уверена в этом? Может, ты просто съела что-нибудь?
-Что съела? Говорят тебе – беременна!
Сима взвился со своего места, как ошпаренный.
-Бе…, - только и смог произнести он. – Бе…-чего ты говоришь?
Вместо нее ситуацию попытался разъяснить новый муж Эсмеральды Энверов-ны.
-Наша с вами супруга, - сказал он своим нежным голосом, - ходила сегодня к врачу. И этот врач не нашел ничего лучшего, как заявить, что Эсмеральда Энверовна, мягко говоря, беременна.
-Милый, - нервно прервала своего сладкоголосого супруга Эсмеральда Энверовна, - выражайся нормально. При чем тут «мягко говоря», если, грубо выражаясь, на кой хрен мне это, в моем возрасте, надо? Что я буду с ним делать?
-Как что, Эся? – спросил новый супруг. – Что значит, что делать? С нашим-то ребенком?
(И здесь мы напомним читателю о том знаке вопроса, с которым, в конце первой части нашего романа, отправили после сеанса гипноза в неизвестном направлении Симу с Эсмеральдой Энверовной).
-Позвольте, - по этой самой причине не смог не вмешаться в животрепещущий разговор Сима. – Почему это вашим? И почему, скажем, не нашим?
-Уж если на то пошло, - заявила Эсмеральда Энверовна, которой, помимо тем-пературы, этот вопрос нагонял теперь мучительные сомнения, - то и Арменчика тоже вряд ли можно назвать случайным прохожим. С ума сойти, - продолжала она, - на од-ного ребенка – три отца. Как представишь, что из этого получится – волосы на голове дыбом становятся.
Она посмотрела на Симу.
-Представляю, - сказала она, - если у него будет твой нос.
Видимо, представление получилось настолько живым, что Эсмеральду Энверовну даже передернуло.
-А мне кажется, - возразил в свое оправдание Сима, - что нос в лицевом туалете мужчины не играет никакой роли.
-Нос? В туалете? Оригинально, - заметил на это новый муж.
-Или вдруг он будет волосатым, как Арменчик? – продолжала ужасать себя об-разами будущего отпрыска Эсмеральда Энверовна.
-С носом? Волосатый? В туалете… – в глубокой задумчивости приподнял брови кверху новый муж.
-Можешь дорисовать ему свои уши, милый, - с сарказмом предложила новому мужу для полноты рисунка Эсмеральда Энверовна.
Что и говорить, уши «милого» действительно отличались некоторым размахом.
«Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь…», - мысленно определился с об-разом будущего, неизвестно чьего, ребенка «милый».
-А ведь это все ты со своим гипнозом, - снова нашла источник своего недоумен-ного положения Эсмеральда Энверовна. – Я сорок лет прожила без всякой беременно-сти! И чтоб теперь, вот так, перед самым климаксом, и так вляпаться!
-Ты несправедлива к себе, Эся, - попытался переубедить Эсмеральду Энверовну «милый». – Для своих лет ты выглядишь, мягко говоря, не так уж дурно.
-Это для каких же таких моих лет? – грозно попросила уточнить «милого» Эс-меральда Энверовна. – А?
-Нет, я совсем не то хотел сказать, - начал суетливо оправдываться крупнотон-нажный Симин заместитель. – Мягко выражаясь,…
-Мягко выражаясь, заткнись, милый, - посоветовала ему Эсмеральда Энверовна, что ее новый супруг и сделал без промедления. – Смотри ты, распредставлялись, - на-чала заводиться она в пробуждающемся материнском инстинкте, и мгновенно забывая, что «представлять» начала именно она. – «С носом», «волосатый», «с ушами»…
-И еще в туалете…, - робко напомнил «милый».
-Заткнись!
-Молчу.
-Вас послушать, так не ребенок, а мамонтенок Дамбо какой-то! Я что, по-вашему, нормального ребенка не могу родить, или как?
-А «или как» - это как? – спросил Сима.
-Простым каком, - ответила Эсмеральда Энверовна, мрачно посмотрев на от-ставленного супруга.
(-Редкий способ, - шепнула за дверью припавшая к замочной скважине Этя Львовна Гале).
