кусок колбасы, - показал ногой Цезик на пропущенный Симой кружок сервелата. Обстановка требовала поспешности, потому что спасшая Симу девушка уже возвращалась назад.
-Какой? – спросил Сима. – Ах, этот! – И он отправил его в рот, вдогонку за всем тем, что уже было этим ртом проглочено.
Цезик не успел высказать своего отношения к такому вероломству.
Девушка, оказывается, ходила за сигаретами.
-Курите, - протянула она пачку Симе.
-Спасибо, - сказал Сима, вытягивая из пачки длинную тонкую сигарету.
-Ты… Он разве курит? – спросил у девушки Цезик.
Девушка пожала плечами.
-Очень даже много, - сказал Сима, неумело держа в вытянутых пальцах непри-вычный для них предмет. Он прикурил, и тут же апоплексически покраснел. Видно было, с каким великим трудом он сдерживал рванувшийся наружу кашель.
-Вам опять плохо? – забеспокоилась девушка.
Сима только замотал головой, вот-вот готовый задохнуться насмерть.
-Так тебе и надо! – мстительно прошептал Цезик. Но Сима его не услышал.
Поняв, что больше рассчитывать не на что, Пегасов отошел, сел на прибрежную гальку и обнял за шею Бонифация, который, хоть и смотрел на Симу укоризненно, но не настолько, как Цезик. Как-никак, а что-то псу все-таки перепало.
Пегасов начал бросать в воду камешки, и вскоре весь углубился в этот процесс.
Мимо шел с работы тот самый воришка, что маскировался то под ныряльщика, то под бомжа. Он, воспользовавшись столпотворением вокруг утопленника, а, следова-тельно, и оставленной без всякого присмотра одеждой, неплохо сегодня заработал. На-метанным взглядом он быстро уловил, что все это утопление имело под собой неплохо продуманный сценарий. Остановившись возле Цезика, он негромко сказал:
-Сколько лет на этом месте работаю, а до такого не додумался. – И он с удовле-творением еще раз ощупал заполненные купюрами карманы своих маскировочных, с виду драных, но с крепким двойным дном, штанов. – В долю возьмете?
Вмиг оценивший обстановку Цезик так же негромко ответил:
-В деле ты ненадежен.
Собеседник собрался рвануть на себе рубаху со словами: «Век воли не видать», но вспомнил, что на нем надет рабочий костюм, маскирующий его под бомжа, и от рывка он может пострадать сильнее ожидаемого. Потому он только вопросительно ок-руглил глаза.
-Мы тебе дали заработать? – спросил Цезик. И, вспомнив выражение обобрав-шего их вахтера, добавил: - По понятиям жить надо.
-Намек понял, - заговорчески тихо сказал замаскированный правонарушитель. И, достав из кармана немалое количество купюр, он, по возможности незаметно, пере-считал их, свернул несколько из них в бумажный шарик и, так же незаметно, бросил его к ногам Цезика. Цезик прикрыл шарик ногой, обутой, в туфель, добытый, как мы помним, тоже не самым честным способом.
-Я законы знаю, - тихо, как и все, что он делал, сказал ныряльщик.
-Мы подумаем насчет тебя, - так же заговорчески пообещал Цезик.
Ныряльщик вздохнул.
-Групповухи не боишься? – спросил Цезик, глядя куда-то в сторону. Оставалось только удивляться тому влиянию, которое за столь короткий срок успел оказать на него вахтер.
-За групповуху, что и говорить, дают больше, - понимающе вздохнул ныряль-щик.
-А я о чем? – сказал Цезик. – Так что подумай.
Ныряльщик почесал затылок, еще раз вздохнул, и пошел прочь, раздумывая над тем, не слишком ли много он отдал за доказательство того, что живет «по понятиям».
Цезик поднялся, отряхнул с брюк песок, и, сопровождаемый Бонифацием, а также недоуменным взглядом Симы, пошел в сторону недалекого отсюда бара под от-крытым небом. По пути он пересчитал деньги, полученные от ныряльщика, и с удовле-творением обнаружил, как приятно иметь дело с людьми, живущими «по понятиям» – ведь у него теперь было целых пятьдесят семь рублей.
