обрадовано поспешила к себе, потому что у неё слипались глаза.
«Какая чепуха! - подумала леди Гонория. - Глупая книжка. Я несколько раз не могла сдержать смех, когда её читала. Прямо сейчас мне так и явится призрак с отрубленной головой. Только обо мне эти призраки и думают. Кому я нужна? Да и думать этому призраку нечем, раз у него нет головы. Наверное, из-за отсутствия мозгов он так простоват. Леди-оборотень страшнее, но мстит она лишь своим обидчикам, а я, слава богу, с ней не была знакома ни при её жизни, ни после смерти. Чего же мне бояться, раз я не причинила ей вреда?»
Женщина спохватилась, что поддалась детским страхам и начинает рассуждать, как ребёнок. Уже много лет каждый вечер, а часто глубокой ночью она поднимается по лестнице из этой комнаты к себе в спальню, и ни разу её не посетило даже мимолётное опасение. Что же происходит сейчас?
Она встала, взяла свечу, твёрдым шагом пошла к двери и через две смежные комнаты вышла на лестницу. Всё было как обычно, но у неё почему-то ноги налились свинцом, когда она стала медленно подниматься по ступенькам. Первая половина лестницы пройдена, теперь можно постоять на узкой площадке и отдышаться. Отдышаться? Но у неё никогда не было одышки, и она поднималась до самого верха без остановки и усталости. Зачем она стоит на этой площадке, и почему у неё дрожит рука, сжимающая подсвечник?
Она оглянулась, и на миг ей почудилось, что внизу, у самых ступенек что-то лежит, но поняла, что это всего лишь обман зрения. Пора было продолжить подъём.
Шаг, другой, третий… С каким трудом даются ей эти шаги, и как тяжело на душе! Ещё одна ступенька пройдена. Она опять остановилась, потому что ей нестерпимо захотелось повернуть назад и очутиться в своей любимой комнате, в тишине и безопасности. Почему в тишине? Разве она что-то слышит здесь? Почему в безопасности? Разве угрожает ей что-то здесь или в собственной спальне? Какая она, оказывается, глупая и трусливая. А как смешон был Теофил, когда появился с книгой! Бедный мальчик! Ему очень нужны деньги, а она не может их дать.
Хватит, она достаточно отдохнула. Надо идти дальше. Но почему ноги не хотят идти? Вперёд! Нельзя допускать слабость. Всю жизнь она была сильной женщиной и всегда знала, как ей поступить. Она умела властвовать над своими чувствами, если этого требовали интересы семьи, а сейчас не может сладить даже с ногами, которые отчего-то вдруг сделались непослушными, словно ватные. Ещё шаг, ещё, и наконец…
Леди Гонория не могла понять, откуда появился этот призрак, лицо которого, слабо освещённое её свечой, напомнило ей лицо сына. Призрак протянул к ней руку и мягко, почти ласково положил ей на плечо. Она почувствовала, что эта мягкая рука заставляет её клониться назад и невозможно удержать равновесие. Она замахала руками, выронив свечу, и с коротким криком упала вниз, скатившись по лестнице и оставшись неподвижно лежать внизу у самых ступенек.
Мистер Дадли тихо спустился, с тупым безразличием поглядел на тело своей матери, убедился, что, на его счастье, она умерла и больше ему не надо ничего делать, и поспешил вниз, чтобы через заветное окно выбраться из этого дома. Он совершил то, на что его направил кто-то, кто подсказывал нужные слова всем, призванным помочь ему в этом деле.
К себе домой он вошёл бесшумно. Прислуга давно привыкла к его уходам и приходам в любое время дня и ночи, но ему не хотелось, чтобы кто-нибудь заподозрил, что он выходил из дома именно сегодня вечером и вернулся ночью. К счастью, все давно спали.
Он хотел пройти к себе, но взгляд упал на книгу в голубом бархатном чехле, и он остановился. Если не считать его самого и, возможно, его жены, последней её держала в руках та, что лежит сейчас у лестницы и чьё тело найдут только утром. Он усмехнулся побелевшими губами. Много ужасов, но можно и посмеяться. И что же ужасного и смешного она нашла в этой книге? Он наугад открыл аккуратный томик. Это был молитвенник.