-Итак! - постановила Эсмеральда Энверовна. – В свете случившегося происше-ствия…
-Какого происшествия? – не понял «милый».
-Беременности, дурак! Так вот, в свете случившейся беременности все пока ос-таются на своих местах.
-На каких? – робко напомнил о своем неопределенном положении Сима.
-Борюся здесь. Ты – в командировке, - четко распределила места Эсмеральда Энверовна, и продолжила: - Время от времени можете меняться – ты здесь, Борюся в командировке. До тех пор, пока не родится ребенок. А когда родится – тогда посмот-рим на него и определимся, кто отец. И в соответствии с этим будем распределять жил-площади.
-И командировки, - добавил Борюся.
-А почему о «жилплощадях» во множественном числе? – не понял Сима.
-Потому, что есть еще Арменчик с квартирой, - напомнила Эсмеральда Энве-ровна. – А сейчас всем спать.
-А я? – снова спросил Сима.
-И тебе спать, - сказала Эсмеральда Энверовна. – Чем ты лучше других?
Спать легли втроем – у стенки Эсмеральда Энверовна, затем «милый», и только после этого Сима. Но даже придвинутая к дивану кровать не решала проблемы тесноты – слишком уж расползался за габариты новый супруг Эсмеральды Энверовны.
Симе, отоспавшемуся за день, близость тела «милого» теперь незамеченной не показалась. К тому же, от «милого» убойно несло чесноком и подмышками. У Симы, при его сексуальной ориентации, – а ориентирован он был исключительно на свою не-постоянную супругу Эсмеральду Энверовну – этот запах вызывал дурноту и совсем не вызывал сна. Потому, промучившись минут сорок, Сима встал и категорично заявил, что, согласно закону о браке и семье он имеет право требовать расположить себя в кро-вати в непосредственной близости от своей законной половины. Он даже с некоторым вызовом посмотрел на «милого»– каким документом сможет он аргументировать в их споре?
(Разумеется, документа никакого быть не могло, так как официально Эсмераль-да Энверовна продолжала состоять в браке именно с Симой, хоть и называла себя некоторое время Суркис-Саркисян).
В принципе, «половина» возражать не стала – от впечатлений сегодняшнего дня она смертельно устала, и ей хотелось спать. Слабые же возражения «милого без документов» в счет не принялись. Эсмеральда Энверовна в очередной раз «мягко говоря» что-то посоветовала ему, после чего «милый» поменялся с Симой местами и заключил себя в ледяную непроницаемость.
Среди ночи вода, текущая из крана студентов Трубецких, навела на Симу цвет-ной эротический сон, завершившийся, впрочем, не так, как этого бы хотелось и как развивались во сне события. А завершился он тем, что Эсмеральда Энверовна пребольно ущипнула Симу за ухо и потребовала от него спать спокойно.
Бесцеремонно разбуженный на самом интересном месте, Сима покряхтел, пово-рочался, и, поняв, что больше заснуть ему не удастся, встал, надел штаны и вышел на кухню.
Там он нашел в пепельнице длинный окурок, оставленный Этей Львовной, вы-нул его и, отряхнув от пепла, закурил. Дым мгновенно опьянил Симу. Самым естест-венным желанием было тут же выбросить окурок, но, ища мученичества, Сима докурил его до конца. Мученичество не заставило себя долго ждать, и гонимый уже самым настоящим приступом тошноты Сима выбежал на лестничную клетку, туда, куда между трех квартир хитрым замыслом архитектора был вынесен туалет.
Вот она – ностальгическая прелесть коммуналок – даже в этот час ночи туалет оказался занят.
В срочных поисках нужного места Сима выбежал на улицу. И едва он, облоко-тившись об угол дома, начал свой рвотный процесс, как что-то тяжелое и теплое ткнуло его в голое плечо.
Сима в страхе резко обернулся. И тут же был посажен на землю мощными лапа-ми Бонифация, который от невыразимой собачьей радости навалился всем своим весом на хилые плечи бывшего инженера.
Сима сидел на асфальте, облизываемый сверху истосковавшимся по нему псом, а снизу чувствовал, как подмокают штаны от сидения прямо в том, к чему его привело неумелое курение.
