резко поднял кастрюлю, чтобы переставить её на стол, изящно развернулся, дрыгнув ногой вбок, и налетел на ребёнка. Если бы не быстрота реакции танцора, пришёл бы конец или Джейн, или, в лучшем случае, её красоте, но Питер успел оттолкнуть её и всё ещё кипящий жирный суп приняли на себя его ноги. Он нестерпимой боли он взвыл. Прибежавший на вопль Попугай обнаружил корчившегося на полу Питера и сидевшую на залитом супом полу испуганную девочку, которая сейчас же принялась громко плакать.
- Скорей сюда! - закричал матрос. - Сюда! Скорей! Питер! Джейн!
Сбежавшиеся моряки сначала решили, что пострадали оба, и Коротышка бросился к ребёнку, но Джейн была невредима, только очень испугана тем, как резко её отбросили в сторону, и тем, как ужасно воет Питер.
- Он меня ударил! - сквозь рыдания пожаловалась она.
Капитан решил было, что кок стукнул её, не владея собой, потому что она сунулась к нему в неудачный момент, но разбирательство пришлось отложить на будущее, а сейчас надо было незамедлительно оказать помощь стонущему от боли человеку. Вместе с Попугаем они вынесли Питера из тесного, залитого супом камбуза передали в более опытные руки Деда и Коротышки. Девочка теперь тихо плакала на руках у Акулы.
Тут Палтуса осенила догадка, как ему поступить.
- Капитан, - заговорил он.
Хьюго всегда раздражала его манера растягивать губы, а сейчас, пребывая в угнетённом состоянии да ещё слыша стоны Питера, он испытывал к этой бессмысленной улыбке отвращение.
- Что тебе? - спросил он, глядя в сторону.
- Питер не бил ребёнка. Я был неподалеку и видел, как всё произошло.
Хьюго повернулся к нему.
- Как?
- Он как всегда отплясывал, а потом поднял кастрюлю. В это время появилась Джейн, и он налетел на неё. Питер молодец! Он успел оттолкнуть её, а сам ошпарился. Если бы он не отбросил её, ребёнок умер бы от ожогов.
Хьюго признавал, что этот молодой матрос хорошо справляется со своей работой, но в глубине душе испытывал к нему непонятную ему самому и старательно заглушаемую неприязнь, однако сейчас он почувствовал к нему симпатию за правдивый рассказ и похвалу герою-коку.
- Спасибо, - поблагодарил он и посмотрел на перепачканный камбуз.
Надо было кого-то направить сюда, а перед ним стоял Палтус, и, конечно, капитан именно его выбрал в заместители кока, на что тот и надеялся, когда обратился к нему.
- Пока Питер не поправится, замени его, - велел Хьюго. - Справишься?
- Конечно, капитан, - с готовностью подтвердил Палтус. - Я готов.
Ему не составило труда добраться до заветного ящика, потому что первым делом надо было вычистить камбуз. Как бы для того, чтобы передвинуть ящик, он выгрузил уголь, а потом, пользуясь тем, что матросы обсуждали событие и не обращали на него внимания, торопливо перевернул ящик и принялся выковыривать камни и класть в карман.
- Работаешь? - спросил Хьюго, останавливаясь в дверях. Он чувствовал неловкость из-за своего прежнего отношения к этому парню.
Палтус, проклиная в душе заботливость капитана, сделал вид, что протирает тряпкой ящик.
- Очень хороший был суп, капитан, - пояснил он. - В нём много жира и мяса. Даже этот ящик весь перепачкан.
Несмотря на разыгравшуюся здесь совсем недавно драму, Хьюго не мог удержать смешок. Дик, стоявший рядом с ним, тоже фыркнул.
- А может, мне всё-таки продолжить искать камни? - спросил он, соблазненный видом выдвинутых со своих мест предметов.
Палтус похолодел.
- Я тебе уже сказал, что никакими поисками ты больше заниматься не будешь, - ответил Хьюго твёрдо. - Хватит одного раза.
У молодого матроса отлегло от сердца.
«Уйдёшь ты или нет? - думал он, изнывая от нетерпения. - И мальчишка этот тут как тут. Без него никакое дело не обходится. Счастье, что ему запретили искать камни».
