смерти человек - достойнейший слуга!
Но если жизнь устроена природой, или еще не знаю кем,
Со смертью в тесной связи, то почему я должен делать вид, что я иной?
Глупо притворяться, и я правдиво всем скажу: да, я живу, живое убивая, и жить хочу,
Как можно дольше, и убивать готов, чтоб жить!
И у меня к убитым нет ни жалости, ни сострадания:
Средь них одни убийцы, и смерть для них – естественное дело.
То, что я сказал, – единственная правда,
А остальное все придумано людьми, чтоб скрыть свои убийства!..
Так выпьем же за смерть, нам жизнь дающую,
За смерть, что наши души к земной привязывает плоти!
Аким, выпив чашу красного вина, бросил ее на груду мертвых тел и дерзко взглянул на меня. Голова моя закружилась, перед глазами все поплыло, и я забылся в беспамятстве, спасительном для меня.
Спецназовцы вернулись, когда солнце уже давно встало. Утомленный ночным происшествием я крепко спал и не слышал, как они пришли. Меня снова разбудил Аким, но на этот раз вид у него был очень довольный.
- Ну что, все благополучно? – спросил я.
- Вполне, - ответил он, улыбаясь. – Приведи себя в порядок, и пойдем. Нас ожидает интересный разговор.
- Взяли «языка»?
- Еще какого! – он загадочно подмигнул мне.
- А что спецназовцы?
- Решили свою задачу полностью, не потеряв ни одного бойца! - восхищенно воскликнул Аким, а у меня холодок пробежал по спине.
Поправив обмундирование и наскоро умывшись, я пошел с Акимом к штабной палатке. Там нас ожидал майор-спецназовец и какой-то худой, плохо одетый человек, заросший косматой бородой.
- Вот вам «язык». Беседуйте, а после я задам ему еще несколько вопросов, - сказал майор, козырнул нам и вышел.
Аким посмотрел на меня, сделал паузу, и, показав на «языка», громко произнес:
- Познакомься. Иван Карлович Штутгарт. Собственной персоной...
***
Погибший доктор Штутгарт выглядел плохо, но не настолько, чтобы считать его мертвым. До крайности изумленный его чудесным воскрешением, я задал дурацкий вопрос:
- А разве он жив?
И, обратившись уже к самому Ивану Карловичу, добавил:
- Вы разве живы?
- Жив. «Per interim». Временно, - ответил он совершенно серьезно и погладил бороду.
- Жив, - подтвердил Аким, кивая головой.
- Как же так? Кого же тогда похоронила ваша жена Ангелина? – продолжал я допрашивать несчастного Ивана Карловича.
Он вздохнул:
- С вашей стороны довольно жестоко мучить человека, только что освобожденного из плена. Если бы вы знали, как мне не хочется возвращаться к этой истории, и к тому, что было раньше! Но поскольку по вашим лицам я вижу, что вы все равно от меня не отстанете, - а я все-таки обязан вам в какой-то степени своим освобождением, - делать нечего, слушайте мою печальную повесть.
Итак, начать следует с моей женитьбы на Ангелине, потому что именно с этого момента стала плестись та цепь событий, которая, в конце концов, привела меня сюда. Впервые я увидел Ангелину в кабаре, куда чуть ли не насильно затащил меня мой однокашник, уверяя, что я просто обязан посмотреть на потрясающую девушку, выступающую в номере под названием «Коррида». В этом номере одетая в одежду тореадора Ангелина укрощала быка, которого изображал здоровенный мускулистый парень с бычьей маской на голове. Под темпераментную испанскую музыку на сцене шел захватывающий поединок между тореадором и быком: животное старалось подмять под себя своего мучителя, забодать и растоптать его, а тореадор увертывался, бил быка шпагой, затем, изловчившись, вскакивал к нему на спину и катался на нем, превращая корриду в родео. Ангелина была бесподобна. Ни малейшей наигранности, ни капли фальши, - огонь, живой огонь, и, боже мой, какая пластика, какое чувство ритма! Добавьте к этому стройное сильное тело, красивое колдовское лицо, густые темные волосы, выбивающиеся из-под шляпы, - и вы поймете, что остаться равнодушным было невозможно, публика с ума сходила от Ангелины! И я не стал исключением: вначале вместе со всеми бешено кричал ей «браво!», а потом решил обязательно с ней познакомиться. Почему она так околдовала меня, какие тайные струны моей души затронула, не знаю, сколько не думал об этом.
