История государства которого никогда не было.

просили короля Владислава прервать переговоры об окончании войны. Когда же в 1618 году им всё же пришлось, согласно мирному договору, вернуться домой, то уже на следующий год «черкасы» и их гетман, «…в грамоте своей царскому величеству писали и в речи приказным людям посланцы говорили, что гетман, атаманы, сотники и всё войско, памятуя то как предки их, все запорожские гетманы и всё войско прежним великим государям повинности чинили, и им служили, и за свои службы милость и жалование себе имели, так в той же повинности и ныне царскому величеству хотят быть и, за порогами будучи, службу хотят против всяких неприятелей оказывать…». Во как! Не правда ли интересно – с чего это вдруг «гетманы, атаманы, сотники и всё войско» после того как огнём и мечём «до сущих младенцев» истребило десятки русских селений и городов вспомнили, что «предки их, все запорожские гетманы», «великим государям повинности чинили»?
По возвращении в 1612 году из Московского государства, воевавших там  долгие годы казаков, попросту говоря «кинули». Назначив реестр в 1000 человек остальных, порядка 20000 казаков, польское правительство обращало в простых селян. Естественно, казак отвыкший добывать хлеб своим трудом, но исключительно «през шаблю», с этим смириться не мог. Поэтому абсолютное большинство их подалось в Запорожье, где занялись привычным делом – набегами на турок и татар. Но 17 сентября 1617 года поляки заключили мир с турецким султаном и обязались укротить распоясавшихся казаков.  К счастью для запорожцев, польский король Владислав IV уже на следующий год решил оспорить трон у молодого российского царя, и вновь развязал войну с Московией.  20000 запорожцев во главе с гетманом Сагайдачным, в надежде на то, что хоть на этот раз им повезёт и, посадив на московский трон Владислава, они станут законными то биш, реестровыми казаками вновь ринулись в Московское государство. Но им опять не подфартило. Затея Владислава не удалась и реестровое войско Сагайдачного, который стал величать себя гетманом Войска Запорожского и реестрового, вновь было сокращено. Правда теперь его численность составляла 3000 человек, а остальные вновь подались за пороги, и вновь, невзирая на мир с Турцией ринулись на её города за «хлебом-солью». Вот тут то и понял Сагайдачный, что долго гетманом он не продержится. В конце концов, надо будет или идти со своими реестовиками усмирять запорожцев и рубать тот сук на котором сидишь или, отстаивая свой титул гетмана Украины, вступать на путь Косинского и Наливайко. Вот потому-то он и вспомнил что «предки их, все запорожские гетманы» служили царю, при этом без всякой присяги, а как вольные люди. Чтобы правильно понять ход мыслей гетмана надо просто взглянуть на его предсмертное завещание своим соратникам, в котором он говорит: - «Поляки – не друзья нам и не враги, собирать надо силы, чтоб избавиться от их власти. Только москали, хоть и воевали мы с ними, могут стать нам верными соратниками. Нужно искать союза с Москвой и биться с басурманами. Станут паны польские мешать – и с панами биться будем». И только испоконвечная привычка к грабежу, да надежда на то, что за их подвиги Речь Посполитая не станет покушаться на их свободу, и позволит им жить, так как они привыкли, толкали казаков сотрудничать с поляками в войне против Росси. Поверили казаки полякам и в 1620 году. И поэтому в этом же 1620 году, получив от короля обещание, что Речь Посполитая признает власть казацкого гетмана на Украине, ликвидирует должность казацкого старшого, и унию, а так же не будет притеснять казаков, Сагайдачный с 40000 казачьим войском выступил на войну против турок. На этой войне, в Хотынском сражении он был ранен и скончался от полученного ранения в 1622 году, оставив казакам вышеуказанное завещание. Очередное нарушение своих обещаний поляками, вновь и вновь заставляли казаков устремлять свой взор в сторону Москвы. Так известны посольства от «Войска» к московскому царю в 1624, 1630, 1632 годах с просьбой принять казаков под свою руку. Так что, как видим, Б. Хмельницкий не был первым в этом отношении, а лишь исполнил многолетнее желание казаков. Но только запорожцы, как и донцы, желали служить московскому царю «без крестного целования», то есть, не присягаясь. Так они и служили, не как сыны своего отечества - «державы», которой у них не было, а как наёмники. Вот потому-то, как явствует из письма гетмана Самойловича воеводе Л. Р. Неплюеву: - «Въ какой-бы  городъ они ни прiЪзжали, останавливаясь тамъ на дворахъ, окна въ избах вышибали и печи разбивали, питьё сами себЪ насильно у людей забирая, безпрестанно упивались, старшого городового или меньшого, побивали и за то никогда не несли наказания». Гораздо тяжелей жить стало запорожцам при гетмане Мазепе. Этот осторожный, умный и ловкий интриган, который мог бы занять достойное место при дворе любого из великих монархов того времени, став гетманом, быстро навёл порядок в Украине и завоевал симпатию и доверие российских царствующих особ. Прекратились междоусобные, братоубийственные  войны, а с ними и резко сократились безнаказные грабительские набеги татар, спокойно и сыто зажилось казакам Гетмащины. Чего нельзя сказать о запорожцах. Дело в том, что казаки Гетманщины стали притеснять крестьян и простых людей не меньше чем это делали поляки, и кошевой войска запорожского Иван Гусак писал гетману Мазепе: - «А теперь видимъ, что беднымъ людям хуже, чЪм было при ляхахъ, потому что кому и не слЪдуетъ держать подданыхъ, и тотъ держить, чтобъ ему сЪно или дрова возили, печи топили, конюшни чистили… А нынЪ слышимъ о такихъ у которыхъ и отцы подданыхъ не держали, а они держать… Такимъ людямъ подданыхъ держать не слЪдует, но пусть, какъ отцы ихъ трудовой хлЪбъ Ъли такъ и они Ъдятъ». И действительно – откуда в Украине взялось столько  панов, да к тому же «холопской», православной веры? К этой теме мы ещё вернёмся в главе о Гетманщине. А пока скажу лишь, что это люди, сумевшие поймать рыбку в мутной водице освободительной и гражданской войны, выбившиеся, как уже говорилось из грязи в князи.  Вот уж действительно – кому война, а кому и мать родна. А, как известно, люди, вышедшие из «грязи в князи», как правило, народ очень не порядочный. Впрочем, что я вам рассказываю. Мы-то с вами как раз и живём в такое время,  когда выходцев «из грязи» (пусть даже моральной) у нас, даже в правительстве - как грязи.
