том, что администрация не несет никакой ответственности за возможный ущерб его жизни или здоровью.
Второй этап конкурса носит название «Площадка». Посреди бассейна, заполненного водой, будет установлен помост, от четырех углов которого протянуты канаты за края бассейна. По этим канатам соревнующиеся должны будут перебраться на помост, стараясь не упасть в воду. О, на ваших лицах я вижу разочарование! «Что тут особенного!» - наверно подумали вы. Может быть, ничего особенного и не было бы, если бы не небольшие детали: первое, на помосте хватит места лишь для пятерых, то есть для тех, кто окажется сильнее своих товарищей. Второе, вода кишмя кишит хищными рыбами. Третье, - вы, уважаемые зрители, вооружившись длинными шестами, можете попытаться столкнуть любого из соревнующихся в воду с канатов или с помоста. Вот вам и соль с перцем, которые придадут остроту второму этапу; - мы пресности не любим!
Третий этап нашего шоу – «Коридор». Участникам придется преодолеть нечто вроде большей стеклянной трубы, квадратной в своем сечении, разделенной на секции по три метра длиной. В каждой такой секции конкурсантов будет поджидать какой-нибудь сюрприз: ядовитые змеи, слезоточивый газ, непереносимый жар и прочие прелести. Внимание! Только от вас зависит, сколько времени пробудут участники шоу в этом страшном коридоре! Вы определите это нажатием кнопок на специальных пультах, которые будут вам выданы, - дверь в следующий отсек коридора откроется лишь после того, как большинство из вас нажмет разрешительную кнопку. Впрочем, каждому участнику шоу предоставлено право просить о пощаде, но тогда он выбывает из дальнейшей борьбы.
Последний, четвертый этап нашего представления достаточно традиционен. Это «бой без правил». Он должен выявить победителя, и в нем дозволены любые приемы. Но даже одолев всех своих соперников, победитель может не получить заветный приз. Ибо вы и только вы, в конечном счете, выберете того счастливчика, которому достанется трехкомнатная квартира.
Довольны ли вы программой нашего экстрим-реалити-шоу? Спасибо, спасибо, - по вашей реакции вижу, что довольны! Ну, а на десерт мы предложим вам «клубничку». Самые красивые девушки и парни из очень известного стрип-клуба разденутся перед вами! Если кто-то из вас захочется уединиться с обнаженной красавицей или красавцем на часок-другой, то вы сможете это сделать за отдельную плату.
Сотрудники фирмы вновь закричали и захлопали, выражая свое одобрение. Ведущий поклонился и хотел еще что-то добавить, но тут произошло непредвиденное: оттолкнув Эллис и чуть не сбив меня с ног, на сцену бросился Иван Карлович, потрясая, как копьем, шваброй, которую он сжимал в руке.
- Образумьтесь! Опомнитесь!– закричал он.
Зрители удивленно смотрели на доктора и переглядывались, не зная, как реагировать на его появление. Быстрее всех нашелся ведущий, - он подмигнул публике и захлопал в ладоши, уступая Ивану Карловичу место на сцене. Тогда зрители решили, что выступление доктора - это запланированная часть программы, и тоже зааплодировали Ивану Карловичу.
- Разве грязь чище чистоты, темнота светлее света, и низкое выше высокого? – выкрикивал Штутгарт. – Дано нам великое, а мы меняем его на малое; святое втаптываем в грязь! Множим плохое, и губим хорошее, сорняки растим, а злаки выпалываем! Ищем там, где пусто, а в сокровенные кладовые не заглядываем!
Слова бедного Ивана Карловича потонули в дружном хохоте собравшихся: вид длинного худого доктора, размахивающего шваброй и выкрикивающего поучения, был очень комичен.
- К чему вам такие развлечения и подобные удовольствия? – надрывался Иван Карлович, стараясь перекрыть смех. – Вы молодые, умные, славные люди; вы сможете найти правду, добро, справедливость, сотворить прекрасное и прикоснуться к вечному! Отбросьте же шелуху, - зёрна, зёрна ищете!
