История государства которого никогда не было.

прочими волонтерами, явился туда под украинским флагом. Принялись за  организацию.  Дебагорий-Мокриевич  поехал для этой цели в Одессу, остальные занялись вербовкой охотников в Киеве. Результат был таков: Дебагорию  удалось  «захватить»  всего  одного  добровольца, а в  Киеве  под украинский флаг встало шесть человек, да и то это  были  люди «нелегальные», искавшие способа сбежать за границу.  
Знать,   что  дело,   которому  посвятил  жизнь,  непопулярно  в  своей собственной стране - одно  из  самых тяжелых переживаний. Отъезд Драгоманова означал  не  невозможность работы на родине,  а молчаливое признание неудач украинофильства в России и попытку добиться его успеха в Австрии».
А ученик В. Антоновича профессор Д. Дорошенко писал в своих воспоминаниях: «Нас, «свідомих українців», було так мало, ми всі так добре знали один одного, були так тісно зв'язані між собою різними зв'язками по громадській роботі, що в нас виховалася ота «кружковщина», сектярська вузькість і замкненість,... Тепер поняття нації безмірно поширилося, і властиво сама нація українська тільки тепер почала формуватись і викристалізовуватись». Но как «выкристаллизовывалась» эта «нація»? Кто «высиживал яйца» для этого «курятника», ведь сами «куры» претендующие на «журавля» даже «яйца нести» были не способны, только и всего что «кудахтали»?



Глава IV


Полёт над «гнездом кукушки»

- Что ты видела там, Марена?
                        - Много там грехов, беззаконий.Там лжецами
                           попрана Правда и Землёю той правит Кривда.
                                                                                       Свято-русские веды


Ротик носик огуречик – вот и вышел человечек.

