История государства которого никогда не было.

запрещалось) то, в «Северной войне», с первых же её дней, запорожцы показали всё, на что они способны. Уже по пути следования к месту боевых действий, идя отдельно от казаков малороссийских, они проявили крайнюю медлительность, занимаясь по пути грабежом как украинского, так и российского населения. Прибыв же к месту назначения они вскоре вследствие нанесения «кривдъ» московским людям и дороговизны их содержания из-под Пскова были отпущены в Сечь. Но и на обратном пути запорожцы занимались привычным для них делом, и дьяк Михайлов уведомлял Мазепу, что они «…разорили на возвратном пути несколько великороссийских сёл и деревень, и умертвили многих крестьян, и хотя за то должны были бы понести жестокую казнь, но милостивый государь простил их…». Действительно, Пётр I  простил запорожцев, но уже в 1704 году запорожская пехота и конница, не признавая над собой ни чьей власти, самовольно, покинув позиции, ушли в Сечь. Правда, о них, по-моему,  не здорово и сожалели, так,  в 1707 году недовольный казаками Пётр писал Мазепе: - «Из нынешних присланных некумпанейских ничего добра, разве худа есть, понеже не имеючи определённого жалования, только на грабёш и тотчас домой уйдуть». Но только и дома от запорожцев никому не было покоя. Они, по выражению Мазепы, «…яко трость, колеблемая ветром…» чуть ли не каждый день меняли свою политическую ориентацию. Решая свои противоречия, запорожцы зачастую прибегали к дракам, нередко заканчивающимися смертельным исходом для кого-либо из их братии. Часто драки происходили между куренями. И если одна часть из них ратовала за то чтобы оставаться верными русскому царю, то другая была за то чтобы перейти в подданство к турецкому султану и, заключив союз с крымским ханом идти войной на Москву и гетмана. Не редки были набеги запорожцев даже на поселения Полтавского полка, банды запорожцев бесчинствовали на дорогах возле Буга, Днестра, Егорлыка, Каменного затона. «Скаженные псы запорожцы» так достали гетмана Мазепу, что он даже предлагал «…искоренить силою оружiя проклятое гнЪздо их СЪчу…» но, вступив в смертельную схватку со шведским королём Карлом XII, Петру I было не до запорожцев. Он наоборот заигрывл с ними и старался любой ценой сохранить их верными российскому престолу. Но, тем не менее, как только шведы вступили в Украину, запорожцы вслед за гетманом Мазепой вскоре перешли на сторону Карла XII. В честь их прибытия Мазепа даже устроил для них банкет, на котором ужравшиеся «добрые молодцы», верные себе, стали растаскивать дорогую посуду, а начавшего их укорять за это Мазепиного дворецкого поначалу избили, а потом прирезали.
Многие считают запорожцев, как и Мазепу, предателями. Но это отнюдь не так. Наоборот, запорожцы остались абсолютно верными, но только сами себе. Ведь как вы помните они никогда и никому не присягались на верность. Ещё при заключении Переяславского договора в 1654 году московские послы поинтересовались у гетмана, почему царю не присягались запорожцы. Богдан Хмельницкий, зная, что привести к присяге запорожцев ему не удастся, чтобы не терять свой авторитет ответил, что «…запорожці у нас люди не великі…» и к тому же среди них находится часть «…чужеземців майже мізерна; до цього діла не надійна і до всіх зобов;язань не здібна…». Уж кто-кто, а Б. Хмельницкий о запорожцах знал всё и не стремился объять необъятного, то есть, окончательно подчинить их своей воле. В 1703 году потребовал присяги от запорожце и Пётр I, но и он её не получил. Так что запорожцы были людьми вольными и по большому счёту никому не изменяли. И ещё почти четыре года после разгрома шведов под Полтавой, они добросовестно помогали татарам и туркам разорять малороссийские и российские города и уводить в рабство их население. Но, пробыв четыре года под протекторатом крымского хана, запорожцы всё больше и больше начинают тосковать по «царскому ярму» и осознавать что «царское ярмо» им гораздо дороже «братской дружбы» с крымским ханом. И с 1715 года они настойчиво начинают просить, чтобы русский царь принял их обратно.  Но ещё раньше, уже с 1712 года запорожцы начинают просить посодействовать в их просьбе о возвращении, гетмана И. Скоропатского. Так, после нескольких обращений  в 1716 году к гетману Скоропатскому и, не получив от него ответа, кошевой атаман И. Малашевич пишет в мае этого года до слёз трогательное письмо к миргородскому полковнику Д. Апостолу, в котором просит его быть милосердным к запорожскому войску, которое «…покрывается волнами совЪсти душ своих, познаётъ свой грЪх и вину противно истиннЪ своего прародительного христіанского монарха…» и просит, «… будь отцомъ, а не губителемъ, и не уведи у пагубу, но изъ погибели изведи…». Не получив ответа и от Апостола он вновь апеллирует к Скороптскому и пишет: - «НЪби израильтяны отъ Египта въ землю обецанную, въ державу Царского величества изыйти желаніе имЪем и доземной нашъ поклон вашей панской милости воздаючи…», вновь просит о содействии гетмана в переходе под покровительство царя. Но не смотря на то что многие из запорожцев ещё с 1710 года, оставляя Сечь, были помилованы и селились в Гетманщине всё «Войско» находилось в опале аж до 1734 года и располагалось на турецкой территории. Желая заслужить прощение у российского правительства, запорожцы теперь всячески стараются уклоняться от набегов на Российскую империю и всё чаще используются татарами в дальних походах в районах Кубани, в Кабарде и даже в Персии.  Двадцать пять лет опальные казаки жили под крымским ханом, опасаясь татар, а те, в свою очередь, опасались казаков. Так, в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) есть сообщение о том, как в 1733 году один из запорожцев ранее проживавший в Крыму оставил там свой дом и вмести с семьёй идя в Сечь говорил что «…ныне нам стало трудно жить в Крыму, того де и гляди что в полон возьмут…». Там же в РГАДА можно прочесть, как один из крымских беев говорил в 1731 году на совете у хана, где обсуждался план похода на Русь, что мол «…когда мы для добычи ясыря на российские городы пойдём столько не добудем, как сами себя от запоросцов утратим, понеже хотя и живут они в нашей крымской стороне и числятся под нашим владением токмо де серца их лежат все в России и тако де легко могут (ежели б мы тронулись) Крым разорять».
