будет жить, а Мистер Диксон объяснил, что доктора называют это явление кризисом и кризис благополучно миновал. Это было настолько удивительно, что сперва все боялись говорить вслух, что мальчик выживет, чтобы не спугнуть удачу, ведь он был очень слаб. Но с каждым днём становилось всё яснее, что выздоровление будет полным и в самом скором времени. Сегодня капитан сам вынес его наверх, помня, что Филин переводил выздоравливающих на палубу.
- Я думаю, что тебе надо поспать, Дик, - сказал Хьюго, кладя руку на голову мальчика. - Ты посидишь с ним, Дед?
- Иди, капитан, - ответил старик. - Не беспокойся о нас.
Хьюго и сам бы с удовольствием остался с ребёнком, но надо было приглядеть за судном. Казалось, что всё было в полном порядке и все счастливы появлению мальчика на палубе, ведь это доказывало его выздоровление, однако кто-то из приветливо улыбающихся людей ткнул Дика ножом в спину и столкнул вниз, чтобы успеть скрыться, смешавшись с остальными матросами. Этот же человек украл камни. Кто же он? Червяк решил, что самым подозрительным выглядит Мистер Диксон, но Хьюго не верилось, что этот человек мог его обворовать. Ударил мальчика ножом точно не он, потому что был в это время внизу с ним и Дедом. Разве только у него есть сообщник? Бриллианты на огромную сумму для многих представили бы непреодолимый соблазн.
Хьюго опомнился. Похоже, сказанная его компаньоном фраза глубоко врезалась ему в душу. Вправе ли он подозревать своего помощника? Одно время он подозревал каждого, кто попадался ему на глаза, потом приближающаяся смерть мальчика заслонила все прочие заботы, но теперь, когда он уже способен размышлять о другом, он должен действовать более обдуманно. Он будет наблюдать, не спускать глаз с каждого человека на борту, но остережётся делать преждевременные выводы. Он будет мудр, как змий… И тут же его мысли перенеслись на другое. Какое счастье, что Дик не умер! Несправедливость, с какой он отнёсся к не повинному ни в чём мальчику, отравила бы ему всю дальнейшую жизнь. Да, Дик не умер. И теперь уж радость от сознания этого факта заслонила собой пропажу бриллиантов и предстоящее прощание с люггером.
Палтус всё время, пока мальчик был при смерти, испытывал сложные чувства. Он никогда не убивал прежде и Дика ткнул ножом скорее от отчаяния, что лишится бриллиантов, чем сознательно. Как-то само получилось, что он оказался рядом с Диком, когда тот повернулся к нему спиной. На них никто не смотрел, и рука сама потянулась за ножом и нанесла удар, одновременно столкнув ребёнка вниз. Как же легко хорошо отточенное лезвие вошло в плоть! И выдернулось оно тоже легко. Юноша до сих пор помнил это ощущение, словно испытал его только что. С того момента он с ужасом ждал известий о состоянии раненого. Прежде он ненавидел Дика за удачливость, но теперь мог лишь со страхом думать, станет он убийцей или нет. Наверное, если бы Дик умер, он примирился бы со своим новым статусом, но мальчик выжил, и Палтус сначала принял это известие с радостью, а теперь и сам не знал, рад он этому или нет. Капитан, такой измученный и удручённый прежде, сейчас улыбается, счастливый и довольный, и носится с сыном своего друга так, словно это его собственный горячо любимый сын, а мальчишка этому и рад. Всё сейчас для него, любое его желание мгновенно выполняется, каждый матрос готов дежурить возле него, словно это какое-то сокровище. Ну да ладно, пусть наслаждается. Зато он, Джон Гаррис (а вовсе не Палтус), может не мучиться от сознания, что стал убийцей, ведь говорят, что человека, совершившего убийство в первый раз, преследуют муки совести. Он не совершил никакого убийства, и ему не за что себя упрекать, зато камни у него, и, пока щенок выздоровеет и вновь примется за свои проклятые поиски, он успеет их достать. Только как ему выдумать предлог, чтобы не возвращать камни мистеру Паркеру? Если бы мальчик умер, он свалил бы их пропажу на него, но Дик не умер. И Палтус снова и снова обдумывал способ перехитрить своего сообщника.
