ругаясь.
Он не имел ничего против того, чтобы его вещи осмотрели взрослые, но не хотел, чтобы ребёнок увидел картинки, хранившиеся у него в особой коробочке, справедливо полагая, что капитану это может не понравиться.
Коротышка первый откинул крышку своего сундука.
- Смотри, - разрешил он.
Дик принялся осматривать и ощупывать каждую вещь, откладывая её в сторону. Когда сундук опустел, он изучил его изнутри, обошёл снаружи и велел перевернуть его на бок, чтобы проверить дно. Вот тогда матросы притихли, а Палтус побледнел.
Пока мальчик при активном участии заинтересованных моряков осматривал другие сундуки, Херувимчик сделал Коротышке знак отойти в сторону и шёпотом стал излагать ему суть своего затруднения. Низкорослый матрос сморщился от потока низкосортной грязной брани, сопровождавшей, опережавшей и, так сказать, обволакивавшей каждое разумное слово Херувимчика, и, с трудом уяснив, что того беспокоит, кивнул. Когда при осмотре сундуков очередь дошла до упомянутой коробки, он выхватил её из-под носа ребёнка, открыл у него на глазах и издали показал, что там находятся только прямоугольные листочки бумаги.
- Извини, Дик, но это тайна, притом не моя. Вот тебе коробка. Больше в ней ничего нет.
Может, между ним и упрямым мальчиком и вышел бы спор, но Коротышка по-умному не стал упрямиться и положил перед ним бумажки картинками внутрь, поэтому Дик вынужден был согласиться, что бриллианты туда не спрячешь.
- В кубрике ничего нет, - объявил он.
Успокоившийся Херувимчик хотел было ответить особо крепким словцом, но промолчал под взглядом выручившего его Коротышки.
- Куда теперь? - спросил Обезьяна. - Или отдохнёшь?
Дик подумал и ответил:
- На камбуз.
Палтус понял, что это конец. Проклятый мальчишка не только пересмотрит там всё содержимое, но и, что самое ужасное, перевернёт вверх дном.
- Милости просим! - захохотал Питер, проплясав перед Диком зажигательный танец и закончив поклоном. - Мой камбуз в полном твоём распоряжении.
Ему пришлось ненадолго оторваться от кастрюль специально для того, чтобы сбегать в кубрик, открыть свой сундук и предоставить содержимое для осмотра, поэтому он знал, что и камбуз подвергнется не менее тщательной проверке. Но если бы он мог представить, какой позор его ожидает, если мальчик доберётся до тайника! Никто бы не поверил, что не он запрятал камни в дно угольного ящика.
- Раскрывай все свои тайны, кок! - веселился Обезьяна.
Палтус был в панике и упрекал себя за чрезмерную осторожность. Едва он понял, какую угрозу представляют методичные поиски Дика, ему надо было пробраться на камбуз и вынести оттуда камни. Возможно ли это при неусыпном взаимном наблюдении? Ещё сегодня утром он считал, что нет, а сейчас ему казалось, что он упустил свой шанс. Было ясно, что камни обнаружат, обвинят в краже кока, а сам он останется ни с чем, и все его труды пропадут даром. Оставалась слабая надежда на то, что близился вечер и мальчишка не успеет добраться до цели сегодня, а тогда уж придётся или рискнуть вытащить камни, или распрощаться с богатством.
К камбузу Дика сопровождала толпа заинтересованных зрителей, и вахтенные горько сожалели, что не могут к ним присоединиться. Мистер Диксон сейчас же придумал работу для самых шумных, то есть для Обезьяны, Акулы и Херувимчика, а сам стал с невольным уважением наблюдать за Диком.
Мальчик, у которого уже выработалась собственная система поисков, начал по очереди освобождать и осматривать стены и примыкавшие к ним участки пола. Помощник капитана признался сам себе, что ему следовало бы раньше обратить внимание на поиски Дика и кое-чему у него поучиться. Завтра же он вместе с надёжными матросами заново осмотрит трюм.