К счастью или к несчастью, мой однокашник был уже знаком с Ангелиной и представил меня ей. К своему удивлению, я узнал, что она окончила медицинский колледж и мечтала о карьере врача, а в кабаре работала, потому что больше никуда не могла устроиться на приличную зарплату. Нечего и говорить, что я немедленно предложил Ангелине место в нашей клинике. Надо вам заметить, что наша лечебница является, по сути, семейным предприятием Штутгартов: мой прадед построил ее на собственные средства, полученные от обширной врачебной практики. С тех пор в государстве сменилось много правителей, но Штутгарты оставались во главе клиники даже в период «дела врачей». Ныне она снова частная и принадлежит, то есть принадлежала мне.
Ангелина как медицинская сестра показала себя в самом выгодном свете. Я еще и по этой причине был рад, что взял ее на работу, - хорошую медсестру найти нелегко. Одно меня угнетало: весь медицинский персонал мужского пола и все больные-мужчины, включая глубоких стариков, готовы были передраться из-за Ангелины, хотя она никому не отдавала предпочтения. Никому, кроме меня! Да, да, да! Ко мне она относилась с симпатией; склонен думать, что она любила меня. Не может быть, чтобы один лишь расчет руководил ей, когда она добивалась брака со мной, - она могла бы найти и более выгодного жениха. Что же касается меня, то я с первой встречи страстно полюбил ее, но не осмеливался признаться в этом, полагая себя недостойным подобной девушки, - тем более что был старше Ангелины на восемнадцать лет.
Она сама сделала решительный шаг к нашему сближению. Как-то я засиделся в клинике допоздна, мои сотрудники разошлись по домам, а у Ангелины было ночное дежурство по отделению. И вот, сижу я в своем кабинете, пишу что-то, и вдруг колдовские ароматы окутывают меня. Не знаю, какими духами пользовалась Ангелина, но от их запаха сладко кружилась голова, и пробуждались сексуальные желания. Мне кажется, что Ангелина эти духи самостоятельно изготавливала по каким-нибудь чернокнижным рецептам; кроме нее ни от кого не исходил такой аромат.
Я приподнялся из-за стола ей навстречу, она опрокинула меня в кресло, и в ближайшие два или три часа мы занимались с ней безумным сатанинским сексом, - и все это при открытой двери моего кабинета, через которую нас могли увидеть больные или дежурный врач!
Знаете, у индусов есть легенда о радже, который превратился в женщину и испытал любовь мужчины. Когда раджа принял свой прежний облик, его спросили, кто получает большее удовольствие в любви: мужчина или женщина? Он ответил, что женщина, если мужчина умеет ее ласкать. Думаю, что если бы этого раджу любила Ангелина, он бы переменил свое мнение. Мне до сих пор снятся ее ласки и то неземное блаженство, которое она мне дала. После той ночи я был весь ее и готов на все ради нее.
О, я понимаю тех, кто жертвовал состоянием и жизнью во имя любимой женщины! Если бы я был царем, я бы отдал ей свое царство; если бы я имел несметные сокровища, я бы потратил их на нее; если бы я был полководцем, то отказался бы от своих побед по одному ее капризу; если бы я был монахом, я отрекся бы от Бога, чтобы быть с ней!
