порядка пытается сбыть крутому пахану краденое добро. Но даже в такой извращённой Вселенной генералу в этой ситуа-ции становится немного не по себе.
Вот почему он запнулся. Но природная храбрость всё же не покинула его, и он, набравши в лёгкие побольше воздуха, взял да брякнул:
Хочу предложить вам исключительные алмазы.
Так решительно бросаются в холодную воду, потому что медленно войти в неё ни за что не хватит духа.
Ого! подумал Рамиз. Да сколько же их на свете, этих уникальных алма-зов? И откуда они взялись в таком количестве, и как попали к этому руководяще-му деятелю?
Но мыслями своими делиться не стал, а, одев на лицо непроницаемую вос-точную маску, самым будничным голосом спросил, словно речь шла о чём-то привычном, обыденном и вообще о сущем пустячке:
А сколько их у вас?
Много. Двадцать.
Действительно много. Больше, чем у Рамиза.
Что ж, спокойненьким голосом сказал великий теневик, хотя внутри у не-го бешено заколотилось сердце, если сойдёмся в цене, то можно и взять. Почему бы и нет?
У генерала сразу полегчало на душе. Он почему-то ожидал лицемерно-возмущённых возгласов: «Да что вы такое говорите? Да как вы можете предлагать мне такое? Да за кого, сударь, вы меня принимаете?»
А получалось всё тихо и мирно, ну словно как при покупке пучка петрушки у самодеятельных огородниц.
Минуточку, сказал Рамиз. Отошёл в глубину кабинета, позвенел ключами, отпер сейф и принёс несколько кристаллов. У вас такие же?
Да, растерянно сказал Дидурный. Такие же. Но откуда они у вас?
Я же не спрашиваю, откуда у вас ваши, с упрёком ответил ему хозяин. Мне кажется, что мы встретились здесь не для того, чтобы задавать друг другу глупые вопросы.
Стали договариваться, где и как произойдёт сделка. Потому что при всей вза-имной заинтересованности обеих сторон, эти стороны всё же испытывали силь-нейшие подозрения относительно порядочности друг друга.
Наиболее безопасным и подходящим для поставленной цели им показался оперный театр, поскольку туда ходят одни только приличные люди. Договори-лись как только Джильда в «Риголетто» запоёт о своём знакомстве с таинствен-ным красавцем, Дидурный зайдёт в ложу Рамиза и покажет ему свой товар. Ну, а когда герцог начнёт распевать о том, что сердце красавицы склонно к измене, то-гда в той же ложе и произойдёт обмен товара на деньги.
Это был прекрасный план, не лишённый эстетического антуража.
Дидурный отбыл к себе домой, а вскоре и Франтишек отправился с добытыми сведениями к Гавличеку.
Сегодня, по всей видимости, состоялась встреча Дидурного со знаменитым уголовным авторитетом Рамизом.
Почему ты так решил? заинтересовался патрон. Очень заинтересовался, потому что его чуткий нос ищейки почуял совсем свежий, ещё тёплый след.
Потому что генерал подкатил к богатому особняку. Один, без охраны. Вы-ходит встреча тайная. Ворота сразу открылись значит ожидали. Наружная ох-рана сплошь азиатские лица. На двоих даже богато расшитые тюбитейки заме-тил. Уверен, что это резиденция Рамиза. А чья же ещё?
Как долго Дидурный там пробыл?
Ровно один час и семь минут, щегольнул точностью Франтишек. А по-том отправился…нет, вы ни за что не догадаетесь, куда отправился Дидурный. Тут вам даже ваша невероятная интуиция ничего не подскажет.
Неужели в музей импрессионистов? пошутил Гавличек.
Почти. В оперный театр!
Ух ты! Экий меломан!
Такого великий детектив и помыслить не мог.
Ты, надеюсь, пошёл за ним?
Конечно. Там этот генерал в очереди в кассу я стоял прямо за ним взял один билет на «Риголетто», на вторник.
