сокровищница. Тебе доверяю её, на тебя возлагаю крест сей. Сохрани сокровища царские по завету, до благочестивого государя, - прерывистым голосом сказал он и попытался поклониться мне, но я его удержал. – Пещеру, в которой спрятан клад, ты найдешь в горах в трехстах километрах к северо-востоку отсюда, у истока реки Оленьей. В пещеру ведёт узкая расщелина, начинающаяся под висячей скалой с северной стороны высокой горы с раздвоенной вершиной. Эта гора видна издалека, ты не ошибёшься. Сокровищница находится в боковом коридоре, заваленном камнями, примерно в пятистах метрах от входа в пещеру, с правой стороны. В одном из ларцов ты увидишь кожаный мешок с золотыми монетами. Это сбережения моего деда и отца. Отдай монеты Штутгарту, пусть лечит людей, бог с ним! На схеме пещеры клад помечен крестом. Да, схема… Её украл Хуздазат... Мой брат… Хуздазат…
Я заметил, что Сергей Степанович стал заговариваться; взгляд его был устремлен куда-то мимо меня.
- Ничего, я помню схему, - сказал Сергей Степанович, усилием воли вернувшись к реальности. - Дай мне лист бумаги и карандаш. Там, на столе… Я приготовил заранее. Смотри…
Он начал рисовать, но рука не слушалась его, и получилась кривая волнистая линия.
- Ослабел. Сейчас отдохну и нарисую, - виновато произнес Сергей Степанович, опустившись на подушку, однако ему становилось всё хуже и хуже, длинный рассказ отнял его последние силы. Вдруг старик приподнялся, дико посмотрел на дверь и закричал:
- Хуздазат! Это Хуздазат! Не пускай его, ради бога, не пускай!
Я оглянулся. Дверь была закрыта, в доме никого не было. Сергей Степанович упал на постель, забился в агонии, и умер. Я некоторое время сидел неподвижно и смотрел на старика, потом расправил его спутавшиеся волосы, сложил ему руки на груди, закрыл покойника одеялом и вышел из дома.
***
Возвратившись в медицинский центр, я поднял с постели уже спавшего Ивана Карловича и вкратце пересказал ему всё то, о чём поведал мне Сергей Степанович. Бедный доктор так удивился, что несколько минут бормотал что-то невразумительное, отчаянно дергая свою клинообразную бородку. Эллис пришлось дать ему успокоительного лекарства. Придя в себя, Иван Карлович задал мне нелепый вопрос:
- Как же теперь быть?
- Найти сокровищницу и взять из неё то, что завещал нам Сергей Степанович, - ответила за меня Эллис.
- Но как её найти? Судя по словам старика, пещера, где хранятся сокровища, представляет собою запутанный огромный лабиринт, в котором черт ногу сломит! Мы можем всю жизнь искать этот боковой коридор, заваленный камнями, и так и не найти его!
- Вы забываете, что есть схема пещеры с помеченным местом захоронения клада, - сказал я.
- Но эта схема находится в руках Хуздазата. Вряд ли он захочет отдать её нам.… А если вдруг и захочет, то только в обмен на часть сокровищ, но мы не имеем права пойти на это! Мы должны исполнить последнюю волю старика.
Я пожал плечами:
- Может быть, поговорить с Авениром – управляющим Сергея Степановича? Старик ему доверял, - возможно, Авенир что-нибудь подскажет нам?
- Да, да, да, конечно! Во всяком случае, - это хоть какой-то шанс! – воскликнул доктор. – Давайте сразу после похорон Сергея Степановича поедем в город и поговорим с Авениром.
- Нет, дорогой Иван Карлович, никуда ты не поедешь! – решительно сказала Эллис. – Во-первых, ты нужен здесь, в клинике; во-вторых, ты с твоим характером наломаешь дров и погубишь всё дело… Придётся ехать тебе, - Эллис взглянула на меня и очаровательно улыбнулась. – В очередной раз вся надежда только на тебя.