Ведущий, смеясь вместе со зрителями, оттеснил доктора от микрофона и сказал:
- Давайте поблагодарим нашего дорогого Дон Кихота за его блестящее остроумное выступление! Мы поняли, что жизнь коротка, и надо ловить миг удовольствия! Итак, войдите в заветные двери, - наше шоу начинается!!!
Загремела музыка, сотрудники фирмы господина Обдиралова, весело переговариваясь, пошли на представление. Иван Карлович стоял за сценой, его била нервная дрожь. Эллис плакала у него на груди.
- Глупенький, глупенький Иван Карлович! Зачем ты мучаешь себя и меня? Зачем и кому ты все это говорил? – вопрошала она сквозь рыдания.
- Уедем, немедленно уедем! Уедем из этого клуба, уедем из этого города! – отвечал ей Иван Карлович, стуча зубами.
- Вот, вот, пусть уезжает, - шепнул мне Аким. – Он нам всю обедню испортит.
- Я, пожалуй, тоже не останусь, пойду в бар, выпью чего-нибудь и поеду домой, - сказал я.
Аким изумленно поглядел на меня, фыркнул и холодно отчеканил:
- Ну, ну! Счастливо.
Кивнув на прощание доктору и Эллис, он быстро прошел в зал, где уже начиналось шоу.
- Очень хорошо, очень хорошо! Всё встало на свои места! «Justitia in suo cuique tribuendo cemitur», что означает «справедливость заключается в том, что каждому воздается по его заслугам», – сказал Иван Карлович, немного успокоившись. – Аким будет работать у Обдиралова, мы с Эллис уедем, а вы… Я отчего-то уверен, что и вы не задержитесь здесь надолго. У вас есть бумага и ручка, чтобы записать адрес? Отлично! Дайте мне, я вам запишу… Вот, держите! Доберетесь до этой деревни, там вам подскажут, где нас найти. Рад был нашему знакомству; надеюсь, что мы еще увидимся. До свидания!
Доктор пожал мне сразу две руки, смущенно улыбаясь.
- До свидания, - повторила за ним Эллис, её ангельские глаза очистились от слез …
***
В начале следующей недели мне позвонил Аким и коротко сообщил, что доктор Штутгарт и Эллис уехали, и никто не знает, где они теперь находятся, а также сказал, что мое собеседование по поводу работы с начальником отдела по связям с общественностью откладывается в связи с отъездом этого начальника в командировку. По тону Акима я понял, что мой приятель обиделся на меня и считает мое поведение неблагодарным, но я не стал объясняться. Меня охватила глубокая апатия, происходящая от внутреннего разлада, от неуверенности в том, что мне надо делать. Как безработному со стажем мне следовало бы сразу ухватиться за место в фирме господина Обдиралова, но мне совсем не хотелось трудиться в конторе этого господина! В общем, я был рад, что у меня появилась отсрочка, дающая возможность поразмыслить о своей дальнейшей жизни.
Однако перебирая различные варианты своего будущего, я так и не смог остановится на чём-либо определенном: все реальные проекты меня чем-то не устраивали, фантастические – были неосуществимы. Измучившись от бесплодных размышлений, я решил вовсе ни о чем не думать и положиться на «авось». Ночами я бродил туда-сюда по квартире, утомленный постоянной бессонницей, пока однажды после сильной грозы не уснул прямо в кресле перед окном.
Проснулся я вдруг, в одну секунду, от мысли, что я опоздал на собеседование с начальником отдела общественных связей. Я лихорадочно стал искать тапочки под креслом. Не найдя их, я, как был, в старом домашнем халате и босиком, пошел на лестничную площадку, к лифту. Там было темно, пусто и неестественно тихо. Нажав на кнопку вызова лифта, я убедился, что он не работает, и решил спуститься по лестнице. Несколько секунд я раздумывал: прилично ли мне будет выйти на улицу в одном халате и без обуви? Решив, что времени для переодевания у меня все равно нет, я пошел вниз.
