твоей расточительности, милый, - с упреком сказала она Борюсе, - впору по-веситься. Или сбежать в космос.
-В космосе нельзя повеситься, - возразил на это Борюся. – И потом, мне кажется, с твоим весом тебя в космос не возьмут.
-Ты на что намекаешь? – недобро попросила уточнить Эсмеральда Энверовна. – У меня девяносто-шестьдесят-девяносто. «Во всяком случае, было в молодости», - по-думала она.
«Про девяносто понятно, - подумал Борюся. – Но где шестьдесят?». В эфир, правда, Борюся решился выпустить фразу более безопасного содержания:
-Намекаю только на то, чтобы ты не искала приключений на свои девяносто.
-Он прав, - как всегда, вмешался в чужой разговор вездесущий Пегасов. – Не на-до улетать в космос.
-А куда мне от них, - обвела жестом своих мужей Эсмеральда Энверовна, - уле-тать, если не в космос?
-Улетайте в Австралию, - неожиданно даже для себя посоветовал Цезик. И, по-думав, с чего это вдруг ему вздумалось советовать Эсмеральде Энверовне улетать в Австралию, добавил: - Это тоже далеко.
-Был я в этой Австралии, - небрежно сказал Борюся. – Ничего там хорошего нет.
-Борюся! – округлившимися глазами посмотрел на него Цезик. – Ты был в Авст-ралии?!
-Был, ну и шо? – почесал шею Борюся. – Позапрошлой весной. Та же Украина.
-Как та же?
-Так. На улице май, а в поле никто идти и не чешется. Нет, Эська, оставайся ты лучше здесь.
-Что же ты там делал, Борюся? – не унимался пожизненный, хоть, правда, и за-очный любитель Австралии Цезик. – Неужели и там не пел неаполитанские песни?
-Нет, - ответил Борюся. – Там я был как корреспондент «Учительской газеты».
-Корреспондент «Учительской газеты»? – не уставал поражаться Борюсиной разносторонности Цезик. – Неужели у всех учителей страны, даже вместе взятых, и даже умноженных на два, наскребется денег хотя бы на один билет в один конец до Австралии?
-Я не сказал корреспондент, я сказал к а к корреспондент, - поправил недопо-нятую информацию Борюся. – Там был международный слет бойскаутов…
-Ты и бойскаутом успел побывать? – попросил уточнить Цезик.
-Не успел, - ответил Борюся.
-Ах, ну да! Как же я забыл? Именно не успел. Так что было дальше? Междуна-родный слет бойскаутов…
-От нашего города туда послали двух ПОТСанят…
-Стоп! Каких пацанят, Борюся? – снова попросил уточнить Цезик.
-Не пацанят, а ПОТСанят, - поправил его Борюся. – Внуки нашего мэра. Бой-скаутов у нас не нашлось, пионеров к тому времени уже повывели. А так как Октябрь-ские праздники празднуют до сих пор, то хотя бы октябрят решили оставить. Но только октябрята – это уже не актуально, потому просто решили назвать их по-другому – юные ПОТСовцы, или проще ПОТСанята. Двоих, то есть, лучших из лучших, решили отправить на смотр.
-Ты говорил на слет, - напомнил Цезик.
-Ну, да, на слет, - исправился Борюся. – А на смотр послал с ними мэр меня.
-На смотр чего, Борюся?
-На смотр того, что «ще нэ вмэрла Украина…». Мэру всегда нравился мой здо-ровый вид. А чтобы у этих любопытных австралийцев не возникло вопросов, что я де-лаю среди ПОТСанят, оформили к а к корреспондента «Учительской газеты».
-Ладно, - перебила пустые разговоры Эсмеральда Энверовна, - хватит болтать. Вы за собакой пришли?
-Собственно, - сказал Цезик, - я пришел для того, чтобы открыть в вашем доме медицинскую практику. Вы, кстати, не в курсе, квартира под вами не занята?
-Это Арменчика, что ли? Кто же ее займет без хозяина? – спросила Эсмеральда Энверовна.
-То есть, она свободна? – спросил любивший во всем точность Цезик.