В первый миг мистер Дадли замер, почувствовав, что его словно кто-то схватил за горло, но затем быстро пришёл в себя. Нет-нет, это не намёк на то, что он сделал, а его собственная оплошность. Вот почему его мать посмотрела на него такими глазами и поспешно приказала унести книгу в прихожую! Его мать… Его мать… А сейчас она лежит возле лестницы, неподвижная, мёртвая, уже похолодевшая. Почему она заставила его совершить такое? Почему отказалась отдать ему деньги?
Глава 31
Опять в гостях, но при иных обстоятельствах
- Ты плачешь, капитан? - озабоченно спросил Дед. - Я никогда не видел твоих слёз.
Хьюго, всю ночь просидевший возле койки старика, на которую положили мальчика, поднёс руку к глазам.
- Чепуха, - сказал он. - Я не бесчувственный и способен плакать, но позволял себе это очень редко. В последний раз, нет, в предпоследний, я почти рыдал, когда погиб капитан Тенч.
«А в последний раз ты оплакивал ту женщину, - печально думал старик. - Надеюсь, что и на мою долю достанется хоть одна твоя слеза, ведь друга вернее, чем я, тебе не найти».
- Я не понимаю, как это произошло, - проговорил Хьюго.
Дед, уже несколько раз ответивший на этот вопрос, терпеливо повторил:
- Кто-то испугался, что он найдёт камни. Видно, он подобрался к ним слишком близко. Его ткнули лезвием ножа очень быстро, пока никто не видит, прямо на ходу, а он упал вниз, ударившись головой о ступеньку. Если бы он остался наверху, кто-нибудь это увидел бы, и, возможно, убийцу сразу же поймали бы. Сколько времени мальчик пролежал у трапа? Недолго, ведь перед этим сюда спускался Питер, а он не особо у нас задержался. Но этого времени хватило для того, чтобы негодяй смешался с остальными. Мистер Диксон провёл настоящее следствие, пытался выяснить, кто, где и с кем был в это время. Прямо как настоящий полицейским следователь. Но всё без толку. Получается, что все были на глазах друг у друга, а что делал конкретно каждый из них и не отходил ли хоть ненадолго, никто толком сказать не смог. Твой помощник и сам в конце концов запутался, а остальные запутались в своих показаниях ещё раньше. Если выяснить, куда заглядывал бедный мальчик после того, как ушёл из камбуза, возможно, мы бы напали на след камней. Хотя и негодяй это тоже понимает и, наверное, уже перепрятал их.
- Камни, - повторил Хьюго. - Проклятые камни. Зачем я с ними только связался?
- Ты не с ними связался, - возразил Дед, горестно посмотрев на койку. - Прежде всего, ты связался с этой бледной лисой, твоим треклятым компаньоном. Не могу забыть его унылую рожу.
- В этом несчастье он неповинен. А знаешь... Ты не поверишь, Дед, но если бы мне дали возможность выбрать…
- Что выбрать? - переспросил старик.
Хьюго тряхнул головой.
- Вот так бы и сказали: «Выбирай: жизнь мальчика или камни»… Чёрт с ними совсем, с этими камнями! Пусть они исчезнут вместе с люггером в придачу, только бы Дик был жив. Ведь я даже…
Он вспомнил, как протянул руку, чтобы погладить мальчика по голове и как радостно тот дёрнулся ему навстречу. Почему он этого не сделал? А теперь эта голова разбита. Он чуть не застонал от горя, отчаяния и глубокого сожаления. Дед понимал его переживания, но теперь было поздно раскаиваться.
В каюту тихо вошёл Мистер Диксон и, взглянув на осунувшееся лицо капитана, устремил глаза на старика. Тот не ответил на этот немой вопрос.
- Бедный мальчик, - печально проговорил Мистер Диксон, взглянув на неподвижное тело и отвернувшись. - Вчера ещё мы над ним смеялись, а потом я уверился, что камни…
- Уйди отсюда со своими камнями! - прорычал Хьюго. - Будь они трижды прокляты!
