разбирался в тонкостях человеческой психики и поэтому не стал как дурак дожидаться чисто-сердечного раскаяния командующего далёким округом. Скорее всего, это он за-светился на базаре. А раз так, то тут же велено было приставить к Верхунову тол-ковых наблюдателей.
Ситуация таким образом была под контролем, и теперь уже не было смысла поднимать по тревоге Особую дивизию. Дальнейшие действия стратегический Руководитель обсудил со своим дружком, исполнявшим в то время обязанности Руководителя внутренними событиями.
Поможем, пообещал дружок, тут же прикидывая, сколько удастся пере-хватить на свою удачливую долю.
На Главпочтамте, словно на базаре, как всегда толкучка. Кто-то письма от-правляет, кто-то письма получает, кто-то перевода ждёт, кто алмазы продаёт.
Около окошка «К» Верхунова поджидали двое. Один уже знакомый по ба-зару. Второй на удивление интеллигентного вида молодой человек, но без оч-ков. Подходя к ним уверенным шагом, генерал обернулся и сделал своей невиди-мой охране успокоительный жест рукой, означавший: «Будьте наготове, но пока всё в порядке».
Охрана, которой предназначался этот жест, ответных знаков, разумеется, не подала, ввиду своего отсутствия.
Великолепный трюк с несуществующей свитой Верхунов придумал сам и чрезвычайно им гордился. Можно попытаться представить себе, как выглядело бы его искреннее удивление, если бы он узнал, что этот нехитрый приём известен со времён палеолита. Но командующий захудалым округом, к счастью, не знал, что такое палеолит. Если бы это словечко ему встретилось, он принял бы его за но-вейшее надёжное средство удаления мозолей.
Оба покупателя с полным показным уважением отнеслись к дешёвому блефу генерала и поприветствовали предусмотрительного коммерсанта вежливыми кив-ками головой.
Отошли в сторонку, поближе к букве «Я». Около неё вихрь человеческих тел был чуть послабее. Там покупатели несколько небрежно осмотрели камни, кото-рые Верхунов показывал по одному (видно, разбирались в их ценности с ходу), а затем поприкидывали чего-то в уме и предложили:
Сто штук зелёными за всё. Пойдёт?
Смеётесь? обиделся заслуженный военный.
Сто двадцать.
Нет!!
Сто пятьдесят.
Двести и ни центом меньше.
Побойтесь бога.
Бога нет, уверенно сказал генерал.
Ну ладно. Пусть будет двести. Только отвернитесь к стенке, когда будете считать, а мы вас сзади прикроем, сказал интеллигент. При этом он откровенно вынул из рыжего чемоданчика пять пачек и переложил себе за пазуху.
«Прогадал, сразу понял Верхунов. Они бы и двести пятьдесят отвалили».
Генерал, конечно, расстроился своим открытием, но печаль его быстро пошла на убыль, когда настало время увлекательной миссии старательно пересчитать тугие добротные пачки, а затем насладиться непередаваемым ощущением тяжести честно заработанного чемодана валюты.
Сколько лучшие умы человечества ни трудятся над улучшением рода, к кото-рому имеют несчастье принадлежать, дело это продвигается безобразно медлен-но, и обнадёживающих результатов почти не видно. Это к тому, что род людской всё ещё склонен к недостойным деяниям, а это видно из того, что первый мужи-чок, тот что с базара, переложив во внутренний карман пиджака алмазы, неожи-данно сказал:
Позвольте я вам помогу.
И спокойно вынул чемоданчик из вдруг ослабевшей руки Верхунова.
Вам придётся пройти с нами. Это недалеко, объяснил второй, вытаскивая из дальнего кармана маленькую красную книжечку.
Мог бы и не трудиться показывать, потому что в глазах расстроенного ком-мерсанта всё разом потемнело.
В тот день сразу два Руководителя стратегических сил и внутренних собы-тий с нетерпением ожидали результата операции. Сообщений всё не было.
Ужели Верхунов что-то заподозрил и не явился?
Это была первая гипотеза. Неверная.
Может второпях не на тот день договорились?
Это была вторая гипотеза. Тоже неверная.
К вечеру просигналила группа поддержки, бдительно и безрезультатно дежу-рившая у центрального входа в почтамт:
Воевудский и Кусоцкий из почтамта не вышли. Верхунова оказывается, это был он увезла скорая помощь ещё четыре часа назад.
Так всё и было. Бравого генерала прямо на месте свалил обширный инфаркт. А командированные на встречу с ним Воевудский с Кусоцким этим неожиданным обстоятельством так огорчились, что тут же повели себя совершенно непредви-денным для их начальства образом. Бессовестно бросив больного на произвол его печальной судьбы, они, обменявшись быстрыми взглядами, прямиком направи-лись в служебные помещения. Там почтовые работники попытались их сдержать, но предъявленные им удостоверения вызвали большой испуг и полное уважение. Оба агента поинтересовались служебным выходом, который им тут же и был ука-зан. Покинув почтамт, они бесследно растворились в необъятном человеческом море столицы. Вместе с ними растворились алмазы Верхунова, рыжий чемодан-чик и четверть миллиона настоящих долларов, выданных госбанком для данной операции по личной просьбе сразу двух Руководителей.
А ведь у этой надёжной парочки было совсем другое задание!
Наверное, при подготовке захвата был допущен какой-то просчёт.
Позже выяснилось, хотя это было и не совсем так, что непонятно исчезнув-шие офицеры сумели перебраться в сопредельную страну, а оттуда, по всей веро-ятности срочно вылетели в Южную Америку (а куда же ещё?). Где и как они раз-жились паспортами и визами никто интересоваться не стал, потому что при таких деньгах всё невозможное становится реальным.
