бы через день-другой вернулись повторить свой подвиг. Рано или позд-но, но деньги они все равно бы проиграли. А ведь у этих на физиономиях написано – приезжие. Вышли – и уехали в свой Мухосранск, и поминай, как звали.
А в стаффе, меж тем, крупье, которым, и без стараний Сергея Егоровича, уже два месяца не выплачивали зарплату – из-за отсутствия клиентов, и от затянувшихся проигрышей – высказывали бедному бывшему ковроткачу, в глаза называя его «Пету-хом кошкарским», все, что они о нем думали. И хоть бы одно доброе слово проскольз-нуло в этих думах! – Ни единого…
Прервал экзекуцию голос менеджера, который вызывал из стаффа очередного дилера. На этот раз им оказался совсем еще юный, лопоухий крупье по прозвищу Смешной. Он был стажером, и ему еще ни разу не доверяли настоящей игры. Но все ассы уже были посрамлены, а никто так до сих пор и не выбросил эти проклятые шесть цифр.
«Да, уж, - думал, потеющий от самой мысли о встрече с хозяевами, менеджер по прозвищу Каблук, - дуракам не просто везет. Им везет так, как умным и не снилось». К умным он, вероятно, причислял себя. Мысль же о «дураках» находила полное свое под-тверждение при одном только взгляде на двух, сидящих за столом новичков. Новички без малейшего зазрения совести обдирали казино, и ни одному из них, похоже, не за-крадывалась в голову мысль о том, что они запускают руки в чужие карманы, в числе которых был, разумеется, и карман Каблука. От одной только мысли, что эти двое сей-час встанут, обменяют свои фишки на деньги и уйдут, Каблуку становилось дурно.
Но Богу – Ему, ведь, и Каблук сын. Он иногда и на него поглядывает. Взглянул и сейчас. И когда, взглянув, прочитал все то, что у Каблука на лице написано было, то сжалился над ним, и послал ему соломинку. Напомним, что соломинку Он протягивал сегодня и Пегасову, в виде его говорящей собаки. Но Пегасов сам отказался от помощи, прогнав пса с глаз долой.
А Каблуку Всевышний напомнил – казалось бы, неуместно – что сегодня, в 19.00, «Динамо» Киев встречается с «Леверкузеном».
При неожиданном воспоминании о любимой команде, Каблуку стало еще тре-вожней. Дело в том, что на прошлой игре был травмирован футболист Ребров. А на него Каблук возлагал особые надежды. Кого же тренер выпустит на замену? «Может, кого-нибудь из молодежи?» - опасливо подумал Каблук. « А, в конце концов, почему бы и нет? Выпустили же, когда-то, за несколько минут до конца матча, никому неизвестного Пеле, и что из этого вышло?» И тут он вспомнил, что в стаффе остался единственный человек, который сегодня еще не пробовал выбить этих двоих. Правда, это был стажер, и Каблук не то, что не возлагал на него надежд, но даже забыл о его существовании. «А что, может попробовать?» – пришла в голову совершенно безумная мысль.
«Чем черт не шутит?» - спросил сам себя Каблук, и вызвал из стаффа Смешного.
«Ну негодяй - одно слово! – подумал сверху Всевышний. – Черт-то здесь при чем?»
Смешной подошел к столу и выпучил глаза, увидев, что почти все фишки пере-кочевали на сторону этих двух, сомнительного вида игроков, о которых в стаффе толь-ко и разговоров было.
-Становись, - хрипло сказал ему Каблук, уступая место за рулеткой.
Смешного даже нельзя было назвать неопытным. Он был просто никаким, так как никогда в жизни ему еще не доверяли провести настоящую игру. И поскольку те-рять ему было нечего – он ведь еще не числился в платежной ведомости, и зарплата на него не выписывалась, с каким бы выигрышем казино не подходило к концу декады – груз ответственности на него не давил. Кто знает, будь он в штате, может и он бы начал «стрелять» не туда. А так, он даже не знал толком – куда это туда?
Не умея еще ни оценить поля, ни прикинуть силу броска и его направление, Смешной просто бросил шарик куда попало, да и все. Он только постарался, чтобы ша-рик как можно сильней затарахтел о барабан. Но даже и это у него не получилось.
