его войсками на Украине. Учитывая, что район Пскова был оккупирован немецко-австрийскими войсками, а также неустойчивость общей обстановки, граф Келлер принял решение остановиться в Киеве и рассмотреть предложение Скоропадского – нельзя ли и его использовать для выполнения поставленной ему задачи. Видимо решив, что это ему удастся, он принял предложение гетмана. В своем обращении к военным соратникам Федор Келлер говорил: «Настала пора, когда я вновь зову вас за собою. Вспомните и прочтите молитву перед боем – ту молитву, которую мы читали перед славными нашими победами, осените себя крестным знамением и с Божией помощью вперед за Веру, за Царя и за неделимую нашу родину Россию». Но уже 12 ноября к генералу Келлеру явились министры Афанасьев и Рейнбот и заявили ему, что он неправильно понимает существо своей власти; что граф Келлер в своих воззваниях говорит только об единой России, игнорируя вовсе Украинскую державу, тогда как правительство «стремится к созданию украинского федеративного государства и от этой своей программы для воссоздания целой и неделимой России отказаться не может». На что граф Келлер предъявил ультимативное требование полноты власти, и в тот же день получил гетманский приказ о своей отставке, и о назначении его заместителем нового главнокомандуещего генерала князя Долгорукова. В своем прощальном приказе Келлер объяснял свой уход двумя причинами:
«1) Могу приложить свои силы и положить свою голову только для создания великой, нераздельной, единой России, а не за отделение от России федеративного государства.
2) Считаю, что без единой власти в настоящее время, когда восстание разгорается во всех губерниях, установить спокойствие в стране невозможно».
Заменивший Келлера главнокомандующий был тоже монархистом, но как вспоминает Деникин: - «Новый главнокомандующий, князь Долгоруков с первых же шагов проявил враждебное отношение к добровольческому центру, стремясь устранить всякое вмешательство его в дело формирования вооруженной силы. Его усилия были направлены не по надлежащему адресу. Военный Киев действительно представлял из себя крайне неприглядное зрелище: всевозможные штабы и бюро комплектований Южной, Северной, Астраханской армий, особого корпуса, тайных и явных организаций политических партий пухли, разрастались, конкурировали и враждовали друг с другом, способствуя распылению сил и легальному дезертирству».
С 13 на 14 ноября заговорщики собрались в Белой Церкви, где Украинский национальный союз избрал Чрезвычайное правительство Директории (во главе с Винниченко, Макаренко, Андриевским, Швецом и Петлюрой) и призвал население Украины к восстанию против гетмана.
Ещё когда немцы чувствовали себя в Украине полноправными хозяевами, они позволили находиться в Киеве в качестве постоянного посольства представителям от большеитской России во главе с Мануильским и Раковским. Те успешно наладили в городе большевитское подполье, и вскоре нашли общий язык с изгнанными при помощи немцев социалистами и УЦР. Они были в курсе того что украинские социалисты готовят антигетманский переворот. И как вспоминает А. В. Винниченко Раковский и Манульский согласились поддержать готовящееся восстание, предлагали деньги и обязались признать такой строй, какой будет установлен после победы повстанцев. Со стороны же украинских социалистов было дано обязательство легализации коммунистической партии на Украине.
Сразу же после распространения известия о революции в Германии, в Киеве усилилась антигетманская агитация обвинявшая гетмана в «расчленительстве России» и в «службе немцам». Такого рода пропаганда находила отклик, не только у «левых», но и у «правых». По городу расклеивались листовки с призывами к свержению гетмана. Появилось воззвание Петлюры, который ещё по выходе из гетмановской тюрьмы, приехал в Белую Церковь, где находились «сечевые стрельцы» — галичане. Разоруженные и распущенные в первые дни Гетманства, они ходатайствовали о разрешении вновь сформироваться, на что Гетман, не учтя последствий, и дал свое согласие, назначив местом формирования Белую Церковь. Туда и отправился, «оттрубивший» свой срок в гетманском кичмане Петлюра, где он провозглашает себя командующим всеми вооружёнными силами повстанцев и пишет воззвание следующего содержания:
«По приказу Директории Украинской Республики, я, как Верховный Главнокомандующий, призываю всех украинских солдат и казаков бороться за государственную самостийность Украины против изменника, бывшего царского наймита, генерала Скоропадского, самочинно присвоившего себе права Гетмана Украины. По постановлению Директории, Скоропадский объявлен вне закона за преступления против самостийности Украинской Республики, за уничтожение ее вольностей, за переполнение тюрем лучшими сынами украинского народа, за расстрел крестьян, за разрушение сел и за насилия над рабочими и крестьянами. Всем гражданам, живущим на Украине, запрещается, под угрозой военного суда, помогать кровопийце — генералу Скоропадскому в бегстве, давать ему продукты и защиту. Обязанность каждого гражданина, живущего на Украине, арестовать генерала Скоропадского и передать его в руки республиканских властей.
Гетманские распоряжения и приказы по войскам отменяются; войсковые части гетмана Скоропадского, дабы устранить ненужное кровопролитие и разруху, должны перейти в ряды войск Республики вслед за теми, которые уже перешли.