Увлекшись рассказом, Иван Карлович вскочил на ноги; глаза его горели, голос звенел, как у юноши. Но поскольку на нем было немыслимое рванье, а на грязном лице красовалась встрепанная борода, то я невольно усмехнулся. Иван Карлович, охваченный отрадными воспоминаниями, не заметил этого, но Аким многозначительно посмотрел на меня и приставил палец к губам.
- Надо ли объяснять, - продолжал Иван Карлович, немного успокоившись, - почему уже через два месяца я женился на Ангелине и передал ей административное управление клиникой? И вы знаете, мне не в чем было упрекнуть мою супругу, она была прекрасной женой, и отлично справлялась с делами нашей больницы. Но, увы, «Perenne conjugium animus, non corpus facet», то есть «фундамент брака - родство душ, а не телесная близость»!
Года через полтора в нашей клинике появился профессор Кобылятский. Ангелина познакомилась с ним, еще когда училась в колледже, на практике по специальности. Я тоже кое-что слышал о Кобылятском: говорили о чудесах исцеления, которые он будто бы совершал. Признаться, я довольно настороженно отнесся к профессору поначалу, так как медицина чудесами не занимается, это вполне земная наука во всех отношениях. Но Кобылятский оказался великолепным хирургом, и я изменил свое мнение о нем в лучшую сторону.
Увы, ненадолго! Я стал замечать, что Ангелина слишком много времени проводит с профессором: обычно мы с ней возвращались домой вместе, а теперь она стала часто задерживаться на работе, причем именно тогда, когда задерживался Кобылятский. На мой вопрос, что за дела у нее с профессором, Ангелина ответила, что мне нечего опасаться, - профессор-де с её помощью разрабатывает некий бизнес-проект, который принесет нашей клинике существенную прибыль. Как всякому мужу в подобных обстоятельствах, мне оставалась лишь верить в порядочность своей жены, - ну, не нанимать же мне было детектива для слежки за ней!
Вскоре, к моей великой радости, Кобылятский начал часто ездить в командировки. Я даже не спрашивал Ангелину, куда и зачем он ездит, мне было спокойнее, когда его не было в клинике. Между тем, состояние наших финансов значительно улучшилось. Раньше мы брали деньги за консультации и лечение с обеспеченных пациентов, изредка получали помощь от спонсоров, но всего этого едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Сейчас на нас полился такой денежный поток, что мы отремонтировали лечебные корпуса и закупили новое оборудование для диагностики и лечения больных. Мало того, мы еще смогли отремонтировать патологоанатомический корпус, а то наш патологоанатом Федор Кузьмич давно ворчал, что от такой разрухи у него все трупы разбегутся.
Собственно, через это патологоанатомическое отделение мне и открылась дорога в новый мир, то есть сюда. Отправной точкой стало увольнение Федора Кузьмича, - Ангелина заставила его уйти на пенсию. Для меня это был неприятный сюрприз: Федор Кузьмич проработал у нас почти сорок лет, еще мой отец принимал его в клинику. За это время через руки Федора Кузьмича прошло столько умерших, что мы звали нашего патологоанатома Хироном. Несмотря на свой возраст, старик был крепок и кряжист. В своем деле он был непревзойденным мастером. Для определения причин смерти в сложных случаях к нему обращались со всего города.
Про Федора Кузьмича говорили, что в молодости у него была другая профессия, и даже имя якобы было другое. Однажды к нам приехал забирать тело своей жены глубокий старик, бывший крупный советский чиновник. Увидев Федора Кузьмича, он изумленно воскликнул: «Это вы, товарищ***? Вы здесь?». «Какой я тебе товарищ***! Я – Федор Кузьмич!» – строго ответил наш патологоанатом. Об этом случае у нас долго потом сплетничали.
Я, конечно, горой поднялся за Федора Кузьмича, но Ангелина сумела убедить меня, что он заслужил право на отдых на старости лет. Вместо него был назначен протеже профессора Кобылятского – некий Борис Вячеславович. При нем в патологоанатомическом