-Как она может быть свободна, - в свою очередь спросила Эсмеральда Энверов-на, любившая точность не меньше Цезика, - если, говорю вам, у нее есть хозяин? Кото-рого, правда, сейчас нет.
-Вот-вот, - поспешил сказать Цезик. – Именно на этот срок, на сейчас, она мне и нужна. – Над тем, задать ли свой следующий вопрос, Цезик думал долго, секунды три. Это время ему понадобилось на то, чтобы уловить, завитала ли в воздухе заинтересо-ванность Эсмеральды Энверовны его сообщением или нет. Уловив, что завитала, и со-вместив ее с замечательной способностью Эсмеральды Энверовны никогда оконча-тельно не упускать из своих рук то, что хоть однажды в них попало, Цезик задал за-державшийся вопрос: - А Арменчик, случайно, ключей вам от нее не оставлял? – И, чтобы лишить Эсмеральду Энверовну всяких сомнений в своей заинтересованности, добавил: - Я намерен открыть частную женскую консультацию.
Эсмеральда Энверовна, которой животрепещущий вопрос ее беременности в последнее время все меньше оставлял времени для покоя, встрепенулась, как легавая собака, почуявшая вальдшнепа.
-А вы что, еще и врач? – спросила она с примесью удивления, заинтересованно-сти и надежды использовать хоть с какой-то пользой для себя это, до сих пор казавшее-ся ей сомнительным, знакомство Симы. В самом деле, не станет же друг ее мужа брать с нее плату за консультацию по беременности. Которую, к слову сказать, этот самый муж, с гипнотизерской подачи этого самого друга, скорей всего Эсмеральде Энверовне и заделал.
-Да что там врач… - многозначительно сказал Цезик. И для придания большего веса своей особе склонился над ИШВ и стал загадочно перещелкивать неработающие выключатели. Нащелкавшись вволю, он вздохнул, словно прибор сообщил ему что-то крайне неутешительное, и сказал, обращаясь к Бонифацию:
-Ну что, пошли? Нам сегодня еще нужно найти помещение. – И, вынимая из кармана блокнот с результатами вчерашних кинопроб, почему-то в сторону Эсмераль-ды Энверовны, добавил: - Заканчивается срок действия разрешения.
Разрешения кого и на что, он не уточнил. Но это сообщение, неизвестно почему, повергло Эсмеральду Энверовну в уныние. На самом деле никаких ключей Арменчик ей не оставлял. У нее просто остался свой второй комплект. И Эсмеральда Энверовна очень сомневалась в том, что Арменчик, вернись он внезапно из засосавшей его Италии, будет так уж сильно рад обнаружить в своей квартире женскую консультацию. (Хотя, как сказать?) Но и упускать такую возможность Эсмеральда Энверовна не собиралась. Тут же снова включив Арменчика в список возможных отцов, на основании чего все сомнения относительно его квартиры автоматически отметались прочь, она сходила в комнату и принесла ключи. Показав их Цезику, она по-военному четко скомандовала:
-За мной!
Квартира Арменчика без кровати поразила Эсмеральду Энверовну своей пусто-той.
«Каков стервец», - подумала Эсмеральда Энверовна, но не со злостью, а, наобо-рот, с теплотой.
Арменчик, хоть и жил строго под Симиной трехкомнатной коммуналкой, обла-дал, тем не менее, вопреки всякой строительной логике, отдельной однокомнатной квартирой с кухней. Почему так получилось, неизвестно. Скорее всего, плит не хватило каких-нибудь, или кирпичи разворовали при строительстве. Но мы о другом…
Мы о том, что даже в таком ограниченном пространстве, как однокомнатная квартира, кухонный стол - единственно оставшийся предмет мебели после Арменчико-ва отъезда – никоим образом не создавал впечатления заполненности. Потому, тележка Марьи Антоновны с водруженными на нее прибором ИШВ и синим техническим халатом сразу создали своим присутствием просто сказочный уют.
