любовью, хочет познакомиться, но не может, потому что она не одна, а с поклонником.
Фантазия горничной разыгралась вовсю, и бедная женщина уже принялась представлять начало нового романа, когда почувствовала пристальный взгляд. Ей не надо было оглядываться, чтобы понять, кто там, потому что это могла быть только Джейн. Мэри непроизвольно съёжилась под взглядом больших глаз очаровательной девочки-куклы, получившей над ней полную власть. Джейн не выдала их секрет, не рассказала о попытках горничной запугать её страшной белой обезьяной, никогда не говорила о том, что оказалась заперта в тайнике под гобеленом, но, едва оказывалась предоставленной самой себе, подкрадывалась к Мэри и принималась на неё смотреть, словно напоминая, что она молчит, а может и заговорить. Женщина уже много раз жалела, что умоляла Джейн не выдавать её, да ещё призналась, что ей откажут от места. Она была так счастлива, отыскав ребёнка и спася его от удушья, и в таком ужасе от едва не совершившегося несчастья, что не соображала, что делает. Теперь жестокая девочка выдумала себе игру запугивать её, а ей приходится задабривать Джейн, иначе в отместку она, и впрямь, всё расскажет. Возможно, ей бы не отказали от места в тот раз, а если Джейн подчеркнёт, что Мэри очень боялась огласки и наказания, сэр Роберт решит, что вина горничной гораздо серьёзнее, чем это было в действительности. К чести для неё, несмотря на все муки нынешней её жизни, она ни разу не пожалела о том, что вовремя обнаружила задыхающегося ребёнка.
- Ты здесь, Джейн? - ласково обратилась к ней Мэри. - Я думала, что ты с миссис Бейнс.
- Нет.
Девочка подошла к креслу и села в него, не говоря больше ни слова, но не спуская с женщины глаз.
Мэри продолжала работать, но уже не могла сосредоточиться на своих мыслях. Джейн не знала, что же такого страшного совершила горничная, раз она умоляла не рассказывать о том, что она оказалась запертой в тайнике, который охраняла белая обезьяна. Но раз Мэри боялась, что её разоблачит Джейн, то девочка, хоть и не догадывалась о её тайне, делала вид, что всё знает. Ей доставляло удовольствие видеть, как бледнеет эта такая заносчивая прежде женщина и как пытается с ней любезничать. Очень приятно ощущать власть над взрослым человеком.
Но эта власть досталась девочке дорогой ценой, хоть она и была слишком мала, чтобы это понять. Её и сейчас охватывала дрожь, едва она вспоминала, как ей не хватало воздуха в узкой тёмной дыре в стене. Иногда среди ночи она просыпалась с криком и рыданиями, потому что ей снова снился этот кошмар. Теперь она боялась темноты. Едва её обступал мрак, ей сейчас же казалось, что невидимые стены надвигаются на неё и душат. Миссис Бейнс не могла понять, что случилось с ребёнком, следила, чтобы вечером было зажжено достаточно свечей, и не отходила от своей подопечной.
О тайнике Джейн старалась не думать, хоть воспоминания сами лезли в голову, а о хранительнице этого тайника, той самой страшной и злобной белой обезьяне, она размышляла часто. Случайно она разгадала, почему эта обезьяна так свирепа: она боится, что обнаружат её тайник. А маленьких девочек она не любит потому, что они повсюду заглядывают и могут найти то, что взрослым недоступно. Разве догадалась бы Мэри или няня отогнуть гобелен? Конечно, нет. А Джейн догадалась. Только белая обезьяна почему-то отнеслась к ней хорошо и не только не выдала её страшному мистеру Дадли, но и не набросилась на неё, когда он ушёл. Наверное, не такая уж она жестокая. Джейн теперь не только не испытывала к ней прежнего ужаса, но даже чувствовала уважение и благодарность.