- Иди, капитан, отдохни немного, - ласково проговорил Дед. - Я посижу с ним, а ты приляг и постарайся уснуть.
- Я не устал. Какой тут сон? Как я могу уснуть?
- Хьюго, будь благоразумен, - настаивал старик. - Ты не отходил от него всю ночь. Теперь иди. Ты капитан, у тебя есть долг перед твоими людьми. Ты должен исполнять свои обязанности, что бы ни случилось. Скоро мы придём на место, поэтому идите с мистером Диксоном и подумайте над этим, а я останусь с ним один.
Хьюго ещё раз посмотрел на койку и, не выдержав, протянул руку и тихо коснулся забинтованной головы ребёнка.
- Ступай и пришли мне Коротышку, - велел Дед. - Надо поменять повязки, а он умеет это делать лучше всех нас.
- Как ты думаешь, он выживет? - спросил Хьюго, страшась услышать прямой ответ.
А Дед страшился его дать, поэтому ответил неопределённо:
- Всё в руках божьих.
Близилось время возвращения «Француза», и мистер Паркер не находил себе места от беспокойства. Каждая встреча с Мэри вселяла в него уверенность, что Теофил Дадли подготовлен к принятию решения, которого от него ожидают, и надо лишь подтолкнуть его к этому. Но владелец таверны не мог решить, следует ли приступить к выполнению своего плана немедленно или подождать вестей с люггера. Палтус казался достаточно ловким, но и у самого гениального вора могла выйти неудача. Предполагалось, что Бешеный в припадке злости и отчаяния убьёт сына их общего друга Мулата, но он мог застукать за кражей самого юнгу и прикончить как раз его. Тогда знаменательная беседа с мистером Дадли принесёт больше вреда, чем пользы. Достойный владелец «Веселой лошади» почему-то не учитывал ещё одну возможность: что капитан Линч не убьёт Дика, даже застав его в своей каюте. Минуя эту вероятность, он нёсся в своих размышлениях дальше. Люггер мог вообще не вернуться, если без всяких неожиданностей доберётся до обговоренного места. Там к встрече с контрабандистами уже были готовы, потому что в анонимном письме достаточно хорошо описано и судно, и его хозяин, и цель прибытия в город (сбыт бриллиантов). Дорогого Бешеного и всю его шайку возьмут с поличным, а он не такой человек, чтобы выдать своего подельщика в лице мистера Паркера, поэтому понесёт наказание один. Жаль будет, что сорвётся великолепный, можно сказать, красивый план мести, но лучше уж грубая надёжность, чем крушение тонкой интриги. Остаётся ещё третий, крайне неприятный вариант развития событий. Бешеный мог благополучно прибыть на условленную встречу, напрасно прождать несуществующего человека и уплыть вместе с камнями. Вряд ли в полиции не придали значения доносу, но надо было учитывать и этот прискорбный случай. Итак, если Бешеный попался в лапы полиции или увернулся и с камнями вернётся к своему компаньону, то навязать ему основное дело не удастся, а значит, и разговора с мистером Дадли быть пока не должно. Но как же это будет досадно, ведь он потратил столько сил на подготовку решающего момента своей мести!
Мистер Паркер страдал от неуверенности, то преисполняясь радостного предвкушения удачи, то ввергаясь в бездну отчаяния, поэтому ему нелегко было притворяться перед посетителями неизменно вежливым, заботливым и радушным хозяином. Лишь с женой он мог расслабиться и только от неё получить утешение. Во всех отношениях брачный союз придуман людям на благо, и мистер Паркер неизменно радовался своему решению жениться.
- Что пришла, уродина? - спросил он жену почти миролюбиво, потому что всего десять минут назад, чтобы взбодриться, оттаскал её за волосы, пиная и заставляя лизать пол. - Захотела добавки, гадина?
Большие чёрные глаза с такой мольбой обратились на него, что ему неудержимо захотелось вновь бить и унижать безответную