Сев в баре так, чтобы с берега его мог видеть Сима, Пегасов заказал себе бутыл-ку «Шампанского» и две порции шашлыка. Но потом, решив, что шашлык лучше запи-вать красным вином, заказал еще и бутылку вина под названием «Шамбустин». После чего помахал Симе шашлыком, и впервые за последние дни, наелся до отвала. А равно с этим и напился.
Скормив Бонифацию недоеденные куски шашлыка, Пегасов поднялся, сунул в карман так и неоткупоренную бутылку «Шампанского», и не очень твердым шагом направился в Симину сторону, который оживленно о чем-то беседовал со спасшей его девушкой.
ГЛАВА 2
«Девушка, как вас зовут?»
Вопрос этот Сима никак не мог решиться задать. И, тем не менее, все мысли его сводились именно к этому вопросу. Здесь-то и почувствовал Сима недостаток своего, преданного за «чечевичную похлебку», друга. Впрочем, не только «похлебка» тому была виной. Симой овладела какая-то мстительная злорадность по отношению к посто-янно подавляющему его Пегасову. Она-то и вылилась в его демонстративное чревоуго-дие. Но вот откуда, в какую неуловимую минуту, здесь, на пляже, Пегасов добыл день-ги на бар – с двумя бутылками вина! – этого Сима решительно понять не мог. И он в очередной раз отдал должное бесспорным Пегасовским талантам. И его уже начал по-щипывать стыд за свое обжорство на глазах у, тогда еще голодного, Цезика. В конце концов, все их предприятия терпели фиаско по его, Симиной, вине. Потому, когда мозжечком Сима почувствовал приближение поэта, у него отлегло на душе.
Пегасов, осмелевший от «Шамбустина», подошел развязной походкой, и, по-добным походке тоном, спросил, так, словно сковырнул ржавым гвоздем пылинку, севшую на скрипку Страдивари:
-Девушка, как вас зовут?
Девушка посмотрела на Пегасова, но такой роскошью, как ответом, его не удо-стоила. А потом, отвернувшись, углубилась в рассказ Симы о теории гипноза. Сима же, озадаченный вопросом, на который даже Пегасов не получил ответа, подходил к его решению с другой стороны.
-…Приглашаете вы из зала человека. Любого. Ну, допустим, вас. И говорите ему: «Дорогой товарищ Микеладзе…»
Цезик поперхнулся и закашлялся. А девушка засмеялась и сказала:
- Я не «товарищ Микеладзе»
-В принципе, это значения не имеет, кого как зовут, - пояснил Сима. - Гипноз – вещь абстрактная…
«Я этого и не знал», - подумал Цезик.
А Сима продолжал:
-…Но, если хотите, можно обратиться к вам и по вашему настоящему имени. Кстати, как вас зовут?
-Соня, - сказала девушка. И добавила: - Софья Андреевна, если хотите.
Кругла Земля, читатель, и, что самое неприятное – не очень велика. Больше того – она мизерна до отвратительности. Не зря почти все поэты, а также некоторые астро-номы, первые ласково, вторые пренебрежительно, называют ее комочком грязи. Имен-но – комочек. Иначе, как объяснить тот факт, что, получив позавчера обструкцию от Самуила Ароновича, сегодня Сима оказывается спасенным его возлюбленной Сонеч-кой Великановой? И что ужасно, - не успели они позавчера получить по загривку за похищение Бонифация, как сегодня наперебой пробуют похитить (в фигуральном, правда, смысле) у Самуила Ароновича его любовницу.
Теперь, при ближайшем знакомстве и рассмотрении, мы отказываемся от даль-нейшего именования Сонечки фривольным словечком «девушка». Потому, как «де-вушке» (повторяем, только при очень близком рассмотрении) было лет на пятнадцать больше того возраста, когда это слово уже начинает эпатировать. Если помните, Со-нечка Великанова некоторым образом скользнула и через жизнь Пегасовского папы.