Так вот, это новое панство, особенно начиная со времён Самойловича и Мазепы, до того стало в тягость народу Гетманщины, что простой люд бежал  оттуда кто куда. Кто обратно, на опустевший правый берег Днепра, кто на Слобожанщину, а кто и в Запорожье. И не напрасно переживал за то, что «беднымъ людям хуже, чЪм было при ляхахъ» кошевой атаман Гусак. Ведь вход для всех и всегда на Сечь был открыт и выдачи, как с Дона, так и с Сечи не было. Вот и хлынул туда поток этой «черни», а это, как не странно, старым запорожцам не очень нравилось. Как говорится: - лишний рот хуже пистолета. Ведь царь платил жалование строго определённому количеству сечевиков, а кушать хотят все. «Видишь-ли – говорил кошевой присланному в Сечь Мазепиному соглядатаю Сидору Горбаченко – сколько здЪсь прихожей изъ городов голутьбы, а въ радЪ противъ всякаго говорить нельзя; если-бы по родЪнiи гетмана сотворилась война на басурманъ, то вся эта голутьба пошла-бы на войну и все пререкатели пропали-бы в бояхъ». Конечно, в Запорожье и раньше приходило немло беглых и обиженных но, то были воины, настоящие казаки. Так после окончании «смутного времени» в Сечь пришли тысячи закалённых в сражениях у стен российских городов, но не зачисленных в реестр казаков. Ещё больше их пришло по окончании Польско-Турецкой войны прославившей казаков в Хотынском сражении. Именно эти запорожцы вопреки всем запретам польского правительства ходили в морские набеги и захватывали турецкие и крымские города, именно они поднимались на борьбу против польской шляхты, они же помогли Б. Хмельницкому стать тем Хмельницким, о котором сегодня знаем мы. Возможно, что некоторые из них, возглавляемые славным кошевым Иваном Сирко, ещё ходили за Перекоп и опустошали Крым. А тем, что приходили в Сечь теперь до настоящих казаков было далеко, потому-то кошевой атаман Иван Гусак даже не сомневался, что в случае войны «…эта голутьба пошла-бы на войну…» и там бы они непременно «…пропали-бы в боях…». Вот такого, весьма не высокого мнения о боевых качествах своих запорожцев был их атаман. Многие считают, что со смертью И. Сирко не было больше на Сечи предводителя способного так умело руководить запорожцами и вести их к победам. Возможно это и так, но не было в конце века и тех запорожцев, которые вопреки всем запретам шли бы в походы и, добывая себе казацкий хлеб, добывали ещё и славу. Нынешних  же запорожцев гетману Мазепе, разного рода уловками,  угрозами и подкупами приходилось иногда натравливать на татар и гнать их в бой, но даже у этого коварного хитреца получалось это с трудом. Они, в отличие от своих предшественников, которые практически не знали что такое жалование, постоянно жалуются на то, что получают меньше «сердюков» и даже не столько сколько донцы. Так, Степан Трощанский посланный гетманом Мазепой в Сечь в 1693 году докладывал по возвращении гетману о том, что «…запорожские казаки просят подлинной ведомости в том, готовиться ли им весной к походу на Крым или нет: если цари и гетман не будут воевать татар, то казаки учинят вечный мир с ордой, как было при Хмельницком учинено, и, соединясь все сообща пойдут воевать Москву и убивать панов... Запорожцы поневоле-де принуждены держать с татарами мир потому что у них силы нет с таким великим царством воевать, а кроме того казаки принуждены держать с татарами мир ещё и потому, что они сыты и пьяны, и одежны от добычи рыбной и соляной. А что по милости царской они получают казну, то с той казной они давно бы от голода померли…». Вот так вот потихоньку загнивала былая слава «Войска Запорожского». К тому же запорожцы, как мы уже знаем, и раньше себя не считали, чьими-то ни было подданными. А тут за какие-то два десятка лет они побывали формальными подданными сразу Польши и России, а после Бахчисарайского договора 1681 года попали ещё и под протекторат турецкого султана. Такая неопределённость, конечно, не способствовала ни воспитанию патриотических («державних») качеств, ни моральных, ни боевых. Поэтому то и бежал гетмановский канцелярист Петрик на Сечь, в надежде завладеть умами этой «браги» и, возможно, с их помощью подразжиться гетманской булавой. Именно он и подзадоривал «чернь» казацкую, соединившись с татарами, «воевать Москву и убивать панов». На этот раз раскачать Запорожье не удалось, возможно как раз по причине отсутствия того бесшабашного боевого духа которым всегда и отличались запорожцы. Но войны начатые Петром I, сперва на юге, а позже и на севере Российской империи, заставили вспомнить запорожцев об их былой славе. Но вместе с воспоминаниями о  боевой славе они быстро вспомнили, что воюют они не только ради славы, но и ради грабежа и наживы. И если в двух южных походах особых нареканий со стороны командования к запорожцам практически не было (грабить татар не