- Я уже это понял, - вздохнув, ответил я, а Иван Карлович недовольно проворчал:
- Ничего не дают делать. Обращаются со мной, как с неразумным ребенком.
…Сергея Степановича похоронили на пригорке около его дома. Похороны отшельника собрали неожиданно много народа. Кроме работников медицинского центра пришли десятки крестьян из соседних деревень. Еще при жизни старика некоторые сельские женщины считали его святым и приходили к нему за благословением. Сергей Степанович сердился на них, но не прогонял и находил для каждой слова утешения. Вернувшись домой, женщины рассказывали о святости отшельника родным и близким, уверяя, что он чудотворец, поэтому когда старец умер, в народе ожидали чудес и знамений, которые произойдут при его погребении. Доктора Штутгарта эта наивная вера смешила и раздражала одновременно.
- Вы посмотрите, как они молятся на покойника и на его гроб, как ждут они чуда! - говорил он нам с Эллис, указывая на женщин. – Меня, знаете, всегда изумляла эта поразительная способность наших людей легко поддаваться суевериям. У нас ведь очень мало настоящих верующих, то есть таких, которые понимают смысл и значение того, во что они верят. Если проанализировать сущность нашего религиозного сознания, то окажется, что у подавляющего большинства из нас оно представляет собой дикую смесь из догматов веры, а также различных предрассудков и суеверий, противоречащих официальной религии. И это при том, что и религия наша далеко не во всем совпадает с учением её основателя. Подумайте, разве Бог не всеведущий и не всемогущий, разве не слышит он даже самый слабый голос, раздающийся от самого ничтожного из его творений? Да и голос ему не нужен, - все помыслы людей для него понятны, все их тайны для него открыты. Если мы взаправду верим в Бога, зачем нам вся эта мишура, скрывающая простой и суровый облик его? К чему нам церковь, к чему горение свечей и лампад, зачем мы молимся на доски и на гипс? Спрашивается, во что же мы верим, - в Бога или в идолов?
- Ах, оставь, Иван Карлович! Любишь ты всё анализировать, а люди сердцем верят, а не умом, - и пусть себе верят, во что хотят, если им так легче жить, - сказала Эллис, с досадой хлопнув доктора по руке.
- Для чего же нам дан разум, если им не пользоваться? – возразил Иван Карлович и, саркастически скривив губы, шепнул мне: - Ну, ждите паломничества на могилу старика! Теперь пойдет сюда народ за чудесами! Впору наш центр куда-нибудь подальше переводить…
Через десять дней после похорон я отправился в районный городок, чтобы побеседовать с Авениром. Меня вызвался проводить местный житель, которому тоже нужно было в райцентр. Наш трехдневный поход был весел и приятен. Не прекращавшиеся с начала лета дожди закончились, и солнечное тепло рассеяло лесные туманы. Жизнь леса сразу же закипела и забурлила: птицы запели на все голоса, звери тут и там прокладывали себе дорогу через подлесок и густую траву, муравьи, стремясь наверстать упущенное за время дождей время, суетливо забегали по земле, собирая всякую всячину для своего пропитания и строительный материал для своих жилищ. Во влажной лесной чаще все запахи усилились, перемешались и составили один сильный приятный аромат, бодрящий, освежающий и придающий силы.
На ночлег мы останавливались на открытых полянах, прогретых солнцем за долгий летний день; готовили на костре нехитрую еду, которая казалась мне вкуснее самых изысканных ресторанных лакомств, и мирно спали до утра в старой брезентовой палатке, предварительно выгнав из неё комаров, жаждущих нашей крови.
…В городе я расстался со своим проводником и пошел разыскивать дом Сергея Степановича, где надеялся найти Авенира. Районная столица произвела на меня тягостное впечатление. Единственным её украшением был вычурный, нелепый торговый центр современной постройки. Главная улица, на которой стоял этот уродливый храм Меркурия, являлась деловой частью города. Здесь размещались фирмы с непонятными вывесками, вроде «Сигма-Валдис-Лтд-Трейд», рестораны с яркими названиями «Тамерлан» и «Мария-Антуаннета», а также магазины со стандартным обозначением «Продукты» и с изобилием винно-водочных изделий на прилавках.