-Что ты здесь делаешь, Бонифаций? – спросил Сима пса. – И куда ты подевал Пегасова?
Пес, наверняка, что-то ответил, да только Сима, как всегда, его не понял.
-Я бы, конечно, пригласил тебя к себе домой, - сказал он, - да только, по-нимаешь ли, меня и самого из этой будки выселяют.
«Какая ерунда, - заявил Бонифаций, царапая лапой Симу по плечу. – Подума-ешь, в будке места мало. Да ведь на улице-то теплынь! Где лег, там и дом!»
-А! - махнул рукой опять не понявший его Сима. – Была – не была. Пойдем. Вместе с тобой, брат, мы, все-таки, сила.
Это было не совсем правдой – силой был только Бонифаций. Но уверенности присутствие пса Симе все же придало.
Вместе они поднялись в Симину квартиру, где их встретила Эсмеральда Энве-ровна. Проснувшись, она пробавляла себя тем же, чем прежде пробавлял себя ее от-ставной супруг – докуриванием «бычков» Эти Львовны.
-Где ты шляешься среди ночи? – строго спросила Эсмеральда Энверовна и пове-ла носом. – И опять с этой собакой! Это от нее так воняет?
«Выбирайте выражения, мадам!» - вежливо попросил ее Бонифаций.
-Мы посоветовались, - сказала Эсмеральда Энверовна, оставляя недосказанным, кто это «мы», - и решили кандидатуру Арменчика из отцовства исключить. Ты не про-тив?
-Я? Нет, - ответил Сима, не понимая, во-первых, почему он должен быть против, а во-вторых, за что исключать Арменчика. У того, все-таки, отдельная квартира.
-В последние времена, - пояснила Эсмеральда Энверовна отвод кандидатуры Арменчика, - он все больше песнями увлекался, и совсем забыл о главном.
-А между песнями? – спросил Сима, только мысленно уточнив, что именно Эс-меральда Энверовна подразумевала под «главным».
-Между песнями он ремонтировал кровать. Так с ней, отремонтированной, и уе-хал.
-Вот, черт, - не сдержался Сима. – А я на нее имел виды.
Эсмеральда Энверовна окинула Симу оценивающим взглядом и ничего не ска-зала.
-Кстати, - спросил Сима, - а чем занимается твой новый муж?
-Борюся, что ли? Поет неаполитанские песни.
-Как?! И этот поет?!
-Да, - удивленно ответила Эсмеральда Энверовна. – А что в этом такого? Ты же знаешь, как я люблю искусство, - напомнила она критерий, по которому нормальной женщине положено выбирать своих мужей.
-Теперь понятно, - заключил Сима, - почему у него такой кастрированный голос. Послушай, - вдруг задумался он, - а у него вообще-то могут быть причины стать отцом моего ребенка?
-Могут, - твердо сказала Эсмеральда Энверовна. – Его зарплата.
Да, зарплата всегда была слабым местом Симы.
-Неужели в нашем городе так любят неаполитанские песни, что у него даже есть зарплата? – вслух подумал Сима.
-В нашем городе вообще не любят неаполитанских песен, - заявила Эсмеральда Энверовна. – В нашем городе вообще трудно понять, что любят, кроме черешни.
-Откуда же тогда зарплата? – не мог понять Сима.
-Управление парков платит ему за то, чтобы он не пел, - объяснила Эсмеральда Энверовна.
-Чего не пел? – опять не понял Сима. – Ты же сама говоришь, что он певец.
-Ну, неаполитанских песен же! – начала терять терпение Эсмеральда Энверовна. – Не пел неаполитанских песен. Просто удивляюсь твоей тупости!
-Да, - почесал голову Сима. – Я и сам ей удивляюсь. Но, не дешевле ли просто выгнать его из этих самых парков, чем платить ему зарплату за то, чтобы он не пел?
-Что ты говоришь? Наш город уже год, как является побратимом Неаполя. Как же можно выгнать из парка исполнителя неаполитанских песен, если он, по междуна-родной договоренности, является официальной единицей мэрии?
-Тогда, у меня есть идея, - заявил Сима. – Я намерен официально запросить вла-сти города Неаполя о том, чтобы
