когда мы с ним расстались, он был моложе моего Дика.
Хьюго говорил, а сам ждал, что последует дальше. Скажет ли Мулат что-нибудь полезное для него или так и уйдёт, не оказав помощи?
- Филин, Один, ты. И Джо. Ещё Ян, - проговорил Мулат. – Для меня это незнакомцы. Мне о них рассказываешь только ты.
- А кто ещё мог бы тебе о них рассказывать?.. Подожди… Тебя спрашивали о них?
- Разве Френк их не знал?
- Нет, его не было с нами.
- Но он говорил, что был у Яна вместе со мной.
- Этого я не могу сказать, но Филина, Одина, Джо, меня и остальных он знать не может. Мы разошлись, Ян увёл за собой тебя, Лягушку и Дождливого. Филин ушёл с Одином. Потом, когда Филин умер, Одина встретил Джо и уже не оставлял его. Но с Френком они не встречались.
- Странно.
Хьюго затаил дыхание.
- Видишь ли, я подумал, что если я буду помогать тебе, то предам своих друзей, - рассуждал Мулат.
Хьюго понял, что его надежда была напрасной.
- Но если я буду верен им, то я предам тебя и Дика, а вы тоже называете себя моими друзьями, - продолжал Мулат. – Раз так обстоит дело, то я должен выбрать, с кем я.
Капитан Линч оцепенел, словно в ожидании приговора: смерть или жизнь.
- Понимаешь, ведь они меня спасли. Как мне их предать?
- Я понимаю, - угасшим голосом ответил Хьюго. – Не думай, что я на тебя сержусь, Мулат. Как бы ты ни поступил, ты всегда останешься моим другом.
- Я ничего не знаю, пойми это.
- Да-да.
Мулат увидел, какие у кока глаза, и подумал, что, наверное, такие глаза бывают у приговорённого к смертной казни.
- Но, может, ты разберёшься? – спросил он, окончательно решившись. – Вдруг я всё-таки знаю что-то, что тебе поможет?
- Ты согласен мне помочь?!
- Хьюго, не радуйся раньше времени. Видишь ли, это странно, но я, действительно, ничего не знаю. Мне было не до этого. Я был так счастлив, что меня не бросили… Мне в голову не приходило о чём-то расспрашивать. А потом, когда я хотел что-то узнать, хотя бы о том, чем мы занимались у Яна, мне отвечали, что это нельзя объяснить, пока я хоть что-то не вспомню. Так что не надейся на меня, Хьюго. Но я всё равно буду с тобой. Я только что попытался расспросить Френка о его планах, но он уклонился от ответа. Сказал, что прежде ко мне должна вернуться память. Как обычно.
- Это ты сделал напрасно, - огорчился Хьюго. – Как бы он не понял, почему ты этим интересуешься.
- Не беспокойся об этом. Со мной очень хорошо обращаются, всегда вежливы, никогда не говорят ничего грубого. Это приятно, но как-то… неестественно. Ребята из команды разговаривают со мной совсем по-другому, как с равным. И ты тоже. А вот они никогда не говорили, что били меня.
- Я же от чистого сердца, а не со зла, - оправдывался Хьюго. – Было ведь за что бить. Крысу съел, не поделившись со всеми, в карты мошенничал.
- Вот я и говорю: у меня такое впечатление, что их доброта не от чистого сердца, а словно я им для чего-то нужен. Но раз я потерял память и спрашивал о том, кто я, как меня зовут, что я делал, чем занимался, то им кажется, что я лишился и разума, что я не способен что-то понимать. Меня это не особо беспокоило, а сейчас я думаю, что это к лучшему, потому что мои расспросы не настораживают их. Я вёл себя с Френком так, словно меня ничто не волнует и спросил я лишь потому, что мне это случайно пришло в голову.
- Это хорошо, но больше не пытайся его расспрашивать. Он тебе всё равно не ответит, а мы попытаемся во всём разобраться сами. Скажи, что тебе известно.
- Говорю же тебе, что ничего не известно.
- С Френком Рыжий. Мне это понятно. А ещё миссис Барлоу. Но ведь это мужчина?
- Да. Его зовут Салли. Он переоделся горничной, чтобы не пришлось нанимать постороннюю женщину для обслуживания пассажиров. Как ты сумел догадаться?
- Только сегодня это понял. Когда этой ночью я сообразил, что здесь происходит, я стал смотреть на всё другими глазами. И горничная показалась мне очень странной. И тут до меня дошло, что это переодетый мужчина. Теперь скажи, вся команда на
