через три моря в Россию. После смерти Афанасия друзья путешественника вместе с его рукописью переправили в Москву и завернутый в тряпицу бриллиант, ставший украшением великокняжеской сокровищницы.
Второй камень – сапфир пирамидальной формы, высотою в пять с половиной сантиметров. По преданию он принадлежал фараону Хеопсу и был талисманом этого правителя. Передаваясь фараонами из поколения в поколение, сапфир, в конце концов, попал в руки римлян, покоривших Египет, а от них достался германцам, завоевавшим Рим. Позже немецкий император Фридрих Барбаросса проиграл в кости этот сапфир королю Польши Болеславу Второму, и камень потом долго хранился в польской казне. В период Смутного времени поляки решили просить Михаила Романова, только что избранного русскими на царствование, отречься от престола в пользу короля Сигизмунда Третьего, и в качестве отступного хотели предложить Михаилу тот самый знаменитый сапфир, цена которого не поддается исчислению. Однако русский крестьянин Иван Сусанин, в доме которого остановились поляки, проведал об их планах, и не желая подвергать искушению молодого царя Михаила, ночью незаметно изъял сапфир у польских послов, а наутро завел их в непроходимое болото, откуда им уже не суждено было выбраться. Таким образом, древний талисман считался утерянным, и лишь три человека знали о том, что он помещен в тайную русскую сокровищницу – зять Сусанина, привезший сапфир царю, сам царь Михаил Романов и хранитель секретной царской кладовой.
Помимо этих трех уникальных самоцветов, коим нет равных в мире, в сокровищнице хранится около сотни драгоценных камней несколько меньшого размера, но тоже чемпионов в своем роде, а также более трех тысяч средних и мелких бриллиантов, изумрудов, сапфиров и рубинов.
- И никто из царей ничего не забирал из сокровищницы? – спросил я.
- В наше время трудно поверить в такое, но никто ничего не забирал. Тогда у государственной власти были другие понятия о своих задачах. Любовь была основой ее действий, искренняя и сильная любовь к своему Отечеству, - простите старика за громкие слова.
- Каким же образом сокровища достались вам? – недоверчиво посмотрел я Сергея Степановича.
- Объясню. Иван Грозный, постоянно опасающийся заговоров в Москве, перевез всю казну российского государства в Вологду; в том числе он вывез и тайную сокровищницу, которая впоследствии была переправлена в Соловецкий монастырь. Она хранилась там до той поры, когда царь Алексей Михайлович и патриарх Никон провели церковную реформу. Монахи Соловецкой обители эту реформу не приняли и выступили против новых обрядов, в результате чего монастырь был осажден царскими войсками. После многолетнего сопротивления, монахи, понимая, что их силы на исходе, вынесли сундук с сокровищницей через подземный ход и поручили трем своим собратьям хранить её до тех пор, пока на русском престоле не утвердится праведный государь. Попрощавшись с братией, три монаха отправились восвояси, унося сундук, и нашли безопасное убежище для себя в том месте, где мы сейчас с вами находимся. Здесь они поселились, а вскоре сюда пришли спасаться от Антихриста и другие ревнители старообрядчества. В этом ските сокровища хранились два века; первые три монаха, состарившись, рассказали о великой тайне главе старообрядческой общины, он перед смертью поведал секрет своему преемнику, а после него хранителем тайны стал новый настоятель обители, - и так продолжалось более двухсот лет.
Между тем, число приверженцев старой веры, готовых скрываться от мирских соблазнов, всё уменьшалось, и, в конце концов, скит перестал существовать. Мой прадед был последним главой этой старообрядческой общины. После ее распада он с трудом привыкал к мирскому бытию, хотя жил среди единомышленников – в деревне, населенной староверами-беспоповцами. Его сын и внук, соответственно мой дед и отец, были уже городскими жителями. Они смогли успешно приспособиться и к городскому существованию, и к политическим переменам, происходящим в стране, - оба благополучно прожили свой век. Мне, впрочем, тоже не за что хулить государство: выросший уже при советской власти я бесплатно получил два высших образования, квартиру и прочие материальные блага, имел тогда престижную работу и уважение в обществе, а при новом политическом строе открыл своё дело и разбогател…
Сергей Степанович, видимо, устав от длинного монолога, закрыл глаза и выдержал длительную паузу.
- Дай мне стакан воды, - попросил он, придя в себя. – Знаешь, как умирает старик? Медленно и не страшно. Я чувствую, что жизненные силы постепенно оставляют меня, мое тело слабеет, и сердце бьется всё реже и реже. Ощущения исчезают; окружающая действительность перестает быть реальностью, становится миражем, фантомом, и выйти из неё так же легко, как пробудиться от неглубокого сна.
Руки уже плохо слушаются меня, и язык начинает неметь, - надо торопиться… Слушай, слушай! Наказанием моим, стыдом и горем моей жизни был мой младший брат. У меня нет своих детей, поэтому Хуздазат заменил мне сына. Он младше меня на шестнадцать лет, родился после войны с немецкими фашистами, а назван так в честь фронтового друга моего отца. С детства он стал проклятьем нашей семьи, а отца так просто ненавидел за то, что тот дал ему такое имя - Хуздазат, которое ребята с нашего двора переделали на неприличный лад.
Неистощимый на гнусные затеи Хуздазат осуществлял их, однако, так, что когда наступала расплата, он всегда оставался в стороне, а попадались другие. Он не отличался ни силой, ни здоровьем, но исходила от него какая-то сатанинская энергия, привлекающая к нему слабые души. Исправленью брат не поддавался; вначале мой отец, а потом я пытались всеми способами воздействовать на Хуздазата, - ничто не помогало! Кое-как окончив школу, брат уехал из нашего города, где его ненавидели все добропорядочные люди, - и на протяжении последующих двадцати с лишним лет был замешан во множестве темных делишек, но ни разу не предстал перед судом. Накопив приличный капитал, Хуздазат, когда это стало возможным, узаконил свой бизнес, обзавелся знакомствами в высших политических кругах, - и стал нашим губернатором, как это не удивительно.