Самым счастливым человеком на люггере был Дик. Он не помнил, как болел и как боролся за жизнь, но зато наслаждался каждой минутой своего выздоровления. Первое, что он увидел, когда проснулся и открыл глаза, было осунувшееся, потемневшее от горя и бессонных ночей лицо отца, не безучастное, не настороженное, не гневное, а доброе и участливое. И с этого момента никогда капитан не взглянул на него холодно или строго. До обнаружения пропажи камней Хьюго всегда был с мальчиком достаточно ласков, а теперь он стал с ним нежен, словно почувствовал в нём сына. Дик купался в любви и заботе, которыми дарили его все, но замирал от восторга, когда к нему подходил отец.
- Как мальчик? - спросил Хьюго, возвращаясь к раненому.
- Спит, - ответил Дед. - Теперь выздоровление - только дело времени.
Но Дик не спал и вслушивался в голос отца, как в музыку.
- Не надо отнести его каюту? - спросил капитан. - В первый раз Филин продержал меня на палубе недолго.
Дед чуть не засмеялся от этой ссылки на незыблемый авторитет.
- Думаю, что ничего с ним не случится, если он поспит здесь, а не в каюте, но я могу отнести его вниз, если так тебе будет спокойнее.
- Я сам отнесу, - возразил Хьюго, осторожно поднимая мальчика. - Пойдём домой, малыш.
Дик блаженствовал, прижимаясь к груди отца и видя его ласковую улыбку. А Хьюго не знал, почему ему стал так бесценно дорог этот одинокий ребёнок. Счастье для мистера Паркера, что он не видел эту сцену.
Глава 35
Никогда не зарекайся
Срок, назначенный мистером Паркером, заканчивался, «Француз» скоро должен был возвращаться, и все на судне были в смятении. Бриллианты так и не были найдены, а Палтус, отлично зная, где они, не мог к ним подобраться. Сначала он решил подружиться с коком и время от времени предлагать ему свою помощь. Постепенно негр привык бы к тому, что матрос большую часть свободного времени проводит в камбузе, спокойно оставлял бы его там одного, а может, поручал какую-то работу в свой отсутствие, а уж тогда он сумел бы выбрать благоприятный момент и взять камни. Он начал заговаривать с Питером, но сразу понял, что тот как-то уж слишком подозрительно стал на него поглядывать, и отказался от своего намерения. Но что же ему делать? Он рассчитывал обмануть хозяина таверны, получить сведения о карте, а камни присвоить себе и улизнуть с ними на той же стоянке. Если мистер Паркер всё-таки откажется рассказывать о карте, не получив бриллианты, то придётся делать выбор, и Палтус, конечно же, предпочтёт ту самую синицу в руках, то есть реальные камни, чем журавля в небе в виде мифической карты, как бы велик ни был клад. А как теперь сбежать, если проклятый негр торчит или в камбузе, или поблизости, а когда уходит по делам или поболтать, то каждый матрос заинтересуется, что понадобилось на камбузе Палтусу, да ещё в отсутствие хозяина. До сих пор всё вкладывалось как нельзя лучше, и, казалось, удача сама шла к нему в руки, теперь все его труды оказались напрасны. Это же надо! Стащить камни из каюты капитана, спрятать их в такое место, где никто, кроме полоумного мальчишки, не смог бы их найти, пойти на убийство, а в итоге не иметь возможности достать своё сокровище! Как бы он зажил, если бы продал бриллианты! Он бы по-королевски зажил!
Палтус был в полном отчаянии. Единственное, что он мог сделать, это убить или покалечить Питера, чтобы занять его место. Очень опасно, однако матрос пошёл бы и на убийство, ведь, оказывается, убивать очень легко, если бы смерть кока не навела кого-нибудь на мысль, что камни спрятаны на камбузе. А ведь так и случится, раз Дика попытались убить в тот миг, когда в своих поисках он дошёл до камбуза. Но что же делать?
