ис-тории почти безупречного мироздания. Всем известно, что непоседливый враг че-ловечества расточает свои соблазны исключительно перед теми, кто достоин по-добного расточительства. Видать, очень уж неплох был седоголовый офицер, если сумел обратить на себя особое внимание непобедимого Духа Отрицания.
Выходит, как ни посмотри, но случилось то, что не могло не случиться.
А вот в причинах мы так и не разобрались. Возможно, что Седов, столь щедро взысканный неоценимым приобретением, всего лишь покорно исполнял предна-чертание Судьбы, но также возможно, что в этот роковой день он выступал как независимое существо, обладающее полной свободой воли и оттого несущее пол-ную ответственность за все свои поступки.
Если бы нам удалось разобраться в этих возможностях, тогда мы могли бы или издать нейтральный философский вздох либо, наоборот, строго осудить на-шего героя за недостойные деяния. Но ответа на наши вопросы нет, и никогда не будет.
Есть люди, просто обожающие судить себе подобных. Разумеют ли они то или нет, но все они являются ревностными адептами свободы воли. Эти добро-вольные судьи всегда найдут вокруг себя достаточно виновных, и каждый приго-вор, вынесенный самозванными и преданными носителями незримых мантий, возносит самих носителей всё выше и выше, так что приходится всё сильнее за-дирать голову, чтобы рассмотреть их, сверкающих, в беспредельной чистоте го-лубого неба.
Автор этих строк далёк от совершенства. Поэтому ему гораздо сподручнее свалить любые события на творцов и создателей этого мира, заранее определив-ших (детерминировавших!) всё-всё, что случится с его разумными и неразумными сынами.
Так ничего лучшего и не придумав, Седов прикопал поглубже свою часть ал-мазов они были завёрнуты в не совсем свежий носовой платок Петра Савченко в углу детской песочницы и только после этого с почти успокоившейся душой отправился домой. Но что-то кольнуло его, и он тут же бегом бросился обратно, разгрёб песок и, весь дрожа от неприятного предчувствия, несколько раз пересчи-тал кристаллы. Их оказалось всего лишь девятнадцать.
Три алмаза исчезли.
Водитель! Кузьменко! Когда же он успел заметить мои упражнения?
Наступило утро.
Ну и что я должен со всем этим добром делать? со светлой тоской на ду-ше думал начальник Управления генерал Куцый, любовно перебирая сверкаю-щую груду алмазных кристаллов. Теперь с Седовым и его ребятами нужно до-говариваться. Велехов тоже в курсе, потому что он в этой смене дежурит и рапорт уже читал. Итак пятеро, кроме меня. Ну что за жизнь! Раз в жизни такое счастье обломится. И вот изволь делись. А если наверху прознают и спросят что ж нам не отстегнул? Выходит, и им нужно откатить. Хотя Седова можно попробо-вать и не считать. Наверное, он своё уже прихватил. Если много, я из него душу выну. Только как? Мужик он крепкий, рассудительный. Голыми руками его не возьмёшь. Честно говоря, он мне никогда не нравился, потому что все женщины на него заглядываются.
Седова ко мне, распорядился начальник.
Он ещё ночью сдал дежурство и ушёл, с огорчением доложили с пропуск-ного пункта.
Вот ведь сукин кот! не сдержался шеф. Немедленно… нет, постой… ох больно…
От избытка чувств внезапно открылась старая язва желудка. Скорая помощь с рёвом помчала больного в госпиталь.
Если тебе день за днём напоминают про щели на балконе, проще их зацемен-тировать, чем раз за разом придумывать отговорки. Даже камень точит настырная вода. А тут не камень, а живой человек.
Для того, чтобы замазать щели на этом паршивом балконе, нужен бетонный раствор. Цемент Иванов позаимствовал на соседней стройплощадке, остальное ближе всего к дому можно взять в детской песочнице. Чтобы не было скандаль-ных криков, лучше всего сделать это утром пораньше, пока детки спят.
Вот и вышел Иванов поутру с ведром за песочком. Копнул раз-другой в уго-лочке. Появился кончик грязного платка.
Чёрт знает что! с отвращением подумал Иванов, но уже через несколько минут резко изменил своё мнение.
Воровато оглядываясь, прижимая зачем-то к груди ведро, Иванов проскольз-нул в свою квартиру.
Жена! громким шёпотом крикнул он. Проснись!
Ну что, принёс? спросила через дверь заспанным голосом супруга Раиса, или просто Раечка.
Принёс, еле выдохнул Иванов, застоявшийся в лёгких воздух. Ты только посмотри!
В отличие от своего благоверного Раечка при всей своей вредности была поч-ти интеллигентным существом. Служила она инженером в ЖЭКе. И хотя разби-ралась в инженерном деле не лучше, чем печная труба в японских акварелях, ни-кто, кроме надоедливых жильцов, косо на неё не смотрел. Разумеется, неуклюжий Иванов был не в состоянии удовлетворить все духовные потребности Раечки, по-этому она водила большую дружбу с широкоплечим Костей, защитником фут-больной команды местного пивзавода. Иванов к этой дружбе относился скептиче-ски, но предпочитал свои соображения держать при себе, поскольку у Кости были могучими не только ноги, но и руки тоже.
Как ни крути, а дуракам всё-таки везёт, подытожила Раечка свои первые неуёмные восторги и снова гордо погляделась в зеркало. Ей очень шли разрумя-нившиеся щёки, А сейчас ещё и особый блеск в глазах появился. Но только поче-му-то жёлтого цвета.
Обалделый Иванов на этот раз даже получил чисто импульсивный поцелуй, настолько страстный, что напомнил безвозвратно далёкий первый день их зна-комства.