Сегодня Сонечка, сославшись на желание побыть одной и прокатиться по мага-зинам, дала Самуилу Ароновичу возможность поискать по Ялтинским ювелиркам по-дарок к ее дню рождения. Но стоило только ей приехать в Гурзуф, как сразу пришлось вытаскивать какого-то олуха из воды. А теперь к этому спасенному она вдруг почувст-вовала что-то вроде нежности. Попробуй, пойми душу женщины. Ей даже подумалось, что неплохо бы сегодня не возвращаться в Ялту, а снять до завтра номер в гостинице, а Самуилу Ароновичу сказать… сказать…
-Сказать «проснитесь», и все должно встать на свои места, - закончил свой экс-курс в теорию гипноза Сима.
-А если не проснется? – двусмысленно спросил так и неушедший Пегасов, чье присутствие становилось Сонечке уже в тягость. Она даже хотела окликнуть охранника Самуила Ароновича Сашу, но опомнилась, что она в Гурзуфе, а Самуил Аронович и Саша в Ялте.
-Что вам надо, гражданин? – строго спросила Пегасова Сонечка.
Пегасов опешил. Он только намекнул Симе на то, что в случае с Максом Ефи-мовичем проснулись, как раз, не все. Но Сонечка почему-то рассердилась. Она отвер-нула от Пегасова свое красивое, удлиненное лицо, очень удачно обрамленное высвет-ленными волосами, и снова обратилась к Симе:
-Скажите, как интересно!
-Точно-точно! – живо подтвердил Сима, довольный тем, какую реакцию на его рассказ проявила Софья Андреевна. Он именно так стал называть ее, что самой ей, кстати, не очень нравилось.
Тут Сонечка обратила внимание на то, что собака, ходившая рядом с назойли-вым гражданином в очках, уселась подле спасенного ею Сирафима, и, как-то слишком уж по-приятельски, положила свою массивную голову на его щуплое плечо.
-Странно, - заметила Сонечка, - у меня такое ощущение, что где-то я эту собаку уже видела. И, смотрите, пес ведет себя так, будто он с вами знаком.
-О, не обращайте внимания, - поспешил объяснить ей Сима. – Животные вообще относятся ко мне с непонятной симпатией. Из-за гипноза, наверное.
Как бы в подтверждение его слов, пролетающая над головой чайка, видимо за-гипнотизированная такими словами, шмякнула Симе на макушку серо-белый ляпсус, мигом стекший на глаза.
-Я ведь вам говорил, - стирая с головы то, что некоторые почему-то решили счи-тать хорошей приметой, сказал Сима. Потом он повернулся к Бонифацию: - Хорошо, парень, что у тебя нет крыльев.
-Да, - вмешался Пегасов. - Иначе счастье лопатой бы разгребать приходилось.
«А вот это при даме уже лишнее», - подумал в ответ Бонифаций, неожиданно ощущая, как Сима, вдобавок к конфузящим достоинство пса словам, незаметно выти-рает об его шкуру испачканную чайковыми экскрементами руку.
Не желая оставаться в долгу, Бонифаций отошел и стал рыть за Симиной спиной в песке ямку. Его нос давно улавливал странный запах из этого места. Добравшись до искомого, он выудил на свет Божий и бросил перед Симой пакетик от польских презервативов с запахом клубники.
Что означал со стороны Бонифация этот жест, было непереводимо, но ситуация сразу приобрела куртуазный оттенок. Все слова Симы перед лицом улыбающейся с па-кетика голой девицы с приоткрытыми от страсти губами, вдруг стали приобретать дву-смысленность.
Только захотел Сима спросить, чем Сонечка в этой жизни занимается, помимо спасения утопающих, как почувствовал, что спросить стало неудобно. Потому, что слово «занимается», в присутствии голой девицы с презервативов, потребовало замены. Сима, за время общения с Пегасовым более или менее поднаторевший лингвистически, подобрал синоним «работает». Но теперь, перед видом девушки с презервативов, предложение со словом «работает» приобрело и вовсе неприличное звучание. Взять бы этот пакетик, и выбросить его за спину – так, ведь, опять же неудобно.
Сонечка хотела спасти положение и предложить всем искупаться, но вовремя вспомнила, что результат прошлого купания для Симы едва не обернулся плачевно.
Цезик,