Спин, то есть, бросок, получился корявый, коротенький и невыразительный. В нем не было и намека на мастерство. Шарик попрыгал чуть-чуть, и вскоре, словно ему и самому было стыдно крутиться от такого броска, остановился на числе «четырна-дцать».
Смешной забрал себе выставленные пять фишек, и, к удивлению впервые про-игравших Болека и Лелека, предложил:
-Делайте ваши ставки.
Первым порывом Цезика было тут же встать и уйти. Но вдруг ему до смерти стало жаль этих проигранных пятидесяти долларов. (Это при такой-то куче выигран-ных!). И он решил быстренько их отыграть, и, уж после этого, точно уйти.
Цезик вновь выставил пять десятидолларовых фишек, и тут же проиграл их на «нуле».
Теперь уже было потеряно сто долларов – результат выигрыша целых десяти спинов. Понятно, что ста долларов стало вдвое больше жаль, чем пятидесяти.
«Вот дурак, - подумал о себе Цезик, - и надо было мне отыгрывать эти пятьдесят долларов? Теперь отыгрывай сто».
И, казалось бы, ну вот встань сейчас из-за стола, обменяй деньги, и уйди. Вер-нись в свой наилюбимейший город М, купи своему другу «Запорожец», а, если подко-пить немного, так, глядишь, и на «Задэу» хватит…
Нет! Уйти в этой ситуации, дорогой читатель, выше сил. Дьявол игры цепко взял тебя за горло. Как ты думаешь, не зря, наверное, сумма всех тридцати шести чисел рулетки равно 666? Не веришь? – Сложи.
Следующим спином Смешной выбросил «семнадцать», чем укоротил сумму вы-игрыша Болека и Лелека еще на пятьдесят долларов.
И тогда Цезик на хитрость Смешного придумал свою хитрость. Он решил одним махом отыграться за все три проигрыша, и утроил ставки.
Что, значит, поэт? – Он, конечно, не отыгрался бы. Вместо уже потерянных пят-надцати фишек, он, в случае выигрыша, попросту приобрел бы только три дополни-тельные. Но, в случае неудачи, сразу проигрывал пятнадцать, вновь поставленных. Стоит ли говорит, что так оно и случилось, потому, что Смешной выбросил «пятна-дцать».
Тут разнервничавшийся и расстроенный Цезик заметил перед собой целый ба-тальон выстроенных в ряды рюмок с водкой. Он показал Симе глазами: «Поддержи», и они залпом выпили сразу по три рюмки.
Первая рюмка эффекта не дала.
После второй проигрыш стал казаться не таким уж и ужасным. Ведь что-то еще все равно оставалось.
А уж после третьей, за каких-то три-четыре спина, они проиграли все до копей-ки – и выигрыш, и то, что дала им на дорогу Сонечка, и то, что Цезику подбросил Тарас Григорьевич Шевченко. Ведь, проигрыш-то происходил ровно в пять раз быстрее, чем выигрыш.
-Как там у классиков жанра? – весело и пьяно спросил Цезик. - Графа Монтек-ристо из меня не вышло? Пей, братва! – широким жестом показал он столпившимся возле рулетки крупье на водку, которой оставалось еще немеренно. - Это, если Сергей Егорович нам не соврал, за счет казино.
-Только по-быстрому, - разрешил своей пастве менеджер Каблук, у которого те-перь приятно отлегло на душе. – Пока «Петух кошкарский « не видит. А то хозяину настучит. – И с облегченной душой, он первый показал пример. В пол минуты вся вы-ставленная Сергеем Егоровичем дармовая водка исчезла в молодых, жаждущих отме-тить «захоронение» Болека и Лелека, желудках.
Выигрыш казино составил сущие копейки – ровно все то, чем до прихода сюда обладали так и оставшиеся голодными Сима с Цезиком. Но крупье вернули свой про-игрыш, и этот факт очень тепло согревал их при мыслях о предстоящей зарплате, кото-рую они, чуть было, не потеряли.