Остальные обитатели «Француза» тоже все больше волновались. Они любили своё судно, любили капитана, были довольны службой и не хотели перемен в своей жизни. Именно поэтому поисками были заняты все. Не осталось ни единого уголка на судне, ни единой щели, в которую бы не заглянули по очереди Мистер Диксон, Дед, матросы и кок. Даже сам капитан, недавно ещё, когда Дик был при смерти, и думать не желавший о проклятых бриллиантах, обшарил весь люггер в надежде, что уж ему-то по званию полагается открыть какое-нибудь укромное местечко, недоступное младшим чинам. Из-за того, что мальчика пытались убить после того, как он, исследовав кубрик, перешёл на камбуз, это помещение тоже изучили со всей возможной тщательностью, доставив немало беспокойства Палтусу. К счастью для него, поиски там не заняли много времени из-за более чем скромных размеров каморки.
- Я сдаюсь, - объявил Акула. - Что я могу сделать ещё? Вот ящик с верёвками. Я осмотрел его уже раз десять. При вас осматриваю в одиннадцатый.
И он под заинтересованными взглядами Попугая, Херувимчика и Палтуса стал вынимать содержимое.
- Где они могут быть? Мне останется только по примеру Дика перевернуть ящик и ощупать место, на котором он стоял.
Палтусу чуть не стало плохо, когда Акула это проделал. Может быть, если бы при этом находился кто-то поумнее, то камни всё-таки нашлись бы, но Попугай и Херувимчик захохотали, и побледневший Палтус тоже выдавил из себя смешок.
Акула засмеялся было, но тут его вновь кольнула мысль, которая не давала покоя всем: возможно, кто-то из тех, с кем он сейчас говорит, вор и почти убийца. Он сразу стал серьёзен и поторопился уйти, а Попугай и Херувимчик растерянно поглядели друг на друга и на Палтуса и тоже разошлись. Подозрительность разъедает душу и способна рассорить ближайших друзей. Люди на люггере сомневались друг в друге.
Хьюго долго не решался расспросить выздоравливающего, но всё ещё очень слабого ребёнка о том, куда тот намеревался отправиться после осмотра камбуза, но тянуть с этим было уже невозможно. Как ни мал был шанс узнать что-то ценное, его надо было использовать. Жизнь Дика была вне опасности, и тяжёлые воспоминания не должны были причинить ему вреда
- Как ты себя чувствуешь? - спросил капитан.
Дик полулежал, опершись спиной о подушки. Ему было очень приятно, что все к нему ласковы и предупредительны, поэтому он тянул с выздоровлением, чтобы продлить удовольствие. Он подозревал, что уже мог бы потихоньку вставать, но делал вид, что это ему пока не по силам.
- Хорошо, капитан, - ответил он, изображая усталость.
Дед со своей брюзгливой усмешкой, на этот раз скрывавшей лукавство, следил за ним.
Хьюго сел рядом с мальчиком и одной рукой обнял его за плечи. Тот сейчас же прильнул к нему.
- Ты помнишь, как тебя ранили, дружок? - спросил капитан.
- Нет, - сразу же ответил Дик, но потом в памяти стали всплывать картины того вечера. - Я хотел спуститься к каютам, подошёл к трапу… Тут меня сзади толкнули… Я стал падать… Помню боль… Больше ничего не помню.
- Ты не заметил, кто был поблизости, когда ты подошёл к трапу? - спросил Дед.
- Вроде, никого не было… Я не помню.
- Ты ушёл с камбуза, - сказал капитан. - Это ты помнишь?
- Да.
- Куда ты пошёл оттуда?
Дик теснее прижался к отцу и попытался сосредоточиться.
- Немного погулял по палубе, поговорил с Обезьяной, с Попугаем, с Коротышкой…
- Не заглядывал, по своему обыкновению, ни в какие углы? - спросил Дед.
- Кажется, нет. Я устал и решил оставить поиски до завтра.
Разговор с мальчиком не дал никаких результатов. Ясно было, что