Дик снимал с гвоздей кастрюли и сковородки, осматривал их и места, на которых они висели, снимал с полок содержимое, разглядывал и ощупывал малейшую щёлку между досками и, если бы не его чрезмерная скрупулёзность, уже сегодня с торжеством предъявил бы находку капитану, осчастливив его, вернув себе его расположение, сняв подозрение с моряков и погубив негра Питера. Однако его метод требовал времени, а ужин уже был готов.
- Дик, тебе придётся отложить осмотр камбуза до завтра, - прервал его работу Мистер Диксон. - Сейчас уже поздно.
В его голове прозвучало почтение. Всем, в том числе и коку, было жаль отрываться от такого зрелища, а Палтус готов был помолиться за здравие помощника капитана, положившего конец его пытке.
- Завтра начнём с камбуза, - объявил Питер с гордостью за своё хозяйство, никогда ещё не подвергавшееся такой тщательной проверке.
Мистер Диксон застал капитана и Деда за обсуждением дальнейших действий, если пропажа не найдётся. Хьюго раздумывал, следует ли ему и в дальнейшем иметь дело с достойным владельцем таверны «Весёлая лошадь», а старик убеждал его порвать с ним всякие отношения.
- Что нового, Мистер Диксон? - спросил капитан Линч.
- Я сегодня многому научился у Дика, - ответил тот. - Сначала и мне было смешно за ним наблюдать, но теперь я понял, где мои просчёты, и завтра же приступлю к поискам по-новому. Если я и на этот раз не найду камни, значит, их нет на люггере.
- Осталось мало времени, - предупредил Дед.
- Постараюсь уложиться в три дня. Думаю, что и матросы заразились сыскной лихорадкой и начнут поиски заново, по-другому и с утроенным вниманием.
- А где Дик? - спросил Хьюго, не улыбнувшись словам своего помощника.
- Сейчас появится. Думаю, что он, по своему обыкновению, заглянет ещё в два-три потайных уголка и только после этого согласится со мной, что пора отдохнуть. И дотошный же мальчишка!
- Пойдёмте в кают-компанию, - предложил Дед, давно уже чувствовавший аппетит. - Питер, наверное, уже накрыл на стол.
Хьюго был в таком состоянии, что ему было противно даже думать о еде, но он тоже встал, делая вид, что совершенно спокоен.
- Ну, и где он? - осведомился Дед, обнаружив, что стол накрыт, а мальчика ещё нет. - Питер, где Дик?
- Не знаю, Дед, - ответил негр, расставляя тарелки и подёргиваясь в такт песенки, которая звучала у него в голове. - Я оставил его на палубе. Наверное, составляет план, как ему лучше обыскивать завтра мой камбуз. Ох, и потеха же! Я чуть не умер от смеха, когда он снимал с гвоздей сковородки.
- Когда пойдёшь назад, пришли его поскорее сюда, - велел Мистер Диксон.
- Есть!
И кок направился к выходу, отбивая чечётку.
- Танцор, - хмуро сказал Хьюго. - У нас не камбуз, а танцевальный…
Его прервал страшный крик. После секундного замешательства все бросились к дверям. Внизу, у самого трапа, ведущего на палубу, неловко изогнувшись лежал Дик. Его голова была окровавлена.
- Он упал и разбил себе голову о ступеньку, - предположил Питер, заикаясь.
- Неси воды! - велел Дед, осторожно перекладывая мальчика, чтобы осмотреть его голову.
- Глядите! - воскликнул Мистер Диксон, указывая на пол.
Из-под спины мальчика показалась красная лужица.
Глава 30
О том, как опасно головокружение
И снова у леди Гонории собрались знакомые нам дамы, обычные её посетительницы, которых хозяйка считала подругами, не закрывая, впрочем, глаз на их свойство распространять по всем знакомым любые новости о её семействе.
- На леди Каролине было такое откровенное платье, что её не следовало пускать на бал, - говорила дама неопределённого возраста, но с большой претензией на молодость.
- Куда смотрит её муж? - заметила пожилая дама с одышкой.