Глава одиннадцатая
Пётр Савченко хочет исчезнуть
Вам, конечно, давно не терпится узнать, что случилось с Петром Савченко, безжалостным убийцей почти невиновного Васи.
Пётр не стал долго мешкать (у него и впрямь были веские причины не задер-живаться) и первой утренней электричкой отбыл в столицу. Вряд ли кто в вагоне его запомнил все, кто там ехал, дружно спали, добирая крохи желанного сна по пути на работу. У всех были бледные нездоровые лица, и даже головы одинаково мотались, когда поезд резко тормозил перед очередной станцией. Кому не уда-лось захватить сидячее место, а таких, чем ближе к концу пути, становилось всё больше, тот спал стоя, намертво вцепившись в спинку лавки. И даже когда элек-тричку на каком-то стыке тряхнуло особенно сильно, и тогда никто не упал, а лишь горестно, не приходя в себя, вздохнул, потому что организм его был хорошо приучен просыпаться только на столичном вокзале.
Нужно было спешить. Нужно было в кратчайший срок сыскать нужного че-ловека. Пётр Савченко, которого наверняка уже ищут, должен исчезнуть быстро и навсегда.
Нужный человек это был старенький с виду совершенно опустившийся му-жичонка стоял около стенки в подземном переходе, а на груди его болтался бе-лый плакатик: «Трудовые книжки». Полиция его в упор не замечала. Наверное потому, что в этой свободной стране никому не возбранялось скромно торговать чем попало, в том числе и чистенькими трудовыми книжками, ещё не знакомыми с печатями и чернилами. А, может быть, стражи порядка просто по человечески его жалели, потому что губы у продавца отвисали, как у верблюда.
Хотя тут могла быть и совсем иная причина, о которой сообразить совершен-но невозможно.
А кроме трудовых, что ещё можно? спросил Петро, дождавшись подхо-дящего момента.
Старичок пожевал своими зоологическими губами, окинул вопрошавшего мутным взглядом катаральных глаз и отвернулся. Не сразу отвернулся, потому что прежде глянул на окрестности.
Петро оценил последний манёвр как тихое поощрение. Тогда он обошёл ста-ричка сбоку и сделал выразительное движение пальцами, во всех странах мира означающее одно и тоже.
Старик упорно молчал. Наконец решился. По всему было видно, что жалко будет ему упустить клиента, раскормленная рожа которого выглядела достаточно благонадёжной с определённой точки зрения.
Что надо? спросил старикашка. Получилось так, что спросил он кончики своих туфель, поскольку в этот момент всё его внимание было поглощено исклю-чительно ими.
Всё, твёрдо сказал клиент. Всё надо.
Ого! в этом коротеньком словечке прозвучало большое понимание.
Слушай, дед, меня внимательно. Нужен паспорт, немного потрёпанный, со столичной пропиской, загранпаспорт с европейской визой, диплом об окончании техникума, свидетельство о браке и свадебная фотография. Всё в двух комплектах на два разных имени. Имена самые нейтральные. Никаких Агафонов или Пан-телеймонов.
Такие клиенты и вправду не каждый день попадаются.
Разоришься ведь, посочувствовал старичок, утирая выступившие слюни.
Вряд ли, утешил его Петро.
Через неделю подойдёт?
Конечно нет. Сегодня к вечеру.
Ну, ты даёшь! восхитился продавец мало кому нужных трудовых книжек старого образца.
Верно даю втрое. А сумму сам назовёшь.
Старикашка от счастья еле устоял на ногах.
Аванс будет? прошептал он.
Не смеши меня. Если не доверяете, тогда можете приставить ко мне своих на присмотр. Ты же не один работаешь. Так что никуда до вечера я от вас не де-нусь. А в залог могу оставить пушку, если хочешь. Хорошая вещь.
Подожди здесь минутку, сказал верблюдистый продавец. А свою вещь лучше держи при себе. Мне она ни к чему. Я сейчас вернусь.
Вернулся довольно скоро. Очень довольный.
Всё будет. Сегодня. Но это будет стоить сорок кусков. Потянешь?
Не трухай. Нет проблем.
Тогда давай фотки.
Ладно. Я сейчас схожу и сделаю их. Где тут ближе?
А вон на том конце перехода. Сходи, они совсем рано открываются, потому что деньги теперь всем нужны.
И вправду, всё заняло совсем немного времени.
Будешь стоять один, обязательно один, в десять вечера на углу Смирнова и Ласточкина там, где молочный киоск, несколько раз напомнил любезный торго-вец.
Пришлось Петру весь день проторчать в кинотеатре. Там в зале темно и никто на тебя не смотрит. Даже вздремнуть, если захочешь, получается. А перед нача-лом сеанса в фойе можно было найти всё, что нужно для жизни. Вот только фильм был дрянной тупая криминально-эротическая драма. Один только бах и трах. Смотреть на это несколько раз подряд не было сил. Утешало лишь то, что друзья ценного старичка, если они действительно пасут многообещающего кли-ента, тоже мучаются вместе с ним.
Время тянулось безбожно медленно. И как Петро ни сдерживал себя, а на ме-сто встречи пришёл за полчаса. Очень уж не терпелось.
Ровно в десять, когда уже совсем потемнело, прямо к бровке подкатил боль-шой чёрный автомобиль.
Садись, сказали Петру из приоткрытого окошка. Сзади садись.
Пётр сам открыл дверь и втиснулся на заднее сидение, где уже сидели двое. Сказать, что у них были отталкивающие лица, означало не сказать ничего.
Но как раз эти лица и успокоили сильно настороженного Петра. По его мне-нию, нужные люди так и