В 1731 году, состоящий на службе у Российской империи немец,  генерал фон-Вейсбах подал правительству на рассмотрение проект об укреплении её южной границы. Это была линия крепостей, тянущихся от Новобогородицкого городка на Самаре и до реки Северский Донец, получившая впоследствии название старой украинской линии. В Москве проект был одобрен, и ответственным за его выполнение был назначен, всё тот же генерал, губернатор Малоросси граф фон-Вейсбах. Он то и стал усиленно ходательствовать о возвращении запорожцев, которым в его проекте отводилась едва ли не главная роль защитников Российских рубежей по этой линии. Именно благодаря его стараниям запорожцы были возвращены под покровительство «…своего прародительного христіанского монарха…». Приемник Мазепы, гетман без «Войска» и человек без Родины Филипп Орлик который, до смерти Карла XII жил при нём в Швеции, как шакал из «Маугли» при тигре Шерхане, а когда шведский король  был убит, перебрался сначала во Францию, затем в Турцию, и наконец к татарам в Крым - изо всех сил старался не допустить возвращения запорожцев. В своих письмах он не жалел красок чтобы напомнить им о тех ужасах и муках которые довелось пережить казакам под русским царём. Описывал, как народ Украины ждёт не дождется, когда запорожцы освободят его от московского ига: - «Они на нас, послЪ Бога, имЪютъ постоянную надежду…» писал он. Правда, знает он это не из личных контактов с Украиной, где он не был  уже четверть века, а как пишет, «…о томъ мнЪ часто передавали монахи кіевскихъ и другихъ украинскихъ монастырей и разные купцы…». Потому-то он заклинал не верить царской лести и льстивым письмам Москвы, и оставаться в подданстве у крымского хана. Но, он ничего не знал не только о положении дел в Малороссии, но и в  самой Сечи, и поэтому был наверное очень удивлён, когда запорожцы в ответном письме написали ему, что никаких «прелестных» писем от государей они не получали, и что это они, казаки, уж много лет просят чтобы российское правительство простило им их вину и позволило вернуться. В конце же своего послания, обозвав его всякими бранными словами, просили больше их не беспокоить, и, что больше не хотят с ним иметь  никаких дел.  В 1734 году запорожцы перешли в Сечь в урочище Базавлук и принесли присягу на «…вЪрную службу и вЪчное бытіе императорскому величеству…», и присяге этой никогда не изменяли хотя, далеко не всё и не всегда складывалось так, как хотелось этого запорожцам, а отношения между Империей и казаками порой накалялись, что называется докрасна.  Ведь образ жизни их мало чем отличался от того, который они вели раньше. В связи с этим, по возвращению запорожцев даже произошёл один забавный случай.
Когда запорожцы вновь вернулись в Российскую империю, в Польше шла борьба за королевский престол между двумя партиями, одну из которых поддерживало российское правительство.  Для усиления русского корпуса находящегося в Польше были посланы три полка во главе с генерал-лейтенантом Шпигелем. Каково же было его удивление, когда  жители Польши неожиданно оказали ему крайнее гостеприимство. Происходило небывалое - поляки сами упрашивали российского генерала, чтобы тот располагал своих солдат на постой именно в их домах, имениях и городах. Шпигель  написал об этом губернатору Малой России графу фон-Вуйсбаху. На что тот ответил, что он специально пустил слух, будто бы в помощь российским войскам идут 15000 запорожцев, «…ибо – писал он - поляки ни отъ кого такъ какъ отъ запорожцовъ, опасенія не имЪютъ, понеже вЪдаютъ, что они во время войны безъ остатку разореніе чинятъ…». Потому то и стремились поляки оставить у себя регулярное российское войско, чтобы в случае прихода запорожцев тем стать уже было негде, и они бы искали постой у соседей.
Запорожцы участвовали в русско-турецкой войне 1735 – 1739 годов, где отлично проявили себя как разведчики и проводники, а также их лёгкая кавалерия использовалась для прикрытия флангов и тыла. Но, уже начиная с сороковых годов у них возникают конфликты из-за территориальной собственности с донскими казаками, Слобожанщиной, а так же с малороссами. Так, уже в 1743 году жители Гетманщины обращаются с просьбой к правительству разрешить им селиться за Самарой и заниматься там земледелием. В этот раз им было отказано. Но они самовольно, стали сначала косить там сено и заводить пасеки, а вскоре и занимать плодородные грунты. Запорожцы угоняли их скот, сжигали заготовленное сено и хутора, но заселение запорожских земель выходцами из Малороссии не прекращалось. Так, даже во время русско-турецкой войны 1768 – 1774 годов, наступление Украинцев на земли запорожцев не приостановилось, и кошевой атаман Войска Запорожского Пётр Калнышевский в 1772 году в апреле месяце, жалуется в своём письме командующему 2-й армии генерал-аншефу В. М. Долгорукому: - «Елико ж касается і до поселян Екатеринской