Однако капитан не уходил, а мыть ящик до бесконечности было невозможно, не вызвав подозрений, поэтому новому коку поневоле пришлось его перевернуть дном вниз, поставить на место и засыпать углём. Ему оставалось освободить от камней только одну дырочку, и было досадно бросить работу недоделанной. Придётся ещё раз выгружать уголь, а это дело громоздкое и к тому же грязное. Стоит ли рисковать из-за одной-единственной дырочки, где могут поместиться от силы три-четыре камня? Если бы в этих трёх-четырёх камнях заключался весь клад, он бы как-нибудь изловчился и достал их, но рисковать потерять все бриллианты, а то и голову из-за трёх-четырёх камней, когда все остальные уже лежат в кармане, он, наверное, не решится.
- А ты молодец, Палтус, - похвалил его Хьюго, поймав себя на мысли, что этот матрос вновь раздражает его своей бессмысленной улыбкой. - Умеешь быстро работать. Да, Дик?
Палтус сообразил, что ему надо проявить заботу о негре.
- Как чувствует себя Питер, капитан? - спросил он
- У него с ног слезла почти вся кожа, и он очень мучается, - ответил Хьюго.
Он дружески кивнул матросу и ушёл вместе со своим неизменным спутником. Палтус шёпотом обругал его последними словами. Что бы ему стоило уйти до того, как он загрузил углём проклятый ящик? Последняя залепленная смолой дырочка! Всего три-четыре камня! Он предвидел, что если ему не удастся их достать, эти три-четыре камня будут преследовать его во сне и наяву.
Глава 40
Побег
Палтус не был ленив, и любая работа, которую ему поручали, выходила у него очень прилично. На новом поприще он не завоевал лавры, но все были удовлетворены его стряпнёй. Самого его новые обязанности не тяготили, но он бесновался из-за невозможности добраться до последних трёх-четырёх камней, а мешала этому главным образом Джейн. Капитан строго-настрого запретил ей входить в помещение камбуза и наказал всем матросам за этим присматривать, если они окажутся рядом. Палтуса такое распоряжение не просто обрадовало, а осчастливило, но он не учёл, что наблюдать за ним можно, не входя внутрь.
Когда он в первый раз обнаружил, что ребёнок стоит в дверях и смотрит за его действиями, он чуть не подскочил от неожиданности. Он не делал в этот момент ничего, что хотел бы скрыть, но мысли его были всецело поглощены бриллиантами, поэтому он вздрогнул, словно его уже застали за их выковыриванием.
- Что тебе здесь понадобилось? - грубо спросил он, но тут же переменил тон, опасаясь, что его кто-нибудь услышит. - Тебе сюда нельзя, Джейн.
- А Питер болен, - сообщила девочка.
Она почувствовала, что этот матрос не хочет, чтобы она за ним следила, а потому камбуз сразу стал для неё особо притягательным.
- Да, он болен, - терпеливо подтвердил Палтус.
- Я очень испугалась тогда. Я думала, что он меня ударил. И он так кричал! Мне сказали, что он меня спас.
- Да, он тебя спас, - согласился Палтус, испытывая глухое раздражение. - Иди, тебя, наверное, ищет Коротышка.
- Я его вижу. Он вон там. И он меня тоже видит, - возразила девочка. - Нет, он меня не ищет.
Джейн не знала, как подчинить себе этого человека, поэтому испробовала испытанный способ. Она придала глазам жалобное выражение, надула губки и совсем стала похожа на очаровательную куклу.
- Я хочу к дедушке, - сообщила она, чуть всхлипывая.
Она часто вспоминала о доме, но тут же отвлекалась, потому что на люггере было очень интересно, и слёзы, вызванные воспоминаниями о доме, редко бывали искренними.
Палтус понял, что это создание не собирается уходить.
- А кто твой дедушка? - спросил он.
У девочки спрашивали об этом много раз, но она не умела объяснить.
- Дедушка, - ответила она. - Он хороший. А ещё у меня есть няня. И тётя есть. Она мне всё время приносит подарки. А ещё я почти подружилась со страшной белой обезьяной. Она не любит маленьких девочек, но на меня она не бросается. Зато она любит маленьких обезьянок.
