Пегасов.
-Какой гидроперит? – вслед за ним спросил Сергей Кимович, интервью которо-го, в свете этого, не только Би Би Си, но даже «Медицинской газете» переносилось на весьма неопределенный срок.
Тогда проводник поведал собравшимся историю с подменой. Он же не виноват, что пострадавший от лучших побуждений гражданин оказался таким впе-чатлительным, и, к тому же, к гидропериту непривычным.
Словом, сенсации не получилось.
Сергей Кимович, чертыхнувшись на «чертовых алкоголиков», ушел в свое купе разрабатывать более действенные способы выхода своей персоны на орбиты Би Би Си. А Цезик, узнавший об отсрочке своей кончины, тут же встал, отряхнулся, и поблагода-рил всех, откликнувшихся на его, так с ним и не случившееся, горе.
Счастливое «выживание» Цезика неожиданно расположило к нему не слишком до того приветливую Маргариту. И она даже вспомнила, что ее подруга Магда мечтала о домике в Подмосковье.
-А больше я ничего о ней не знаю, - виновато добавила Марго.
-Мечта о домике в Подмосковье, - заметил Цезик, - это, конечно, факт важный. Но найти по нему человека так же трудно, как найти поэта только по тому факту, что он хочет получить Нобелевскую Премию.
Дальнейший путь к городу М прошел без излишних треволнений. Важно только добавить, что через положенные после принятия вина шесть часов все остались живы. Наверное, потрясение, вызванное гидроперитом, произвело на небесах такой перепо-лох, что Господь Бог не рискнул повторить один и тот же эксперимент дважды. Иначе, шутка, повторенная дважды, вряд ли кому-то показалась бы смешной.
ГЛАВА 2
Улыбки «любимого города»
Первым, что улыбнулось друзьям в городе М, была погода – шел дождь.
Когда состав остановился на вокзале, усилился, соответственно, и дождь.
Постояв какое-то время в тамбуре в тщетной надежде на улучшение погоды, но так этого улучшения и не дождавшись, знакомая нам троица – Сима, Цезик и Бонифа-ций, поспешили выскочить на платформу, иначе и это путешествие могло опять не за-кончиться.
При выскакивании Симе повезло меньше остальных - он споткнулся, отчего упал прямо в грязную лужу на перроне.
-И этого после такого грандиозного успеха, - заметил Цезик, оценивая вид сво-его обтекающего грязью друга.
Прождав около получаса под дождем автобус, и только потом вспомнив, что в это время суток автобусы уже не ходят, друзья были одарены очередной улыбкой род-ного города. На этот раз в лице водителя такси, доброжелательно предложившего под-везти их до места за полуторную плату с человека, плюс привычную двойную за Бони-фация.
Сима решил, что раз за Бонифация заплачено больше, чем за него, то пусть и едет он дальше – то есть, к Пегасову. Сам же он вышел возле своего дома и, догово-рившись с Пегасовым созвониться позже, со смешанными чувствами отправился в свою коммуналку.
Уже перед дверью его ждал ностальгический сюрприз – он услышал, как на кух-не Этя Львовна традиционно распекала Галю Из Спичечной Коробки.
-Галя! Какого черта вы опять брали мою мясорубку, да еще и вернули ее гряз-ной?
-Я?! Мясорубку?! – привычно поднимая голос до визга, возражала Галя. (Сима, по появившейся в оперетте привычке, тут же напряг ухо, пытаясь определить, в каком месте нотного стана поместить этот визг. Понять, правда, он мог только одно – громче это его «до» четвертой октавы или тише). – Да была ли она у вас когда, мясорубка-то?
-А это что? – отвечала Этя Львовна, и, надо полагать, показывала в этот момент Гале мясорубку. – Раз у вас было мясо, почему же у меня не могло быть мясорубки?
Их пререкания оборвались при виде вошедшего Симы.
-Это вы? – голосом, исполненным самого непритворного удивления, спросила Этя Львовна.
-Это он, - подтвердила увиденное старушкой Галя.
-А почему мне быть кем-нибудь другим? – пожал плечами испачканный с голо-вы до ног Сима.