- Далеко не все мужья имеют влияние на своих жён, - двусмысленно сказала старая дама в шляпе с полями необычайной ширины и украшенной таким количеством искусственных цветов, что человека с этим головным убором можно было принять за ожившую клумбу.
Леди Гонория прекрасно поняла намёк, поэтому только любезно улыбнулась гостье, ожидая, когда же появится Теофил с женой.
- У вас прелестная внучка, леди Гонория, - объявила дама с одышкой. - Я видела её на днях. Девочка гуляла со своей матерью, и, честное слово, мне она показалась ангелом. И миссис Дадли похорошела ещё больше.
- Да, с тех пор, как у неё появилась дочь, милая миссис Дадли стала такой спокойной и счастливой, - подтвердила любительница интересных шляп.
- Она даже слишком заботится о своей крошке. Если и отец проявляет такое же внимание к девочке, то это избалует Беатрис, - высказала опасение дама с претензией на молодость.
- Боюсь, что она будет втройне избалована, - улыбнулась леди Гонория, - потому что и бабушка ведёт себя не благоразумнее родителей. Кто-то пришёл, Кэти? - обратилась она к горничной.
- Мистер и миссис Дадли, миледи.
- Надо же! - с удивлением проговорила хозяйка дома. - А я ждала их не раньше субботы. Попроси их подняться сюда, Кэти.
Дамы переглянулись.
Миссис Дадли, действительно, очень переменилась с тех пор, когда у неё родилась дочь, а вернее, с того памятного разговора со свекровью и мужем и принятого ими решения. Сейчас любой, кто взглянул бы на неё, сказал бы про себя: «Эта женщина счастлива». Леди Гонория, в тайне очень желавшая примирения супругов, каждый раз при виде радостного и умиротворённого выражения лица невестки понимала, что её мечта далека от осуществления.
Мистер Дадли, сопровождавший жену, казался воплощением спокойствия и доброжелательности. Он и был спокоен, хотя доброжелательности ни к кому не испытывал. Только это было не спокойствие благополучного человека, а спокойствие человека обречённого и примирившегося со своей участью. Всё указывало ему на обязанность совершить кем-то задуманное и подсказанное ему действие. Даже та готовность, с какой Элизабет согласилась навестить сегодня его мать, хотя была у неё совсем недавно, говорило о том, что и её поступками кто-то руководит. Более того, она безропотно оставила дочь дома, когда он сказал, что присутствие ребёнка вряд ли будет желательно, поскольку леди Гонория ожидает гостей. Почему она не взяла Беатрис с собой, хотя всегда приходила к свекрови с девочкой? Значит, и ею, как и им самим, руководит чья-то воля.
Хозяйка встала навстречу новым гостям.
- Как я рада вас видеть, мои дорогие! А где же Беатрис?
- Мы решили навестить вас вдвоём, мама, - отозвался мистер Дадли. - Элизабет и без того приводит её к тебе чуть ли не через день.
Почему он решил не брать девочку сюда сегодня? Оттого ли, что не хотел, чтобы ребёнок, пусть и чужой, стал свидетелем того, что должно произойти? Но это случится не сейчас. Ему казалось, что всё, им сказанное, внушено ему извне, и искал объяснения каждому своему поступку. Должно быть, кто-то надоумил его оставить Беатрис дома, чтобы она не помешала ему совершить некоторые подготовительные шаги, ведь дети так чутки и наблюдательны.
После обычных приветствий дама в шляпе-клумбе заговорила, словно продолжала тот самый разговор, который был прерван появлением супругов:
- Да, очень жаль, что вы так и не пришли на бал, дорогая леди Гонория. - Мы ждали вас.
- Мне было нехорошо, - объяснила хозяйка, которой в тот день попросту не хотелось выезжать из дому.
«Как странно, что она это сказала, - подумал мистер Дадли. - Кто подсказал ей эти слова?»
- Как вы себя чувствуете, мама? - спросил он мягким голосом, который хорошо сочетался с его манерами. - У вас вчера кружилась голова, а сейчас я узнаю, что вы не поехали на бал из-за болезни.
Леди Гонория ощутила, как стеснительна бывает даже столь