На выходе из казино Симе с Цезиком попался Сергей Егорович, так до сих пор и не принесший прейскурант со штрафами. Да и откуда ему было взять этот прейскурант, когда не то, что прейскуранта, а и самого такого понятия в казино не существовало? Как ни странно, Сергей Егорович не удостоил Симу с Цезиком даже прощальным кивком.
Поздно мы с тобой сюда попали, - сказал, проходя мимо Сергея Егоровича, Це-зик. – Нам бы наличности побольше, хотя бы той, что была у нас после продажи че-решни, мы бы их все-таки порвали. – (Смотри ты, уже, как гусь дерьма, успел нахва-таться!) – Это было распространеннейшее заблуждение – проигравшему всегда ка-жется, что до выигрыша оставался только один шаг.
И тут Сергей Егорович, услышавший Цезикову тираду, сказал на латыни, с та-ким видом, будто никогда до этого ни на каком другом языке не разговаривал:
-Фандал венистибус пенис.
-Сильно сказано, - с уважением показал на него Симе Цезик. - Неужели такая красота что-нибудь еще и означает?
-Опоздавшему – сами понимаете, что, - перевел Сергей Егорович.
-Прекрасно сказано! – еще раз восхитился Цезик, и достав из кармана ручку и блокнот, записал на будущее эту фразу. – Только, позвольте вас поправить. До своей нынешней профессии артиста я был поэтом, и немного почитывал латынь. Эта фраза мне тоже понравилась, и я ее заучил. Только звучит она несколько иначе. Не «Фандал венистибус пенис», а «Тардэ вениентибус ос», и в переводе означает «Поздно пришед-шему – кости». Хотя, несомненно, ваш перевод гораздо лучше, чем мой. Всего добро-го, - пожелал он на прощание, снимая воображаемую шляпу.
Но бывший ковроткач отвернулся, и на прощальный жест не ответил.
ГЛАВА 14
Все возвращается на круги своя…
В стельку пьяные, до нитки обобранные лопоухим Смешным, Сима с Цезиком вышли из казино, и, первым делом, которое сделали, поклялись друг другу самой страшной, и самой нерушимой клятвой – никогда, ни единого раза в жизни, ни при каких деньгах, и ни при каких обстоятельствах, не заходить больше туда, где играют на деньги.
-Все, в конце концов, вернулось на круги своя, - глубокомысленно подвел итог их финансовой ситуации Цезик.
-А ведь я так старался убедить тебя, что в М надо было выйти. Но ты захотел быть артистом. Что ж, будь им, - сказал Сима. – А я… - Тут он вспомнил, что теперь ему просто не за что осуществить свои позывы и уехать сейчас же домой. В свой род-ной, теплый, южный город М, где ждет его мирное, пусть и не слишком обеспеченное, существование безработного инженера. В конце концов, мало ли, как поворачивается жизнь? Глядишь, и к нему повернется она лучшей своей стороной, чем сейчас. Ведь, побывал же он только что, если не миллионером, то чем-то близким к этому…
Но тут его размышления о тихом, безоблачном существовании, где нет ни кази-но, ни театров оперетты, ни, в конце концов, полной неожиданных окончаний жизни странствующего гипнотизера, прервал Цезик, вернувший его в серый, недоброжела-тельный город Харьков.
-Боюсь, - напомнил Цезик, - что и тебе в ближайшее время придется захотеть быть артистом. Нам, ведь, если помнишь, обещали заплатить сто рублей.
Сима кивнул головой.
Да-а, - протянул Пегасов. – Вот, уж, полна судьба непредсказуемых поворотов.
-Непредсказуемый поворот мы совершили, когда свернули на эту улицу, - сказал Сима. – И надо же было этому буржуйскому отродью, - помянул он Бонифация, - остановить нас именно здесь. Мы, ведь, из-за него остались на бобах, - подумал он вслух. – Почему-то, именно от мысли, что он потерял деньги - из-за кого? – из-за собаки, доставляла Симе особую боль. Хотя, при чем здесь была собака, не понятно.
-В конце концов, - напомнил Цезик, - частично это были как бы и его, Бонифа-ция, деньги. Ведь Сонечка отдала нам, в принципе, то, что Саша отнял после продажи Бонифация. Мы-то с тобой без него немного заработали.
-Самое противное, - сказал Сима – что теперь мы
