травма, связанная с потерей дорогих сердцу алмазов, совершенно опустошила его личность.
Честно говоря, и раньше душевные качества Струкова, были не столь значи-тельными, чтобы на них слишком уж стремился покуситься дьявол, признанный ловец сколько-нибудь стоящих человеческих душ. Уж если бы и предложил он раньше за душу Леонида Казимировича некоторую сумму, то, скорее всего, со-всем незначительную и к тому же в сильно потрёпанных купюрах. А сейчас и шиллинга не дал бы.
Отсюда, казалось бы, вытекало, что дело о поджоге в силу окончательного душевного упадка выдающегося комиссара не скоро будет раскрыто, а виновник данного преступления лишь бог весть когда понесёт заслуженное наказание.
А вот это неправда. Потому что понёс и очень скоро.
Обиженный генерал был жутко злопамятным.
А он был не просто обижен.
Он был разъярён, примерно как судья, не получивший твёрдо обещанную взятку.
Накануне той ночи, о которой речь пойдёт позже, Рамизу плохо спалось. Точ-нее, совсем не спалось. Брала досада, что так по-дурацки всё получилось с Дидур-ным. И себя казнил, за то что столь решительно и необдуманно дал мстительную волю своим растрёпанным чувствам.
Кто помешал их союзу?
Славик уже на небесах. Других недоброжелателей не стало ещё раньше.
Рябой? О нём ни слуху, ни духу. Да и не его это масштаб.
Так кто же?
Ответа не находилось.
Случайность?
Непохоже.
Здесь ощущалась твёрдая рука умелого режиссёра.
А что если Дидурный, полный обиды, вздумает нагрянуть сюда со своими бойцами? Наверняка они найдут сейф и сумеют заглянуть в него.
Рамиз крякнул и слез с кровати. Пошёл в кабинет, достал из сейфа алмазы и перепрятал.
Куда?
Ну, разумеется, в кадку с фикусом.
А вы бы куда спрятали?
Теперь можно и заснуть. Ещё вся ночь впереди.
И вот эта ночь, про которую мы обещали рассказать, наступила.
Она не могла не наступить, поскольку так было изначально записано в Книге Дней и Ночей.
Нет, это не была ночь, вдохновляющая поэтов, ночь, дурманящая ароматом благовонных трав и только что раскрывшихся бутонов, ночь, когда луна, укрыв-шись небольшими облаками, лишь подсвечивает их округлившиеся края, напоми-ная я здесь! но не выходит целиком, чтобы в её слишком уж ровном и побед-ном сиянии не потонули россыпи и искорки малых звёзд.
Это была самая обыкновенная ночь. Это была самая подходящая ночь: тём-ная, непрозрачная и унылая своей бесструктурной чернотой провала. В такой тьме много чего не видно. И это хорошо.
Внешнюю охрану Рамиза, уж на что была предупреждена быть настороже, сняли бесшумно. Это была великолепная профессиональная работа, которую на всей планете умеют делать должным образом только несколько особо талантли-вых людей. Примерно столько же, сколько в состоянии божественно сыграть вто-рой скрипичный концерт Паганини.
Внутренняя охрана, как и водится, надеясь на бдительность внешней, мирно подрёмывала. Это спасло ей много здоровья. Её просто оглушили, быстро и уме-ло, а потом крепко повязали.
Добрались, и до Рамиза. Разбудили не очень вежливым тычком.
Только тогда великий теневик понял, что тень это всего лишь тень и суще-ствует она лишь до той поры, покуда свет, то есть светская власть, считает суще-ствование тени целесообразным.
Когда нападающие без лишнего шума удалились, уводя окольцованные тела и уволакивая с собой небольшой кабинетный сейф (дураки там ничего ценного уже не было!), порог затихшего особняка переступила ещё одна тёмная фигура.
Этот ночной посетитель для начала несколько раз чихнул, после чего доволь-но быстро нашёл дорогу в кабинет, постоял недолго перед опустевшей нишей, где раньше был вмонтирован сейф, а потом окинул внимательным взором всю комна-ту.
Что он мог увидеть в этой темноте?
Почти ничего.
Тогда он практически на ощупь добрался до фикуса, единственного в кабине-те, и выдернул его из кадки.
На дне смутно забелел пластиковый кулёк.
Я так и думал, сказала неизвестная фигура.
Число найденных алмазов увеличилось ещё на тринадцать.
Шеф, сказал восхищённый Франтишек. Вы один такой в целом мире!
Нет, дружище, со вздохом ответил Гавличек. Увы, это не так.
Но вы так много знаете и умеете!
Дружище, всё, что я знаю, описано в простейших учебниках. Нужно было только хоть раз прочитать их от начала до конца.
Глава последняя
Шеф, сказал Франтишек.
Что? откликнулся Гавличек, нехотя оторвавшись от Платона (любимого чтения детектива).
А почему в нашей стране до сих пор существует монархия, с её драгоцен-ными регалиями, так сильно привлекающими преступников? Ведь в большинстве цивилизованных стран уже давно республика.
Потому что нам сильно повезло, прогнусавил великий детектив.
Последнее любовное приключение Гавличека, сопровождавшееся крайне не-приятным холодным душем, закончилось обильнейшим насморком. А могло быть и хуже.
Как это повезло?
Потому что самым лучшим видом государственного устройства является наследственная монархия.
Вы опять шутите?
Нет, не шучу.
Но тогда я вас совершенно не понимаю.
А что тут понимать? Ведь всё так просто.