-Где же вы были столько времени? – все еще удивленно спросила Этя Львовна, явно имея что-то сказать.
-В искусстве, - коротко пояснил Сима.
Этя Львовна перевела взгляд с Симы на дверь в его комнату. Из нее в эту секун-ду, собственной персоной, выходила Эсмеральда Энверовна.
Сердце Симы подпрыгнуло в груди так высоко, что на какое-то время даже за-стряло в миндалинах, мешая там дышать и говорить одновременно.
-Это ты? – выдавил, наконец, из себя Сима навстречу любимой жене.
-Нет, это Чингачгук Большой Змей, - ответила Эсмеральда Энверовна, как-то слишком уж незаметно выражая свою радость при виде бывшего супруга.
-Ты теперь живешь не у Арменчика? – не смея верить в свое предположение, и оттого снова начав задыхаться, спросил Сима.
-Не напоминай мне об этом ничтожестве, - потребовала Эсмеральда Энверовна. – Пел мне песни, пел про каких-то серунов, а потом выучил по-русски одно слово «до свидания», и был таков.
-Эся! Я так рад! Так рад! – впадая от восторга в идиотизм, начал Сима.
-Вы такое видали? – спросила Эсмеральда Энверовна у Эти Львовны, по-казывая на Симу. – Ему жить негде, а он этому рад.
-Нет, такое не видала, - призналась Этя Львовна.
-То есть, как это, Эсенька, «жить негде»? – не сразу сообразил отупевший от счастья Сима. – А вот ведь, моя комната. То есть, наша, - поправился он.
-Не хочешь ли ты сказать, - спросила Эсмеральда Энверовна с возмущением, - что мы сможем жить в одной комнате втроем? – И, фыркнув, добавила: - Прямо, Мая-ковщину какую-то устроить готов на почве своей эротомании!
Пегасов, наверное, в таком случае, сказал бы на излюбленной им латыни: «Пол-ный Фандал Венистибус…».
Сима же не только ничего не сказал по-латыни, но даже ничего не понял и по-русски. Он только спиной почувствовал, как напряглись, в боязни пропустить все самое интересное, Этя Львовна и Галя.
-То есть, как втроем? – выдавил, наконец, из себя Сима, одновременно сознавая всю глупость своего вопроса. Ведь, «втроем» – это значит раз, два и… - вот это «и» как раз и было ему непонятным.
-Я вышла замуж, - пояснила Эсмеральда Энверовна загадочное «и» с такой про-стотой в голосе, словно по важности и неожиданности это сообщение было не более из ряда вон выходящим, чем посещение комбината банно-прачечных услуг.
-В этой комнате? – спросил, показывая на свою дверь, Сима, словно говоря о том, что этот приятный факт со дня их женитьбы и так ему известен.
-А что, при твоей зарплате у нас есть другая? – язвительно ответила Эсмеральда Энверовна вопросом на вопрос. Она потянулась к шкафчику буфета и, вынув оттуда градусник, усиленно потрясла его, после чего поставила себе под мышку. – Два месяца держится температура, и не падает, - пояснила она Симе, посчитав, что тема ее здоро-вья в данный момент куда важнее темы очередного замужества.
Отсчитав положенные семь минут, в течение которых Сима был безмолвен, как ударенный веслом налим, Эсмеральда Энверовна вынула из-под мышки градусник, посмотрела на него, и в сердцах сказала:
-Вот, опять! Это, кстати, после твоего дурацкого гипноза началось. Слушай, ты мне ничего тогда не подсыпал? Впрочем, - махнула она рукой, - что ты можешь подсы-пать? – У тебя и денег-то на яд нет.
-Нет, почему же? – возразил Сима. – Как раз сегодня я чуть не отравил своего друга цианистым калием.
-Чем? – не поверила своим ушам Эсмеральда Энверовна.
-Потом, правда, оказалось, что это был гидроперит, - пояснил Сима детали не-удавшегося отравления.
-Ну, это больше на тебя похоже, - вздохнула с облегчением Эсмеральда Энве-ровна. – А то я уже подумала, что вам там, с вашим гипнозом, дали, наконец, зарабо-тать.