Цезик придирчивым взглядом оценил обстановку и вслух выразил общее мнение всех народных гинекологов о том, что даже при наличии стола, тележки, синего халата и прибора ИШВ в заведении подобного рода необходим хоть какой-нибудь стул. В идеале – кресло, но, в крайнем случае, сойдет и стул. Это желание было немедленно исполнено вдруг ставшей услужливой Эсмеральдой Энверовной. Она вышла, чтобы через минуту вернуться со стулом из гарнитура «Вэсэлка», обитым синей тканью.
-Ну как, теперь все? – спросила она. Ей не терпелось немедленно начать кон-сультироваться.
Цезик опять выразил общее мнение всех народных гинекологов о том, что на-тощак работают только приехавшие на сессию студенты-заочники, да неоперившиеся эпидемиологи.
Эсмеральда Энверовна легконогой серной бросилась к переносной электроплитке, опять-таки ею же когда-то сюда и принесенной. (Газовая плита из-за крайне негативного отношения Арменчика к оплате за газ была давным-давно отключена).
Разбив в сковороду яйца, Эсмеральда Энверовна стала внимательно от-считывать положенные пятьдесят восемь секунд, чтобы не пережарить глазунью, и петь какую-то незнакомую песню с частым повторением слова «политура».
Борюся, тоже принимавший деятельное участие в занимании Арменчиковой жилплощади, выражавшееся в том, что он слонялся с пустыми руками из одной в квар-тиры в другую, чем чрезвычайно затруднял передвижение в лестничных пролетах, внимательно прислушался к звуку разбиваемых яиц. Определив по этому звуку, что разбитых яиц было только два, Борюся про себя обоснованно усомнился в том, что и ему достанется яичницы. Слышно было, как по тому же поводу возмущенно и много-значительно закряхтел Бонифаций. Он тоже понял, что среди едоков яиц ему быть не светит. Через некоторое время, то ли от тоски по несъеденным в этой жизни яйцам, то ли от содержания песни Эсмеральды Энверовны, пес взвыл – громко, протяжно и очень горестно.
-Эся! – крикнул в очередной раз вошедший в квартиру Борюся. – Что ты дела-ешь с собакой?
На что Эся ответила, что не делает с собакой ничего, а если что и делает, так только поет.
-Поет она, понимаешь, Борюся? – подтвердил заявление Эсмеральды Эн-веровны Сима.
На что Борюся, чей утонченный слух исполнителя, а, точнее, неисполнителя не-аполитанских песен был уязвлен чрезвычайно, ответил, что если это пение, то слушать его может и впрямь только собака.
Тут уже в спор вмешалась сама Эсмеральда Энверовна, которой, как мы пом-ним, была знакома не только композиция со словом «политура», но также «Фантасти-ческая симфония» Гектора Берлиоза. Но она еще больше потрясла присутствующих своей музыкальной грамотностью, когда заявила, что «если вшивый (?) каплун Борюся еще хоть раз посмеет высказать свое мнение относительно ее певческих способностей, то ему немедленно будет предложена для прослушивания популярная песня восьмиде-сятых годов “Гуд бай, май лов, гуд бай, гуд бай энд орэвуар’’», со всеми вытекающими из песни последствиями.
Стоит ли говорить, что после произнесения песни с таким длинным названием яйца, разбитые в сковороду, безнадежно сгорели, и к употреблению оказались негод-ными. Чему несказанно обрадовался Бонифаций, имевший собственное мнение относительно съедобности продуктов. Сожрав сгоревшую глазунью, пес всерьез задумался над тем, не составить ли ему конкуренцию Борюсе, и тоже предложить мэру свой «здоровый вид» на предмет отправки его в Австралию.
Горше всех было сейчас Эсмеральде Энверовне. Яиц в ее холодильнике больше не осталось, а замороженная курица нуждалась в более длительной, чем яйца, термаль-ной обработке.
Поняв, что сегодня ей быть просвещенной на предмет беременности не полу-чится, она с выраженной на лице горечью посмотрела на истерзанную физиономию Симы. И вдруг с удивлением почувствовала внутри себя, как на сердце накатила горя-чая волна жалости к бывшему, или не совсем бывшему, мужу.
Она снова сходила наверх, и вернулась с ватой, зеленкой и таблетками гидропе-рита, от вида которых у Пегасова неожиданно началось помутнение в голове.
