История государства которого никогда не было.

из Запорожья» - поведомляет Мазепа канцлера Головина о событиях на Правобережье. События же эти развивались далеко не в пользу Речи Посполитой. Поспешили поляки, заключив в 1699 году мир с Турцией, отказаться от услуг казаков. Попробовав выбить их силой, они только раздразнили их после чего даже обороняться от казаков были практически не в состоянии, а не то что выгнать их с правого берега Днепра,  хоть казаков в мятежных полках было не так уж и много, Правобережье по прежнему было пустынно и уже известный нам поп Лукьянов, проезжая через Правобережную Украину писал: - «Бысть сіе путное шествіе печально и уныло; бяше бо видЪти ни града, ни села, аще бо и быше прежде сего грады красны,  нарочиты села видЪніем, но нынЪ точію пусто мЪсто».
 Вторгшийся в пределы Польши в 1701 году шведский король Карл XII, не дал Польше возможности сосредоточить свои силы на искоренении казачества, и в 1703 году казаки при поддержке местных крестьян уже овладели всем Правобережьем, Киевским полесьем, почти пустым после турецкого хозяйничания Подольем, и их отряды появлялись даже в Волынском воеводстве и в Червоной Руси. Казацкое восстание 1702 – 1704 годов и, последовавший вслед за ним, в марте 1704 года переход гетмана Мазепы с казачьим войском  на правый берег Днепра,  казалось, навсегда вернули казкам оба днепровских берега, и объединили их под булавой единого гетмана. Мазепа после того как оклеветав, а затем предательски захватив Палия и отправив его в Москву, почувствовал себя полновластным хозяином земель, удержанных за собой, восставшими правобережными казаками. И хоть московское правительство поначалу указывало гетману на то, что на Правобережье казаки всего лишь союзники польского короля Августа II в борьбе со шведами, Мазепе удалось убедить Петра I в том, что правый берег полякам оставлять нельзя.  После предательства Мазепы и поражения шведов под Полтавой гетманом был, уже скорей назначен, чем выбран, Стародубский полковник Иван Скоропатский, а на правом берегу вновь, правда недолго, распоряжался, возвращённый из ссылки и принимавший участие в Полтавском сражении, старый полковник Палий. Польская шляхта совсем было распрощалась с надеждой вернуть себе такой лакомый кусочек как Правобережная Украина. Но, подстрекаемая, укрывающимся на её территории шведским королём и, поддерживающим Карла XII, правительством Франции, 20 ноября 1710 года Турция объявляет войну России. А летом 1711 года в поход против турок с 38-ми тысячным войском выступил сам император российский. Видимо, Пётр I, находясь под впечатлением недавней победы над  шведами, недооценил своего нового противника и в этой военной кампании, известной в истории как Прутский поход, потерпел поражение. Его армия была окружена пятикратно превосходящими силами противника и вынуждена была просить мира, который и был заключён на весьма не выгодных для России условиях. В числе пунктов Прутского договора, который 12 июля 1711 года был заключён между Турцией и Россией, был и такой который запрещал России вмешиваться во внутренние дела Польши и в обязательстве признать польским королём ставленника Карла XII С. Лещинского. Тот же, в свою очередь потребовал, чтобы российские войска и казаки покинули польский, правый берег Днепра, и тем ничего не оставалось делать, как исполнять поставленное условие.
«Вследствие неудачного похода на Дунае, - писал профессор В. Б. Антонович - Петр I заключил Прутский договор. В числе его статей русское правительство обязывалось отказаться от Украины и вывести свои войска из пределов Речи Посполитой. На исполнении этих статей Турция настаивала безотступно и, после долгих переговоров, они были окончательно подтверждены в 1713 году. Таким образом, неблагополучный исход турецкого похода порешил на этот раз судьбу западной Украины — козачество должно было уступить в ней место шляхетству. 23 сентября 1711 года был издан указ царский, в котором сказано было, что «тогобочную, заднепрскую Украину надлежит оставить полякам, тамошним же полковникам, с полковою, сотенною и рядовою козацкою старшиною, с козаками и протчими, в подданстве нашем верно быть желающими, з женами и детьми, с их движимыми пожитками, на жилище перейти в Малую Россию, в тамошние полки, где кто пожелает... со всех местечек, сел и деревень обитателей перевесть в Малую Россию и тем землям быть впусте всегда». Итак, указ предполагал возвратить западную Украину к тому положению запустения, в котором она находилась до 1683 года — восстановить опять пустыню, начинавшую заселяться медленно и с большими усилиями. Гетман Скоропадский и козацкая старшина принялись ревностно приводить в исполнение предложенную меру. Многие жители приняли ее как лучшее из двух зол — как выбор между панами козацкими и панами польскими — остальные были переведены полковниками насильно. Еще в начале 1711 года Скоропадский предлагал правительству перегнать на левый берег Днепра народонаселение тех местностей, которые подчинились Орлику во время его набега; мера эта была одобрена и отчасти приведена в исполнение: 3-го мая Петр писал к Меньшикову: «Заднепровская Украина вся была к Орлику и к воеводе киевскому (Потоцкому) пристала, кроме Танского и Ґалаґана, но оную изрядно наши вычистили и оных скотов иных за Днепр к гетману, а прочих, чаю, в подарок милости вашей, в губернию на пустые места пришлем». После объявления указа переселение приняло гораздо большие и основательные размеры: с конца 1711 до половины 1713 года гетман Скоропадский, полковники: Танский и Иваненко, генерал Рен и другие начальники занялись усердно переселением; они переводили поочередно села и местечки западной Украины в восточную — потянулись Длинные обозы с семействами и имуществом переселенцев; в некоторых местах разбирали церкви, складывали на возы и увозили с собой — оставленные дома и строения зажигали. Начавшись от Днестра, выселение подвигалось к Днепру; в половине 1712 года очередь дошла и к Белоцерковскому полку. Здесь народонаселение было несколько гуще, переселение вследствие того представляло более трудностей; для облегчения их предложено было следующее средство: Танскому предоставили должность киевского полковника и поручили ему поместить жителей Белоцерковского полка в прилегавшей к нему полосе полка Киевского, лежавшей на правой стороне Днепра, между Вышгородом, Мотовиловкой, Васильковом, Трипольем и Стайками — полоса эта, в силу статей Московского договора, должна была остаться за Россией. В 1712 году началось переселение Хвастовщины, понуждаемое посольствами киевской шляхты как к Танскому, так и к русским начальникам, требовавшими скорейшего очищения края и сдачи Белоцерковской крепости; оно кончилось едва к исходу 1714 года, так как только в это время крепость была передана польским комиссарам».