Настало время поговорить о том уголочке Земного шара, где впервые в мире, массовым тиражом стали штамповать  «Homo ukrainen» или «Человека украинца». Этим заповедным уголком, этой лабораторией генно-этничных мутаций стала некогда славная своими подвигами и делами русская земля галицких князей. Мы оставили ее, когда она в результате Венской конвенции в 1772 году отошла в состав Австрийской империи Габсбургов. Сразу уточним, для ясности - приняли император Иосиф II и, тогда ещё здравствующая, его мать императрица Мария - Терезия, отнюдь не Украину и даже не её западную часть, а польскую провинцию Галичину, которая известна ещё как Червоная Русь. Об украинцах и Украине, в те не столь уж отдалённые времена, там и понятия не имели, а если что и знали о них, если что и сохранили в своей памяти так это, пожалуй, такие эпизоды как  «…в 1648 (году) козаки, подкрепляемые Татарами, вторгнулись в ограду СВ. Юра прежде, чем приступили к достопамятной осаде Львова. Современный поэт, львовский Армянин, Зиморович, перестроил свою идиллистическую лиру на тревожный лад, чтоб воспеть ужасные подвиги Запорожского и Украинского рыцарства. По его повествованию, козаки обобрав на церковной паперти соплеменных им и единовременных тогда Русинов, вломились и к тем, которые заперлись в церкви, а для этого пробили дырья в стене и стреляли в церковь из самопалов. Православные падали от руки православных в православном святилище. При виде кровавых трупов, овладевшие церковью добытчики устыдились было разбойного лыцарства своего и выволакивали побитых на паперть, прикидываясь Татарами. Они кричали: «Галай! Галай! (Аллах), бре, джевур!» Но скоро освоились в безбожном деле своем и принялись пытать старика игумена, чтобы сказал, где спрятаны деньги. Запорожцы облили ему голову горелкою и подожгли свечами. «Гей, пробi! християне! віра! віра!» – вопил несчастный. – «Батеньку! (отвечали ему козаки) не треба нам твоєї віри, лише дідчих (т.е. бесовских) грошей». Вслед за тем новые прибежане принялись, ради наживы, взламывать гробницы, в которых борцы за их родное православие. Наконец добрались и до Св. Юра, блиставшего своим окладом. Сдирая с него драгоценную шану, козаки приговаривали: «Не здивуй Святий Юру! Прости нам се». Вот такие вот не весёлые события связанные с посещением этих мест казаками-украинцами вспоминались, например, П.Кулишу при посещении собора Святого Юра во Львове.
 Галичина или Червоная Русь, никогда не была ни Украиной, ни казачиной, и немало натерпевшаяся лиха от казаков Б. Хмельницкого, считалась русской провинцией, хотя как мы знаем, основная масса русского населения покинула эти земли ещё во время народно-освободительной войны. Те же немногие, что остались, (порядка 200000 - 250000 человек) подверглись ужасному засилию поляков. Даже австрийские чиновники, далеко не передовой и прогрессивной в то время Австрии, были удивлены той анархией и своеволием, с которыми им пришлось столкнуться в области отношений польской шляхты к своим русским подданным. Не предвещало перемен к лучшему для русского народа Галичины и присоединение её к империи Габсбургов, где, играющая главную роль в государстве, Мария-Терезия была ревностной католичкой, противницей реформаторских идей XVIII века и сторонницей клерикально-аристократического абсолютизма. Унаследуй взгляды матери её сын, неизвестно что стало бы с русскими людьми австрийской провинции Галичина. Но после смерти (1780 год) Марии-Терезии в Австрийской империи происходят резкие перемены. Сын в отличие от матери оказался рьяным сторонником реформ. «Никогда ещё в Австрии не правил государь с такой жаждой преобразований, готовый работать с утра до вечера без отдыха и с лихорадочным возбуждением». Такую характеристику Иосифу II даёт Константин Рыжов, автор энциклопедии «Все монархи мира». Так уже на второй день своего единовластия Иосиф издаёт закон о свободе вероисповедания, а в 1782 году он отменяет крепостное право в славянских владениях империи, что, несомненно, положительно сказалось  на сохранении, хоть чуточку освободившейся от польской тирании, русской народностью своей самобытности.
Иосиф поставил себе задачу слить в одно целое все свои владения, стереть границы между различными нациями и заменить их простым административным разделением всей империи, сделать немецкий язык господствующим, дать однообразный свод законов, уничтожить все местные политические права и уровнять перед законом массу крепостных крестьян с бывшими господами. А так  как русская народность при поляках никаких политических прав не имела вообще, то от уничтожения местных политических прав она ничего и не теряла.  Если же не считать крестьянского вопроса то, австрийский император, по сути, делал то же что и Екатерина II в России. Правда если Екатерина пыталась спасти и сохранить в Малороссии ее природный русский язык, правда с акцентом на российский диалект то, Иосиф хотел чтобы родным или, по крайней мере, не чужим для русской нации в провинции Галичина стал немецкий. Такую же языковую политику продолжали и его последователи и приемники. Результат старания австрийского правительства можно наблюдать в украинском языке и сегодня. Вот лишь небольшая, взятая навскидку, подборка «украинских» слов из современной «мовы»:
Rest (нем) – решта - остаток
dach(нем) - дах - крыша
jart(нем) - жарт - шутка
farbe(нем) - фарба - краска
papire(нем) - папір – бумага.
А «чисто украинское» имя Гріц, которое, почему-то, в «мові» до  XVIII века не встречалось,  уж очень смахивает на не менее чисто немецкое Фриц, не правда ли?
Живительным средством для русской нации стал тот факт что, пытаясь провести в жизнь свои реформы, Иосиф всячески старался ослабить позиции, угнетающей русскую нацию польской шляхты, в которой видел основной очаг смут и беспорядков в государстве.
В совершеннейшем упадке на момент присоединения Галичины находилась и Греко-католическая (униатская) церковь (православная практически не существовала вообще). Греко-католические священники, даже ещё при Марии-Терезии обязаны были отрабатывать панщину. Правда, уже в 1774 году при церкви святой Варвары в Вене была открыта греко-католическая семинария для обучения русского духовенства, а в 1783 году её перенесли во Львов. В 1784 году был открыт Львовский университет, где с момента его основания и по 1809 год существовал Русский институт (Студиум рутенум), в котором обучались русские студенты-богослвы. Именно выпускники этого университета и дали толчок к пробуждению русской нации. В 30-х годах появляются первые ласточки возрождения. Самое видное место среди них занимают воспитанники этого института Маркиян Шашкевич, Яков Головацкий и Иван  Вагилевич. Они то и начали восстанавливать подзабытый в Галичине русский язык, стараясь максимально приблизить свой литературный стиль к народному - разговорному. В своём предисловии к русскоязычному альманаху «Русалка Днестровая», вышедшем в Будапеште в 1837 году, использование своего фонетического принципа орфографии М. Шашкевич мотивировал желанием придать «тепер;шному язикови истинноє лице; за-для-того держалисмо-ся правила: «пиши як чуєшь, а читай як видишь». А вообще в то время когда начинали русское «возрождение» эти три молодых человека (в шутку прозванных «Русской троицей»), русский язык в Галичине существовал только в глухих селениях. И вот что писал об этом в своих воспоминаниях один их галицких «будителей» поэт Николай Леонтьевич Устианович (1811 - 1885): «Моя юность совпадала со временем тихой, безропотной, но на дивогляд успешной полонизации не только всей интеллигенции из коренно-русского роду, но и всего, что на себе сюртук навлекало. Почти нигде не слышалось русское слово в домах нашего священства и почти нигде церковной науки на народном языце». На факте едва ли не полной полонизации Галичины заостряет наше внимание и Н. Ульянов в работе «Происхождение украинского сепаратизма»: - «Для богослужебных целей имелись книги церковнославянской печати, - писал он, - а  все  запросы  светского   образования  удовлетворялись   исключительно   польской  литературой.  Путешественники посещавшие Галицию  в 60-х годах отмечают, что беседа в доме  русинского духовенства, во  Львове  велась не иначе,  как  на польском языке.  И  это  в  то время,  когда  в Галиции  появились  признаки «пробуждения» и начали говорить о создании  собственного языка и литературы.Что же было в первой половине столетия, когда ни  о каких национальных идеях помину не  было? Лучше всего об этом рассказывают  сами галичане. Перед нами воспоминания Якова Головацкого - одного из авторов знаменитой «Русалки Днестровой». Он происходил из семьи униатского священника и признается,  что отец с  матерью всегда говорили по-польски и только с детьми по-русски. Отец его  читал  иногда  проповеди  в  церкви  «из  тетрадок  писанных  польскими буквами».  «В то время, - говорит Головацкий, - почти никто из священников не знал русской скорописи. Когда же отец служил в Перняках, и  в  церкви бывала графиня с дворскими паннами,  или кто-нибудь из  подпанков,  то отец говорил  проповедь по-польски».  Самого  Головацкого отец учил грамоте  «по печатном букварю церковнославянской  азбуке  -  то называлось  читати  по-русски,  но писати по-русски  я  не научился, так  як ни отец, ни дьяк не  умели  писати русскою скорописью». Тот же Головацкий рассказывает эпизод из времени своего пребывания  во  львовской  семинарии.  Власть  польского  языка  и  польской культуры  выступает   в   этом   рассказе