Вот и Раечке Ивановой счастье, наконец, привалило. Давно бы пора ведь Раечка всегда считала себя очень похожей на Джулию Робертс, и её сильно заде-вало, что остальные не желают замечать это поразительное сходство. Но теперь, когда к услугам скромного инженера будут не левый алебастр и неучтённые бан-ки с олифой, а лучшие из лучших кутюрье и самая дорогая косметика, даже не-зрячий заметит, что в нашем ЖЭКе и впрямь сидит, как войдёшь справа, самая настоящая голливудская дива, ничем не отличающаяся от Джулии Робертс.
А впрочем какой ЖЭК, какой Иванов?
Стены неказистой стандартной квартирки, раздвинулись и растворились, дальние горизонты заголубели, невидимые голоса слились в торжественный хо-рал, славящий красоту и удачу, и над всей этой благодатью воссияло перламутро-вое солнце новой и красивой жизни.
Стряхнув минутное радостное оцепенение, Раечка сказала:
А теперь всё это нужно хорошо спрятать.
Зачем? спросил Иванов.
Дурак ты и есть дурак, привычно вздохнула Раечка, окончательно воз-вращаясь в свою прежнюю ипостась, и пояснила: Потому что так нужно.
Если кто-нибудь думает, что нет ничего проще как спрятать горсточку алма-зов в изрядно захламленных комнатах, тот крепко ошибается. Вариантов, конеч-но, тьма, но попробуйте выбрать из них подходящий. Тот, что секунду назад ка-зался наилучшим, уже через миг осознаётся как никудышный. Вот и начинаются метания.
Раечка металась, как диск по стадиону. Наконец схватила банку с кислым мо-локом, сыпанула туда алмазы и поставила посудину в холодильник.
Не успело солнце подняться достаточно высоко и осветить своими ласковыми лучами этот грешный мир, как нетерпеливому Седову захотелось глянуть на свой временный тайничок.
Ты чего это так рано поднимаешься? удивилась жена.
Да вот, сказал муженёк, собаку хочу прогулять.
Я её уже выводила. Спи.
Нет, нет. Ей ещё хочется.
Ну, как знаешь, только чудно мне это, сказала удивлённая супруга и по-шла собираться за покупками.
Пёс, завидев поводок в руках хозяина, тоже бесконечно удивился своему не-ожиданному счастью и начал радостно визжать, подпрыгивая чуть не до потолка.
Вот. Здесь. Но что это?
Увы, кто-то уже успел покопаться в песочнице. Ну до чего же наш народ скор, когда надо что-нибудь спереть!
Холодный пот разочарования пролился от макушки на затылок и быстро по-полз вниз по шее на спину под рубашку. Ноги враз ослабели, стали ватными и от-того настолько неустойчивыми, что Седову пришлось уцепиться за качели, чтобы не упасть.
Не может быть! вопила оскорблённая душа.
В этих краях даже самым свирепым властям не приходило в голову запретить гражданам чувствовать себя безудержными оптимистами. Но пока лишь немногие спешили воспользоваться такой ненаказуемой возможностью, большинство же продолжало носить на лице печать глубокого уныния, социальной невостребо-ванности и хронически плохого настроения. В это утро к большинству присоеди-нился и ограбленный майор.
Наконец стойкий офицер превозмог накатившую дурноту, и затуманившиеся глаза его снова обрели способность видеть, а мозг чётко работать. Посмотрел Се-дов с неясной надеждой туда-сюда и ничего ценного не заметил, кроме брошен-ного за ненадобностью носового платка усопшего Пети Савченко.
Платок? Платок!
Барон, ко мне, скомандовал Седов.
Конечно, Барон не был специально обученным розыскным псом. Но попро-бовать стоило.
Потыкав пса носом в платок а пёс при этом долго думал, что с ним просто необычным образом играют, седой всё же убедил своего четвероногого друга приступить к поискам. Уразумев, что от неё требуется, умная собака весело по-неслась к подъезду, лихо вбежала на третий этаж и с невероятно довольным ви-дом остановилась около двери Ивановых. Даже два раза тихонько пригавкнула, хотя знала, что её хозяин гавканья не любит.
Понятно, только и сказал Седов и поспешил домой переодеться в форму. Он уже кончал застёгивать пуговицы, когда пришла из магазина жена и поинтере-совалась:
Куда это ты опять? Ведь у тебя сегодня выходной.
К Ивановым на минутку, бросил муж. Готовь завтрак. Я скоро вернусь.
Вот и дверь Ивановых. Седов позвонил и прислушался. Сначала всё было ти-хо, а потом послышались негромкие звуки кто-то несколько раз осторожно про-бежал туда и обратно. Неизвестно, насколько обитатели квартиры были знакомы с учением самосского философа Пифагора, но все они, следуя его советам, в этот раз решили помолчать.
Озлоблённый сыщик зловеще усмехнулся и ещё несколько раз со всей силой нажал кнопку звонка. На такой трезвон невозможно не откликнуться, и тогда, на-конец, из-за двери раздался скрипучий и очень недовольный женский голос:
Ну кто там?
Участковый, ответил задверный гость. На вас опять жалоба поступила.
Что ты там опять натворил, паршивец? затарахтела женщина. По-видимому, невежливые слова относился не к участковому. Да и вообще сам во-прос больше походил на риторический.
Дверь тихо отворилась.
Седов, не здороваясь, ворвался в квартиру и сразу же повернул на кухню, от-куда слышалось громкое чавканье.
Иванов сидел за столом в несвежей, потерявшей цвет майке, особенно выгод-но подчёркивающей его худобу, столь типичную для горьких алкоголиков, и ре-шительно грыз огурец. На столе стояла сильно початая бутылка водки.
Не так часто выпадало хозяину с самого утра, не таясь, можно сказать на законных