-Не то, чтобы дали, но собирались дать, - уклончиво сказал Сима. Он вдруг по-чувствовал дикую усталость. – Знаешь, - сказал он, - давай мы потом с тобой разберем-ся, в каком количестве будем жить дальше. А сейчас, можно, я высплюсь?
На что непонятно уже, чья жена, Эсмеральда Энверовна, мягко предложила:
-Если хочешь, я могу постелить тебе на кухне раскладушку.
Но Сима не оценил ее предложения. Он открыл дверь в свою комнату, и не при-дал никакого значения тому, что на его диване, укрывшись его простыней, спал здоро-венный мужик килограммов под сто двадцать. Правда, рядом, оставляя лишь узкий проход, стояла еще какая-то кровать, которой раньше здесь не было.
Сима равнодушно скользнул взглядом по мужику, и сбросив с себя на пол гряз-ный костюм, плюхнулся в свою бывшую постель, прямо рядом с мужиком. Уже засы-пая, он расценил это соседство как главную за сегодняшний день улыбку любимого города.
А за стеной было слышно, как умиротворяющее шумел вечный кран в семье студентов Трубецких.
«Коптят, курилки», - с нежностью подумал о них Сима, и заснул.
ГЛАВА 3
Из которой становится ясно, что улыбки любимого города еще не закончились.
Сима проспал весь день, и проснулся только под вечер. Впрочем, наверное, это уже можно было назвать «под ночь», потому что темное небо, которое он увидел, от-крыв глаза, снизу уже желтовато подсветилось фонарями.
Немало времени ушло у Симы на то, чтобы прийти в память, и сориентировать-ся, где он теперь. Вспомнив же, что он дома, Сима сладко потянулся в постели. Правда, после этого он вспомнил кое-что более противное – что этот дом, как бы, уже и не его. А рядом, кажется, должен быть какой-то мужик. Сима обернулся, но мужика в постели не обнаружил.
«Тьфу ты, черт! Приснится же такое!» - подумал он.
Но нет, оказалось, не приснилось. Из кухни доносились голоса, среди которых один, мужской, был явно не Мультика Вити.
Сима вздохнул и подумал, что лучше бы ему было не просыпаться вовсе. Дав-ность испития им отравляющего вида вина тоже была такова, что не оставляла никакой надежды на то, что со всем этим скоро будет покончено.
Стремительное приближение новой ночи начинало ставить ситуацию в щекот-ливое положение. Переставал действовать факт Симиной усталости. К тому же, если днем Эсмеральда Энверовна с ее новым мужем еще могла уступить в Симино распоря-жение его же диван, то ночь заставляла кого-нибудь из них задуматься над обоснован-ностью своего пребывания на данном пространстве. Оставалась, правда, еще незнако-мая кровать, и ее можно было придвинуть к дивану. И все же, даже ее присутствие не разрушало некоего наличия адюльтера. В любом случае, негоже жить втроем в одной комнате, двое из которых – мужья третьего? Вернее, третьей. Что-то с чем-то обяза-тельно должно было не сойтись. Причем, по странному рассуждению Эсмеральды Эн-веровны, этим странным чем-то несходящимся должен был стать именно Сима.
Сам же Сима не был согласен с таким безоговорочным распределением приори-тетов, и теперь, после ободрившего его сна, был намерен заявить об этом со всей пря-мотой. В качестве же самого неоспоримого аргумента он намерен был показать паспорт со штампом о прописке. И того же действия он настроен был ожидать от прочих участников тяжбы за кровать.
Пока он размышлял таким образом над своими действиями, упомянутые участ-ники тяжбы вошли в комнату.
Сима, не найдя в себе достаточной твердости духа, чтобы сразу начать исполне-ние своего плана, срочно зажмурил глаза, продолжая прикидываться спящим.
У здоровенного мужика, который посягал на удобство Симиного проживания, оказался на редкость приятный и нежный голос. Этим самым приятным и нежным го-лосом он спросил Эсмеральду Энверовну:
-Эсечка, ты вполне