Мэри закончила вытирать пять в этой комнате и перешла в другую, а девочка слезла с кресла и последовала за ней, с радостью поймав её затравленный взгляд. Постепенно, помещение за помещением, они добрались до мучившей ребёнка скульптуры. Тигр по-прежнему пытался добраться до обезьянки, а это несчастное запуганное существо дрожало на самом верху обрубка древесного ствола. В воображении Джейн ужас на личике зверька усиливался многократно.
Мэри, не испытывавшая никаких эмоций при виде этой группы и замечающая её, только когда ей предстояло стирать с неё пыль, приступила к обычной процедуре. Джейн с волнением следила, как бы неосторожным движением горничная не столкнула обезьянку прямо в лапы тигра. В какой-то момент ей показалось, что зверёк покачнулся, и она вскрикнула от ужаса, заставив женщину так вздрогнуть, что она и в самом деле сильно толкнула обезьянку.
- Что случилось? - спросила Мэри.
- Ты чуть не помогла тигру! - воскликнула девочка.
Женщина сейчас же нашла, что ответить странному ребёнку.
- Наоборот. Я так стукнула его по морде, что он до сих пор никак не опомнится.
Джейн приняла такое объяснение и со злорадством посмотрела на зверя, а когда Мэри пошла дальше, подбежала к скульптуре. Ей хотелось проверить, не испугалась ли обезьянка ещё больше и не отодвинулась ли к опасному краю. Чтобы дотянуться до бедного зверька, она притащила стул, поставила его с другой от тигра стороны (а то вдруг зверь решит схватить её, раз не может добраться до законной добычи), влезла на него и стала втолковывать обезьянке, что ей нечего бояться, потому что тигру до неё не достать. Потом она попыталась отодвинуть фигурку к противоположному от хищника краю. И тут ей показалось, что обезьянка шевельнулась под её руками. Она ещё раз попробовала подвинуть зверька. Да, оказывается, он чуть колебался, когда его старались приподнять. Джейн продолжила тянуть и раскачивать фигурку, и, в конце концов, та отделилась от основания, оставив на том месте, где стояла, дырку от металлического штырька, на котором, оказывается, крепилась.
Джейн осторожно слезла со стула, крепко прижимая к себе свой трофей. Если бы ей раньше знать, что её любимицу так легко избавить от мучений! Но сейчас же её одолело беспокойство. А не случится ли так, что, если она принесёт обезьянку в свою комнату, тигр придёт за своей добычей туда? Девочка очень хотела спасти зверька, но подвергаться из-за него такой опасности не собиралась. И как раз тогда, когда ситуация показалась ребёнку неразрешимой, на помощь пришла мысль о белой обезьяне. Раз она любит маленьких обезьянок, то пусть возьмёт под свою защиту её подопечную.
Джейн на цыпочках прошла к комнате, которая раньше вызывала в ней ужас, а теперь вселяла надежду, остановилась в дверях и долго глядела на гобелен, бессознательно раскачивая и дёргая за штырёк, торчащий из фигурки, пока он не выкрутился. Белая обезьяна не шевелилась и не показывала, что сердится. Тогда девочка осторожно, готовая в любую секунду отскочить, подкралась к ней, отогнула край гобелена, зашла за него, приоткрыла тайник, сунула туда фигурку, захлопнула дверцу и в страхе отбежала к двери, чувствуя, как сильно стучит сердце. Однако белая обезьяна не шевелилась, и её морда показалась ребёнку довольной и благожелательной. Если бы девочка знала, что в то время, когда она спасала маленькую зверюшку от тигра, в дом вошёл страшный мистер Дадли, она сейчас больше бы боялась его, а не белую обезьяну, и думала бы о собственной безопасности, а не о безопасности фигурки.
Сразу повеселев после успешно выполненного дела, Джейн побежала к миссис Бейнс. Ей казалось, что с её души свалился тяжеленный камень.
- Я тебя искала, Джейн, - сказала взволнованная няня. - Где ты была?
Тут только девочка почувствовала металлический штырёк в кулаке. До сих пор из-за страхов, переживаний, а потом радости она не замечала его. Показывать его няне она не стала, боясь, как бы маленькую обезьянку не вытащили из тайника и не вернули на растерзание тигру.