Тогда, торжествующий и самодовольный, увенчанный лаврами победителя Хуздазат явился ко мне и принялся горделиво поучать:
- Видишь, я добился всего, чего хотел. Ну, кто был прав?..
- Ты добился всего, чего следует избегать, – ответил я.
- А, тебя не переспорить! – махнул рукой Хуздазат. – Можно подумать, что наш отец, дед, да и ты тоже, - всю жизнь прожили в праведности.
- Нет. Мы жили в миру, среди людей, среди греха, и поэтому не могли быть безгрешными, - сказал я. - Но мы ни разу не нарушили основных заповедей.
- Оттого вы и не поднялись высоко в обществе, - ухмыльнулся брат. – Но я приехал не за тем, чтобы вести с тобой дискуссии. У меня сейчас есть возможность взять под свой контроль огромную производственную отрасль. Если мне это удастся, я войду в число самых уважаемых людей в стране.
- Уважаемых? – иронически заметил я.
Хуздазат сделал вид, что не услышал моей реплики.
- Короче, мне нужны деньги, большие деньги, - жестко произнес он.
Я развел руками:
- У меня таких денег нет, ты же знаешь! Меня считают богатым, но на самом деле мой бизнес из разряда средних.
- А сокровищница? – спросил Хуздазат, глядя мне прямо в глаза.
Я опешил. Ни мой отец, ни я никогда не рассказывали брату о нашей тайне, - было бы безумием доверить её Хуздазату. Откуда же он узнал о сокровищнице?
Брат, видя мое смущение, презрительно засмеялся:
- Ты хотел скрыть от меня этот маленький семейный секрет? Напрасно. От меня невозможно утаить что-либо. Предлагаю поделить сокровища поровну и создать совместную семейную компанию. Через короткое время мы будет контролировать не то что одну отрасль экономики, но всю Россию.
Я отрицательно затряс головой:
- Нет, нет, не смей даже помышлять о сокровищнице! Она нам не принадлежит; по завету мы должны передать её будущему благочестивому правителю государства, который возродит в нашей державе утраченные святость и духовность.
Хуздазат снова ядовито рассмеялся:
- Ты веришь, что такой правитель придет когда-нибудь к власти? Хочешь, я объясню тебе, что такое власть, и кем надо быть, чтобы добиться её? Она – продажная жадная девка, любящая негодяев с садистскими наклонностями. Какое может быть здесь благочестие, какая духовность, - о чем ты? О, блаженный брат мой, не дождешься ты праведного государя!
- Не я, так потомки наши дождутся, - возразил я брату.
- Какие потомки? У тебя нет детей. Кому же ты собираешься передать тайну сокровищницы?
- Там видно будет, - ответил я.
- Ты наивен, как ребенок, а ещё пожилой человек! – укоризненно проговорил Хуздазат. – Ладно, мы потом продолжим этот разговор; уверен, что ты согласишься на мое предложение…
Разволновавшись от своего рассказа, Сергей Степанович попросил еще воды. Отпив несколько глотков, старик трясущейся рукой передал мне кружку и прошептал:
- Только бы успеть. Не будем прерываться. Слушай… Откуда Хуздазат узнал о сокровищнице, до сих пор не понимаю, но он точно знал, что она существует и спрятана где-то в наших северных горах. Он не ошибся: после распада старообрядческой общины мой прадед, действительно, перевез сокровищницу в горы и спрятал ее в заброшенной шахте. Мы с отцом перепрятали клад в более надежное место: в пещеру с множеством коридоров, которым нет конца и края. Схема пещеры хранилась у меня дома, в сейфе; и вот, вскоре после моего разговора с братом дом был ограблен, сейф взломан, и схема пропала. Удивительно то, что о ней было известно только моему управляющему Авениру и нашей старенькой домработнице, но я им полностью доверяю.
Ясно, что ограбление моего дома организовал Хуздазат, но велико же было его разочарование, когда он увидел, что даже получив схему, он не может определить, где хранятся сокровища! Дело в том, что прежде, чем найти клад в пещере, надо было отыскать еще саму эту пещеру, но после кончины моего отца о ее местоположении знал только я. Взбешенный Хуздазат явился ко мне с угрозами; я не пожелал с ним говорить, и он в ярости удалился. Но я понимал, что он не успокоится, пока любыми способами не заставит меня признаться, где спрятан клад. Получалось, что я должен был выступить либо в роли Авеля, либо в роли Каина, - но я любил, все еще любил брата, и не хотел принять смерть от его руки или стать братоубийцей.
Поразмыслив, я решил бежать из города в надежде на то, что брат, может быть, образумится. Свое имущество я доверил преданному мне Авениру, взяв с собой лишь денежную наличность, имевшуюся в доме, кстати, нетронутую грабителями. Эти деньги я позже передал клинике Штутгарта.
Вот так я очутился здесь, в краю, в котором мои предки жили больше двухсот лет. Общаться с вашим взбалмошным Иваном Карловичем мне было не очень-то приятно, я искал покоя и одиночества, поэтому поселился отшельником в этом доме, - думал, что на время, но оказалось, что до самой смерти. Но я счастлив, что провел тут последние дни свои…
Губы Сергея Степановича задрожали, слезы показались на его глазах.
- Со спокойной душой отошёл бы я в мир иной, если бы не