Все уже знали про какую-то белую обезьяну, живущую в комнате с гобеленом и прыгающую на него, едва кто-то покажется поблизости, но каждый представлял её по-своему. Кто-то думал, что она живая, кто-то - что игрушка, но никто ею не заинтересовался и не подозревал, какую большую роль она сыграла в жизни ребёнка, а как следствие - в судьбе другого человека.
- Страшная белая обезьяна, - повторил Палтус обречённо.
- Если хочешь, я тебя с ней познакомлю, - предложила Джейн. - Она не тронет тебя, ведь ты не маленькая девочка.
- Но и не маленькая обезьянка, - отозвался матрос.
- Да, ты не обезьянка, - согласилась Джейн. - Только ты не огорчайся из-за этого, ведь она не кидается на взрослых.
Проходивший мимо Акула встал, как вкопанный, и от смеха схватился за живот.
- Правда, Палтус, ты не огорчайся, что ты не маленькая обезьянка, - посоветовал он.
Молодой матрос сделал вид, что ему тоже смешно.
- Только поверь, что очень неплохо быть большой обезьяной, - назидательно проговорил он. - Вон как наша веселит публику.
Палтус понял, что Обезьяна в ударе, но у него были заботы поважнее гримасничанья товарища по команде.
Джейн понравилась беседа с новым коком, и она стала часто подбегать к камбузу, заставляя его временного хозяина болезненно вздрагивать. Он понимал, что из-за этой навязчивой девчонки ему не удастся проделать громадную грязную работу по добыче последних бриллиантов. Но прогнать её и запретить появляться возле камбуза он тоже не мог: матросы догадывались, что на берегу этот ребёнок кому-то помешал и от него избавились, а потому очень его жалели, баловали и не потерпели бы малейшей грубости по отношению к нему.
- Иногда я понимаю Херувимчика, - похвасталась Джейн во время своего очередного визита, и Палтус непроизвольно икнул. - Очень мало, но понимаю. Он, хоть и иностранец, но знает несколько наших слов.
В другой раз девочка сообщила ему подробные сведения о своих куклах, которые остались дома.
- Когда мы туда приедем, я их тебе покажу, - пообещала она.
Её забавляло, как вытягивается у матроса лицо, когда она появляется в дверях камбуза, и она нарочно злоупотребляла своими посещениями. Дразнить Дика было ещё веселее, но в ту игру приходилось втягивать капитана, что требовало осторожности, а с Палтусом можно было не церемониться.
- Однажды я чуть не задохнулась в длинной такой дыре, - болтала она.
- В гробу, что ли? - процедил изнемогающий Палтус сквозь зубы.
- Нет, не в гробу. Это была дыра в стене и с дверцей.
- В склепе?
- А что это такое?
Матрос объяснил.
- Там я бы точно умерла, - призналась Джейн. - Нет, это было в другом месте. В доме.
Палтусу стало любопытно.
- Расскажи, - попросил он.
- Не могу. Я пообещала об этом молчать.
- Кому?
- Мэри. Она теперь меня боится.
Впервые щебетанье этой куклы стало интересным, но она не шла ни на какие уговоры и не раскрыла своего секрета ни в этот раз, ни в следующие свои приходы, как ни искусно заводил Палтус речь о таинственной, дразнящей его любопытство дыре в стене.
- Твоя Мэри сама велела бы тебе обо всём мне рассказать, - сказал он.
- Она ничего не может мне велеть, потому что она всего лишь горничная. Дедушка выгонит её, если я пожалуюсь.
Это Джейн узнала от самой Мэри, но на что она могла пожаловаться, этого она не знала, однако делала вид, что знает.
«Какая скрытная, оказывается, девчонка! - подумал Палтус. - Болтает без удержу, а то, что хочет сохранить в тайне, ни за что не выдаст. - И вдруг лицо его прояснилось. - Не знаю, удастся ли мне мой план, но я ничем не рискую, а если всё пройдёт именно так, как я задумал, то меня никто никогда не будет разыскивать: ни ограбленный капитан, ни обманутый простофиля