Войска Республики имеют целью вдребезги разбить строй установленный гетманским правительством, уничтожить нагайку, на которую он опирался до последнего момента. В этот великий час, когда на всем свете падают царские троны, освобождаются народы, когда на всем свете крестьяне и рабочие стали господами, — в эту минуту мы, братья казаки, разве позволим себе пойти за помещиками, за гетманским правительством против своих отцов? В этот великий час, вы, братья казаки, разве осмелитесь служить продажным людям, которые сами продавались и хотят Украину продавать бывшим царским министрам России и господствующему классу — безработному русскому офицерству и мародерам, которые собрались в контрреволюционное логово на Дону».
Ещё не успели уйти с Украины, подписавшие капитуляцию немцы, а восстание против гетмана уже набирало обороты. Первое время силы восставших были невелики. Деникин насчитывал не более 5 тысяч. Но недовольство гетманской властью было так велико, что уже в течении первых двух недель восстания вся Украина, за исключением Киева, была в руках тех которые откликнулись на призыв Директории и захватили власть на местах. К моменту захвата Киева на Украине насчитывалось что-то около 200 – 300 тысяч повстанцев. Правда не все повстанцы были идейными сторонниками Директориии и основная масса, примкнувших к восстанию, как вскоре выяснится, была настроена больше пробольшевистски, чем пропетлюровски, но об этом речь впереди.
«На колёсах Директория – под колесами её территория!»
«21 ноября, - вспоминает Полетика, - войска Директории обложили Киев. В перелесках под Киевом стали постукивать пулеметы. Черношлычная конница на горячих конях появилась на проселочных дорогах и шоссе, ведущих к Киеву. Лихие гайдамаки обстреливали обозы и эшелоны уезжавших немцев, обстреливали и грабили железнодорожные поезда, уходившие из Киева».
Разрозненные, разбросанные по всей Украине, гетманские силы были застигнуты врасплох и совершенно безсильны что-либо противопоставить народному гневу. Немецкое командование объявило о своём нейтралитетете. В сложившейся обстановке вояки гетмана частично просто разбегались, другие, понимая безнадежность сопротивления, признавали власть Директории, как это сделал Запорожский Корпус полковника Болбачана в Харькове. Этот корпус, в основном, был настроен прорусски, хотя и антибольшестски, и впоследствии Петлюра за это расстрелял его командира. После того, как повстанцы, под Мотовиловкой, разбили один из «сердюцких» полков и офицерскую дружину, а сердюки перешли к повстанцам, — вся защита Киева состояла из наскоро сколоченных, офицерских дружин. Почти две недели задерживали они на подступах к Киеву повстанцев, тщетно ожидая помощи войск Антанты, которую обещало гетманское правительство, давая сообщения, что эти войска уже в пути и приближаются к Киеву. Но только страны Антанты были ещё попрежнему сторонниками идеи единой России и враждебные сепаратистам, которые меньше года тому назад, заключили сепаратный мир и союз с немцами. Бурю негодования вызвал тогда во всей Франции этот предательский сепаратный мир и союз с немцами - газеты писали о нем, как об «измене». Густав Жерве, известный синдикалист, писал в «Vicoire» о «подлости Украины, которая вонзила нож в спину героической румынской армии»; «Le Pays» писала о «мире подлецов и спекулянтов»; «Paris-Midi» – о «мире алчности и цинизма»; «Le Temps» писала, что «украинцы, которые подписали мир, представляют собою лишь тень какого-то правительства и что сам договор с ними есть ничто иное, как обычный клочок бумаги». (Цитируется по Д. Дорошенко из А. Дикого).
О том, как бесславно окончилась гетманская эпопея в Киеве, украинский историк и министр гетмана Дорошенко пишет: «В ночь с 13 на 14 декабря выступили местные боевые отделы, главным образом большевиков и еврейских социалистических партий, и начали захватывать различные учреждения, разоружая небольшие гетманские части. Был обезоружен и отряд личной охраны Гетмана. Около полудня повстанцы захватили Арсенал на Печерске, Военное Министерство и еще некоторые учреждения. В то же время в город начали прорываться повстанческие отряды извне».
В полдень 14 декабря Гетман вынужден был написать своё отречение: - «Я, Гетман всей Украины, на протяжении семи с половиной месяцев прилагал все усилия, чтобы вывести край из того тяжелого положения, в котором он находится. Бог не дал мне сил справиться с этим заданием, и нынче я, принимая во внимание условия, которые сложились, и руководясь исключительно добром Украины, отказываюсь от власти. — Павло Скоропадский». Этой же ночью, 14 декабря германское командование, нарядив гетмана в форму германского офицера, которую он, русский генерал, честно заслужил и, забинтовав наглухо ему голову, толи для того чтобы его не могли узнать, а толи намекая на то, что голова эта была не совсем здорова, вывезло его в немецком поезде из Киева. А днём войска Директории вступали в Киев.
«В пасмурный декабрьский день, - пишет А. Дикий, - молча наблюдали киевляне, как по Васильковской улице и Бибиковскому бульвару шли к центру города победители. Сначала – «сечевые стрельцы» – галичане, потом – разнообразно одетые колонны «Петлюровской Армии», как уже тогда киевляне окрестили вооруженные силы Директории. Ни радости, ни одушевления заметно не было. Единичные и редкие крики приветствия тонули в гробовом молчании жителей столицы, не знавших, что несет им ближайшее будущее». А будущее ничего хорошего не сулило, хотя бы потому, что само начало возвращения украинских демократов мало чем отличалось от печально известного
Но такой текст осилить нелегко. Как говаривал Солженицын, неподымный.
Вот бы выжимку страниц на 10.