Это для вас просто. А мне так нет.
Ну сам посуди: если власть никому и ни чем не обязана, если ничто не вы-нуждает угодливо нравиться народу, если ей не приходится каждые четыре-пять лет заискивать пред избирателем и завлекать его бессмысленными посулами сколько подлинного величия в такой власти! Только при монархическом строе за-конный глава государства, помазанник божий, уверенно смотрит и в своё буду-щее, и в будущее своих потомков. Все его мысли и помыслы в этом случае по-священы не личному обогащению, а укреплению державы и сохранению своего доброго имени в истории. Но в том неблагоприятном случае, когда правление первого лица ограничено всего лишь немногими быстро пролетающими годами, этот временный государь, за редчайшим исключением, обеспокоен в основном тем, чтобы успеть за отпущенный ему короткий срок успеть решить все свои лич-ные проблемы, в том числе финансовые.
Не могу я с вами спорить, признался озадаченный помощник.
Вот и не спорь.
Так получается, что вы убеждённый монархист.
Стопроцентный, ответил Гавличек, и тебе того же желаю.
И он вернулся к своему любимому Платону.
Шеф, снова подал с кухни голос Франтишек (он как раз начал готовить ужин). Вы не забыли? Вспомните, ведь у вас среди подозреваемых ещё и пре-мьер ихний находится.
Да, ответил Гавличек, на этот раз неохотно оторвавшийся от телевизора («Челси» чуть не забило гол, но вратарь «Арсенала» в отчаянном прыжке всё же сумел отбить мяч). Находится. А что?
Но ведь это невероятно!
Ах, Франтишек, на небе и на земле много есть такого, что всей нашей муд-рости и не снилось.
А вам такие случаи известны, чтобы премьер, побывав в гостях, что-нибудь примитивно стянул?
Конечно известны. Один такой грустный случай произошёл в прошлом веке на островах Кука во время визита управляющего соседним островом. Это точно. А второй…тоже где-то был, но сейчас я не могу припомнить. Возможно, в Цен-тральной Америке. Или в Бельгийском Конго.
И вы намерены…
Намерен.
Но я совершенно не могу себе представить, как мы будем добираться до этого подозреваемого. Ведь нас к нему и за версту не подпустят.
Не беспокойся, у меня есть один хороший план. Вот пройдёт проклятый не-дуг, и сразу же начнём разработку.
Шеф, сказал Франтишек после того, как они пожелали спокойной ночи Пиварнику и отужинали (на этот раз с колбасой, на которую никто посторонний на этот раз не покусился), а может этот премьер и не при чём. Я тут прикинул, и у меня появилось такое ощущение, что мы отыскали уже все алмазы короны.
Ты так думаешь? спросил Гавличек, со школьных лет не слишком ода-рённый математическими способностями.
Да, мне так кажется.
Ну что ж, тогда давай посчитаем.
Гавличек вырвал листок из тетрадки и нацепил на нос очки. При электриче-ском свете его зоркие в прошлом глаза уже начинали сдавать.
Начали. Сорок нашли у Кусоцкого с Воевудским. Так?
Так, подтвердил Франтишек.
Затем ещё двадцать у той парочки, что дралась поздним вечером в парке. В сумме получается уже шестьдесят.
Да, шестьдесят.
Потом ещё двадцать в машине у генерала Дидурного. Это уже восемьдесят. Верно?
Правильно.
Следующие двадцать ты стянул у Куцего в планетарии. Чистая работа. Ито-го ровно сто.
Да, конечно.
Но это ещё не всё. Тридцать девять штук ты принёс в чемоданчике Сизого. Это сколько же получается?
Сто тридцать девять.
И ещё эти тринадцать от Рамиза. Так сколько всего?
Погодите минутку. Сто тридцать девять плюс тринадцать это будет…сейчас посчитаю…это будет…нет, лучше в столбик на бумажке… ага, так. Ну вот: сто пятьдесят два. Ничего себе!
Обожди. Ты что-то не так насчитал. Потому что в королевской короне было ровно сто пятьдесят алмазов. А у тебя получается сто пятьдесят два. Складывать не умеешь. Постыдился бы. Ведь не так давно ещё в школе учился.
Ну хорошо, я ещё раз пересчитаю. Сорок плюс двадцать плюс двадцать плюс двадцать это будет сто. Согласны?
Да, вроде того, вынужден был согласиться Гавличек. Только не так бы-стро.
А теперь добавим сюда тридцать девять из подворотни и последние трина-дцать от Рамиза. Это ещё пятьдесят два. Так что всего сто пятьдесят два. А вы го-ворите считать не умеешь. Умею!
Чепуха какая-то. Ведь в короне было сто пятьдесят алмазов. Сам в книге прочитал.
Может быть там опечатка была?
Может. Постой. Я сейчас позвоню Дубовцу по междугородке и спрошу у него. Он наверняка твёрдо помнит.
Алло, алло! Извините, господин министр, что я вас беспокою в столь позд-ний час. Это Гавличек. Я хотел узнать, сколько в том предмете, что мы ищем, сами знаете, в каком, камней было? А то у нас с Франтишеком счёт не сходится.
Что?
Нашлась?
Где?
В туалете под салфетками?
А как она туда попала?
Действительно странно. Кто ж её туда засунул?
Ну и слава богу, что нашлась. Да, а сколько в ней алмазов? Сколько? Не слы-шу…
Алло, алло… Не везёт нам, Франтишек, связь прервалась.
Igor.boiko.35@mail.ru