- Гуляла по дому. А мы пойдём в парк?
Миссис Бейнс успокоилась. С тех пор как с девочкой случилось что-то непонятное в комнате с гобеленом, добрая женщина всегда начинала волноваться, если её подопечная долго не возвращалась.
- Пойдём. Прямо сейчас и пойдём.
Когда они спускались по наружной лестнице, няня потянулась, чтобы взять её за руку, как раз за ту самую руку, которая сжимала штырёк, и Джейн поспешила уронить его на ступеньку, где этот маленький безобидный кусочек металла и остался лежать, никем не замеченный.
Капитан Линч, одетый так, что даже самый наивный и несведущий человек не мог не признать в нём матроса, уже так долго ждал в дальнем конце парка, скрываясь за деревьями, что уже намеревался уйти, а вернуться сюда завтра, но тут увидел, как в его сторону идут скромно одетая женщина и нарядная девочка, напоминающая скорее очень дорогую куклу, чем живого ребёнка. Он притаился за толстым стволом и стал следить за их приближением. Когда они оказались почти рядом, он вышел из-за своего укрытия и неуклюже, как и подобает неотёсанному пьянице-матросу, приветствовал оторопевшую от неожиданности миссис Бейнс.
- Прошу прощения, что беспокою вас, леди, - обратился он к испуганной женщине грубым хриплым голосом.
- Что вам угодно? - пролепетала бедная няня, судорожно сжимая руку Джейн.
- Мне угодно забрать у вас этого ребёнка, леди, потому что… - Хьюго закашлялся, так как слишком сильно перенапрягал горло, желая сделать голос особенно грубым. - … потому что я её отец.
С последними словами он подхватил на руки закричавшего в испуге ребёнка и поспешил прочь. По парку он бежал, а на дороге пошёл спокойным, хотя и быстрым шагом. Только когда он был уже достаточно далеко, он услышал, как отчаянно заголосила опомнившаяся женщина.
Чтобы сбить преследователей со следа, Хьюго повернул на одну улицу, на другую, крепко прижимая к себе ребёнка, чтобы заглушить его крики. Когда он решил, что уже достаточно запутал следы, он остановился. Девочка уже не кричала, а громко рыдала.
- Тише, тише, - уговаривал её моряк, ласково гладя по голове и прижимая к себе.
Он не знал, как успокоить ребёнка, и сильно опасался, что этот горестный плач привлечёт внимание. И правда, из дома, возле которого он стоял, выглянула старуха.
- Что случилось? - осведомилась она.
- Извините за беспокойство, - ответил Хьюго. - Мы слишком долго гуляли по центру города, и моя дочь очень устала. Ничего страшного. Скоро мы дойдём до дома, жена покормит её и уложит спать.
Говоря это, он старался загородить ребёнка от этой женщины, чтобы её не насторожил контраст между нарядным платьем Джейн и его грубой изношенной одеждой.
- Успокойся, моя девочка, мы скоро придём, - ласково сказал он и пошёл дальше.
Выйдя из города, он почувствовал себя спокойнее. Похищение состоялось, и, кажется, он неплохо сыграл роль отца. Ребёнок уже не надрывался от рыданий, а тихо плакал.
Хьюго остановился и слегка отстранил Джейн, чтобы получше её рассмотреть. Такую красивую девочку он ещё не видел. Это была кукла с белокурыми волнистыми волосами и большими голубыми глазами. Даже заплаканная, измученная долгими рыданиями, она не потеряла кукольного очарования.
- Я хочу домой, - всхлипывая, пролепетала она. - К дедушке. К тёте. К няне.
- Успокойся, дитя, я сейчас отнесу тебя домой.
Ребёнок инстинктивно почувствовал, что этот человек не желает ему зла, и прижался к нему, крепко обняв за шею. От детской доверчивости у Хьюго стало черно на душе. Такую крошку отняли у любящих её людей и продадут на Востоке, чтобы воспитать для гарема, а потом