Один, говоришь. Значит, без жены идёт. Следовательно, на встречу. Скорее всего, с Рамизом. Там всё и должно произойти.
Что произойти?
Всё произойти, что они придумали. Ну а мы постараемся не дать всему это-му случиться.
Я на всякий случай взял и нам два билета.
А вот это напрасно. У меня сейчас один план в уме вырисовывается. Музы-ки и танцев в нём не будет.
Жалко. Я никогда ещё не слушал «Риголетто».
Не грусти, сказал добрый Гавличек. Когда всё кончится, я сам тебя сво-жу. В первый ряд партера.
Наступил вторник.
Дидурный в тот вечер ещё раз побрился, надел лучшее, что было из штатско-го, и даже обрызгал шею дезодорантом.
Ты куда это собрался? спросила встревожившаяся жена. Таким красавцем она давно его не видела.
В оперу, с чувством полного морального превосходства ответил радостно взволнованный супруг.
Один? Без меня?
Да, дорогая, так нужно.
А что хоть слушать будешь?
«Риголетто», однако.
А чья музыка-то?
Да какая разница? Не музыка важна, а сама идея.
Охрану берёшь?
Не стоит. Зачем зря мучить ребят?
Всё-таки в оперу лучше ездить с охраной, чем без. При выезде на магистраль перед машиной Руководителя он сам её вёл, потому что очень увлекался лихой ездой замер какой-то несчастный «Фордик». Дидурный просигналил, а ему в от-вет стали только беспомощно разводить руками двое, сидевшие в «Фордике». Раздражённый задержкой Руководитель общественного порядка вышел из своей машины. Те из своей. И слова друг другу сказать не успели, просто двое из «Фордика» решительно и вежливо подхватили генерала под локотки и затолкнули обратно в его же богатый «Мерседес». А чтобы бедняга напрасно не нервничал и не издавал ненужных звуков, ткнули ему в лицо пахучую тряпку. Тут он и отклю-чился.
Потом захватчик, тот что помоложе, отогнал большую машину к обочине. Ключи зажигания вытащил и сунул в нагрудный карман очумелому Дидурному. Взамен взял на память о генерале небольшой портфельчик с монограммой, очень симпатичный.
Всё это заняло меньше минуты.
После этого «Фордик» обрёл неожиданную резвость и умчался вдаль.
Генерал пришёл в себя довольно быстро, но ехать в оперу уже не имело смысла. И не потому, что увертюра уже закончилась, и не потому, что из нечаян-но ушибленного носа прямо на рубашку всё ещё капала кровь, а потому что исчез портфельчик с драгоценностями.
Это была одна из самых печальных повестей на свете: ещё совсем недавно он владел неслыханным богатством, а теперь от него (богатства) не осталось даже самого маленького следа.
Почему так случилось?
Неужели это работа Рамиза?
А чья же ещё?
Только он один и знал, что я буду ехать с алмазами.
До чего же ненадёжен и гадок этот преступный мир! Договариваешься с этой публикой, как с порядочными людьми, доверяешься им, а они всё равно норовят тебя кинуть. Вот ведь подлецы! Бороться с ними, бандюгами, нужно. Беспощадно бороться. Истреблять и искоренять.
Вот к какому правильному выводу пришёл несправедливо обиженный Руко-водитель узаконенного порядка.
Поздно вечером позвонил Рамиз.
В самом сердечном тоне заговорил. Вот ведь лицемер!
Дорогой, сказал он, ты, наверное, сильно заболел. Так предупредил бы меня, что не придёшь. А то я, как дурак, все четыре действия высидел. Это в мои-то годы!
Совести у тебя нет, нахалюга! завопил оскорблённый в лучших чувствах Руководитель порядка. Обобрал меня дочиста, а теперь дурочку из себя стро-ишь! Да я тебя в пыль сотру! Будешь ты у меня баланду жрать на нарах до конца дней своих!