То состояние Правобережной Украины которое было при гетмане Дорошенко и осталось после него, каким описал её 1702 году поп Лукьянов, ещё более усугубилось, когда ею стали владеть поляки, и всё тот же Антонович пишет: - «Поляки были теперь полными и единственными обладателями плодоносной пустыни. Едва кое-где на краях ее оставались слабые остатки народонаселения. Так, в богатой некогда и многолюдной Могилевской волости, лежавшей еще в Подолии, вне границ Украины, и выставлявшей в былые времена целый козацкий полк, все народонаселение — с женщинами и детьми включительно — состояло теперь из 76 душ; сам город Могилев на Днестре, процветавший некогда торговлею и служивший складочным местом для товаров, отправляемых из Турции, Молдавии и Валахии в Россию и Польшу, вмещал в себе теперь — христиан и евреев обоего пола и всех возрастов 142 души. Управляющий киевского католического епископа, явившийся в 1714 году принимать во владение Хвастовщину, не нашел в ней буквально ни одной души, а в другой обширной епископской волости — Черногородской, оставалось только 8 человек. Региментарь Галецкий, перешедший уже в службу к Августу II и отправленный с польским войском на зимние квартиры в Киевское воеводство, не находил возможности разместить 1200 солдат не только во всей Украине, но даже в части Полесья, лежавшей к югу от Тетерева. В плачевном письме к шляхте Киевского воеводства, назначившей ему квартиры в местах необитаемых, он писал: «Вы отправили несколько сот конницы на квартиры в Украину и прислали мне роспись дымов в пустыне... вы постарались вытолкать войско в незаселенные места на посмеяние. Назначили в Вильск 25 человек солдат, между тем как в местечке только 3 человека жителей, в Мирополь — тридцать шесть солдат, между тем как в нем нет теперь и живой собаки; штаб мой вы поместили в совершенно пустых Бердичеве и Слободыщах; присылаете мне квартирный лист в Карповцы и Мошны, — в Мошны, где уже тридцать лет нет ни собаки. Потрудитесь, милостивые паны, прибыть сюда лично и поверить мои слова». Шляхтичи, вероятно, должны были признать всю справедливость этих жалоб, потому что согласились выдать Галецкому на содержание войска 55.000 злотых, лишь бы он его не кормил на счет заселенного Полесья».
Образно говоря, между остатками русского кореного населения Западной Украины (Галичины и Волыни) и русским Левобережьем более полувека зияла огромная этническая дыра, которая постепенно заполнялась переселенцами с запада. Но переселенцы эти были отнюдь не часто русскими людьми, которых в Волынском воеводстве и Галичине, как выше уже показывалось, тоже практически не осталось. Это были поляки, евреи, молдаване, немцы, и прочие народности Западной Европы. Разделённое такой пропастью, и без того уж три столетия как, живущее под Польшей и Литвой, оставшееся здесь русское население Западной Украины, было практически обречено на вымирание, тем более что Речь Посполитая способствовала этому всеми своими силами. О том, что начиная с самого начала захвата русских земель, а особенно со времени Люблинской церковной унии 1596 года католическая церковь всячески старалась покончить с православием, выше уже говорилось. Андрусовкий договор, а позже и Московский договор о вечном мире запрещал католикам преследовать православие, но, невзирая на этот запрет, ещё в 1681 году при короле Яне Собеском была возобновлена церковная уния, а в 1691 году в униаты переходит епископ перемышльский Иннокентий Винницкий. Пройдёт девять лет и унию примет епископ львовский Иосиф Шумлянский, а в 1702 году епископ луцкий и острожский Дионисий Жабокрицкий. Уже тогда русские люди, если они хотели иметь, хоть какие-то условия к существованию, должны были принимать унию или переходить в католичество, а ещё лучше – забыть о том, что ты из, некогда славного в этих краях, народа русичей.  Живший в те страшные для русского человека годы, один из тех, кто не предал свою веру и свой народ, православный русский шляхтич Данила Братковский писал, что «…если русин нуждается в чём-нибудь, то он должен притаиться, льстить и успевает только в таком случае, если в нём русина не узнают». Вот и приходилось русскому человеку даже свой родной язык, на котором испокон веков общались его предки, прятать под польским или латинским. А в 1732 году вышел закон, который гласил: - «Церковь католическая не