Лестница оказалась очень длинной: я всё спускался и спускался по ней, и у меня возникло ощущение, что я нахожусь уже глубоко под землей. Наконец, я увидел люк в полу перед моими ногами. В люк было вделано массивное кольцо, за которое я немедленно схватился и зачем-то стал тянуть его на себя.
Крышка люка неожиданно легко поддалась и перевернулась; не удержав равновесие, я провалился в широкое отверстие, пролетел несколько метров и мягко упал на покатую крышу огромного здания, высотой этажей в сто. Задохнувшись в крике, я судорожно уцепился за скользкий шпиль крыши и повис на нём. Переведя дух, я посмотрел вниз и ужаснулся: более мрачного городского пейзажа мне не доводилось видеть. Среди хаотичного скопления небольших унылых домов высились громадные башни, светящиеся неестественными огнями.
Несмотря на расстояние, я в мельчайших подробностях видел через окна все, что происходило в каждой комнате каждого дома. Город был заселен отвратительными уродцами: одни из них имели огромные животы и мощные челюсти, непрерывно пережевывающие куски сырого, сочащегося кровью мяса вместе с костями и требухой; другие обладали гигантскими половыми органами, причем одновременно женскими и мужскими, и совокуплялись сами с собой и с подобными себе; у третьих вместо рук были щупальца, которыми они хватали и душили тех, кто попадался им; четвертые, похожие на змей, злобно шипели и плевались ядом, - да кого там только не было!
Отвернувшись, я постарался закрепиться на покатой крыше того небоскреба, но это было бесполезно: мои руки, обхватившие шпиль, слабели, - я чувствовал, что еще немного, и я сорвусь с крыши. Кроме страха перед падением, меня не покидало ощущение того, что за мной наблюдает кто-то невероятно страшный, всевидящий и могущественный – хозяин этого города, незримо присутствующий здесь. Он, затаившись, ждал, когда я упаду и окажусь в его власти.
В конце концов, мои пальцы разжались, и я поехал вниз по скользкому железу. Мои попытки упереться коленями и локтями не удались. Когда я съехал почти до самого края, до крохотного декоративного бортика, который, конечно, не мог спасти меня от падения, внезапно в крыше открылась маленькая дверца, и чья-то незримая рука подхватила меня и втащила вовнутрь.
- Ах! - вырвалось у меня невольное восклицание.
В следующий миг я уже парил в серебристом тумане, наполняющем башню, плавно опускаясь вниз. Вначале мне было жутко, а после стало так свободно, легко и радостно, что я засмеялся – и проснулся в своем кресле.
За окном под солнечными лучами блестели мокрые черные крыши домов и лужи на асфальтовых дорогах. Я вскочил и начал лихорадочно собираться. Запихнув необходимые вещи в чемодан, я отключил холодильник, вынес мусор, а после задумался, - не забыл ли я что-нибудь… Перечитав бумажку с адресом Ивана Карловича, я положил её в карман, и пошел к двери. Скорее на вокзал, на поезд, - и на север, на север! Прощайте, господин Обдиралов и вся ваша компания!..
Часть 2. Царские сокровища
Мы жили в маленьком поселке, окруженном лесами и болотами. От ближайшей деревни нас отделяло полтора десятка километров непролазной чащи и непроходимой топи. Добраться до нас мог только человек, знающий все повороты неприметной тропинки, идущей через густой ельник, а потом через трясину. Над нами не летали самолеты и не кружились вертолеты: в этом глухом северном районе авиасообщения попросту не было.
Деревенские жители, чьи предки веками терпели разорение, угнетение и унижение от государственной власти, не ждали ничего хорошего от нее и теперь. Они относились к официальным лицам с глубоким недоверием и готовы были при малейшем нажиме со стороны государства