Некрасиво говоришь, рассердился Рамиз. Мог бы иные слова ты при-личнее этих измыслить. Ты сам ко мне первый пришёл, и ты же меня теперь об-зываешь. Так добропорядочные люди не поступают. Зачем такие угрозы? Будешь жалеть потом.
Это я буду жалеть, паскудник? взвился могущественный Руководитель.
Ты, ты будешь жалеть, пообещал Рамиз и положил трубку.
Положить трубку было несложно. Сложно было понять, что в действительно-сти произошло. Ведь была же какая-то причина, заставившая генерала, так стра-стно желавшего продать алмазы, вдруг изменить свой дружелюбный тон и завыть, как волк на луну.
Кто-то, похоже, сумел обчистить Руководителя узаконенного порядка, не убоявшись всей мощи обиженной им Системы.
Кто этот храбрец?
Почему он это сделал?
И где его теперь искать?
У Рамиза накопилось много вопросов. Так уж получилось, что он с Дидурным оказались по одну сторону баррикады.
А кто по другую?
Рамиз испытывал досаду. Он досадовал на себя за то, что позволил себе оби-деться. Мудрого обидчивость делает неумным, умного глупым, глупого дура-ком. Нужно было всё-таки попробовать разобраться.
Рамиз умел сражаться с неприятелем, когда видел его перед собой. Но как уберечься от невидимого и неизвестного врага?
Бедный авторитет не знал, что по воле неведомых сил он оказался малозначи-тельной фигурой в непонятном ему спектакле. При этом он был, как и многие другие, проигрывающей стороной в той непостижимой и захватывающей игре, в которую он и не помышлял ввязаться добровольным участником. Эту игру иногда называют Судьбой, иногда Случаем, а чаще Волей Провидения.
По другую сторону баррикады были трое Гавличек, Франтишек и Пивар-ник. В тот же вечер они завели свой автомобильчик в гараж посольства и попро-сили механиков срочно перекрасить его. Номер тоже заодно переменили. В дру-гой стране такие штучки были бы связаны с величайшим риском, но только не в этой. Здесь был слишком большой беспорядок, и полная неразбериха тоже была. В данном случае всё это шло на пользу заграничным гостям.
Ещё двадцать алмазов королевской короны в тот же день были отправлены дипломатической почтой прямо в адрес ведомства Дубовца. Очень скоро пришёл ликующий ответ: «Бесконечно восторгаюсь вами. Представляю к высокой госу-дарственной награде».
Детектив Пиварник от счастья чуть сознание не потерял.
Детектив Франтишек тоже был растроган и тут же представил себе, как он покажется знакомым девушкам с новым блистающим орденом на груди. А Гавли-чек великодушно сказал, что подарит ему и свою награду, чтобы у напарника бы-ло сразу два ордена.
После этого детектив пошёл в туалетную комнату и с чувством исполненного долга вычеркнул на листике фамилию Дидурного. Оставались пока Куцый и два Сизых.
Неиссякаемая интуиция потребовала ещё раз обратиться к списку. Гавличек подумал, подумал и дописал Рамиза.
Со знаком вопроса, поскольку полной уверенности не было.
Шеф, что такое интуиция? спросил Франтишек. Он давным-давно хотел задать этот вопрос, но всякий раз немного стеснялся. А в этот радостный день, наконец, решился.
Мне думается, ответил Гавличек, что это цельная, но неосознанная цепь логических умозаключений. При этом мы не в состоянии выделить в ней ка-ждое отдельное звено, и у нас нет даже уверенности, что оно существует как от-дельность.
Вы сами это придумали?
Не знаю. Но для меня это не имеет значения. Мне неизвестно, откуда при-ходят мои мысли. Для меня важно лишь то, что они мои.
Глава двадцать четвёртая
Гримасы науки
Дайте мне нить Ариадны, и я благополучно доберусь