Центральная улица упиралась в широкую площадь, окруженную зданиями мэрии, налоговой инспекции, прокуратуры и ГИБДД, расположенными друг возле друга. Все эти строения радовали глаз свежими фасадами после недавно произведенного ремонта.
По мере удаления от торгово-административного квартала вид города становился всё более удручающим. Разбитый асфальт дороги был покрыт не просыхающей грязью; всюду валялся мусор, гниющие пищевые отходы и прочая тлетворная прелесть. Жилые малоэтажные дома представляли собой страшное зрелище разрушения, - их облупленные стены искрошились, рамы перекосились, а из подвалов шел пар и пахло канализацией.
Затем убожество и нищета окраинных улиц сменились патриархальной простотой городского предместья, состоявшего из частных домиков, построенных в большинстве своем ещё до эпохи научно-технической революции. Ни водопровода, ни канализации здесь не было.
К предместью примыкали огороды, за ними в живописной роще на холме стояли особняки городской элиты. Мне сказали, что там находится дом Сергея Степановича, где жил Авенир. Я без труда нашел этот дом: он выделялся среди прочих коттеджей своей старинной красивой архитектурой.
Мне повезло: Авенир оказался дома. Услышав, что я знал Сергея Степановича, он пригласил меня пройти на большую светлую веранду, где мы уселись за массивным дубовым столом.
- Где вы видели Сергея Степановича? – спросил Авенир.
- Там, где он жил в последнее время, в лесном доме, в пятидесяти километрах от города.
- А, это на берегу реки, рядом с пасекой? – Авенир лукаво посмотрел на меня.
- Нет там никакой реки и пасеки. Его дом находился рядом с бывшим раскольничьим скитом.
- Простите меня за эту маленькую проверку, - сказал Авенир, - но с тех пор, как уехал Сергей Степанович, ко мне приходили с расспросами о его местонахождении из полиции, ещё из каких-то официальных структур, но особенно запомнился визит людей Хуздазата – брата Сергея Степановича. К счастью, мне всех удалось убедить, что я не знаю, куда уехал старик, и меня перестали трясти, но все же продолжают навещать время от времени. Я подумал, что ваше посещение – это их новый способ выведать, где он живет. Что он просил мне передать?
- Он умер.
- Как умер? Отчего? – Авенир был явно потрясен моими словами.
- Своей смертью.
- Когда?
- Две недели назад. Мы похоронили его рядом с домом, в котором он жил.
Авенир крепко сцепил пальцы рук и молча сидел несколько минут.
- Давайте помянем его, - проговорил он. – Хороший был человек.
Он достал из шкафчика, стоявшего у стены, бутылку водки, две рюмки, и налил мне и себе. Мы выпили.
- Я к вам вот по какому делу, - сказал я, выдержав паузу. – Перед смертью Сергей Степанович поручил мне позаботиться о сохранении известной вам сокровищницы. Кроме того, я должен забрать оттуда золотые монеты, принадлежавшие его деду и отцу, и передать эти монеты на нужды некоей больницы.
- Почему же он доверился именно вам?
- Я не знаю. Думаю, что больше ему некому было довериться, а ко мне он чувствовал расположение.
- Узнаю Сергея Степановича. Он всегда полагался на свою интуицию в оценке людей... Однако, приехав в город, вы подвергаете себя смертельной опасности, - за кладом, как я уже сказал, охотится Хуздазат. Это – страшный человек. Когда наша домработница Глафира рассказала ему о сокровищах, он просто голову потерял.
- Как, разве домработница сказала Хуздазату о кладе? А Сергей Степанович говорил, что она долго жила в его доме, - он
