на Симу Цезик.
-Что ты ему говорил? – уже гораздо тише спросил Сима. – Что я участник кон-курса идиотов?
-Нет, - успокоил друга Цезик. – Что ты – его председатель.
-А если серьезно?
-А если серьезно, то пока этот олух здесь загорает, нам ничего не светит, - объ-яснил ситуацию Цезик. – Потому что вместо того, чтобы спасать тебя, он все время со-ветует выпускать Бонифация.
-Тогда пойдем в другое место, - предложил Сима.
Цезик уже готов был согласиться, когда заметил, что девица, та, что была с пар-нем, резко встала и, схватив в охапку платье, босоножки и сумочку, стремительно по-шла прочь.
-Подождем здесь, - задумчиво сказал Цезик. – Если этот советчик, наконец, вспомнит, что он мужчина, то побежит сейчас за ней.
Но парень, похоже, не собирался вспоминать, что он мужчина.
Цезик подождал минут пять, но, видя, что парень совершенно не высказывает стремления бежать за своей подругой, предложил ему:
-Так что, может пора выпускать собаку?
Парень смерил Цезика презрительным взглядом, но вид Бонифация разубедил его в каких-то намерениях. Он встал, тоже собрал свою одежду и, не спеша, направился в сторону, в которую ушла его девушка.
Убедившись, что парень ушел окончательно, Цезик подстегнул Симу к дейст-вию.
-Давай, давай, не ленись! Иди тони, а то уже вечер скоро.
Сима очень выразительно посмотрел на Пегасова.
-Если бы я тебя знал с детства, - сказал он, - ты бы до этого возраста не дожил.
-Вот она, благодарность, - сказал Цезик, и вид его говорил о том, что он давно смирился с таким положением вещей. – Я забочусь о его пропитании, а он мне такие слова не стесняется говорить. Я объясняю это только твоим двукратным утомлением.
-Держи лучше собаку, - сказал Сима и снова пошел в воду. Но едва он зашел, как с веранды бара раздался громкий насмешливый голос:
-Смотри, этот самоубийца опять в воду полез!
Сима обернулся и увидел на балконе бара уже знакомого насмешника. Он опять был со своей девушкой, и она смеялась так, будто никакой размолвки между ними не было.
Пришлось Симе сделать вид, что он только зашел в воду ополоснуть ноги, после чего вернуться назад. С места, где они с Цезиком сидели, не было видно, что творится в баре.
-Все, - беря пиджак, сказал Цезик. – На сегодня утоплений хватит. Пойдем от-сюда.
-Куда мы пойдем? – спросил Сима. – День скоро закончится.
-Дурацкое место, - вместо ответа сказал Цезик. – Что у нас по дороге дальше?
-Гурзуф, - показал на указатель Сима.
*****
В этом месте рукописи автора укусила за руку его собственная собака. Есть ли лучший повод, чтобы отложить на пару дней роман, расслабиться и подумать о судьбах мира? Но автор помнит, что его герои голодны, растерянны, и нужно срочно что-то предпринимать. Потому, автор вздохнул, как обычно вздыхает человек, работающий по принуждению, пододвинул к себе клавиатуру, и, сказав: «В жизни всегда есть место подвигу», продолжил путь своих героев, стуча по клавишам указательным пальцем ле-вой руки.
*****
К Гурзуфу подошли уже на закате. Потому, даже несмотря на героизм своего укушенного автора, друзьям пришлось лечь на голодные желудки. В этот раз они суме-ли не повторить своего Ялтинского засыпания посреди площади – Гурзуф был доста-точно освещен, чтобы найти обочину.
Сон, несмотря на голод, пришел мгновенно.
Утро посрамленные гипнотизеры встретили в разное время. Первым его прихо-ду возрадовался Бонифаций, потому как, «животом скорбеши», проснулся и отправил-ся на поиски хлеба насущного еще ночью.
Вторым встретил утро Цезик, но уже не от голода, а оттого, что не снял на ночь, из боязни их потерять, очки, и теперь они надавили ему нос.
Сима вставать не собирался, но его самым наглым образом растолкал Пегасов с распухшим носом.
-Что с твоим носом? – изумился его сливообразности Сима. - И почему ты поку-сился на мой сон?
-Самое время тонуть, - показал на солнышко Цезик.
-А, может, сегодня ты? Я вчера три раза тонул, - напомнил Сима, - и каждый раз неудачно.
По этому поводу Пегасов вспомнил случай из своей «офицерской жизни». (По-сле института его на два месяца, в чине младшего лейтенанта, вызывали на военные сборы).
-Мой старшина, - начал он, - прапорщик Барбуля…
-Ну, блин, страна…, - прервал его Сима, вспомнив урок старшего лейтенанта Зафедул-Дубровского.
-Страна тут не при чем, - сказал Цезик, - Барбуля был чистокровным немцем. Так вот, мой старшина, прапорщик Барбуля на утренней поверке имел обыкновение особенно тщательно приглядываться, насколько мы тщательно бреемся по утрам. Он прищуривался, а потом спрашивал:
-Почему не брит?
-Да я, товарищ старшина…, - начинал оправдываться небреющийся.
-Я не спрашиваю, что ты? – говорил Барбуля. – Я спрашиваю, почему не брит?
-А при чем тут мои утопления? – не понял Сима.
-Я не спрашиваю, сколько раз ты вчера тонул? – пояснил Цезик. – Почему зада-чу не выполнил?
И пришлось Симе идти тонуть в четвертый раз. Только, в отличие от вчерашних попыток, сегодня он не был укреплен ни духовно, ни физически. В Гурзуфе оказалось поразительно мало неподнятых пустых бутылок, и, так как сдавать было нечего, при-шлось тонуть натощак.
Но зато отзывчивый человек нашелся. Им оказался пляжный воришка, в воде маскирующийся под ныряльщика, а на берегу под бомжа. Он плавал неподалеку от то-го места, где Сима собирался тонуть, и с моря проводил рекогносцировку пляжа. Он только заприметил что-то интересное на берегу, как слева от него слабым писком воз-звал о помощи чахлый, длинноносый купальщик. Воришка, маскирующийся под ны-ряльщика, с досадой на то, что его отрывают от работы, посмотрел на Симу, потом поднырнул под него, и мигом выволок на берег, успевая по пути удивляться тому, что за такое короткое время утопающий успел повредиться в рассудке. Потому, что он от-чаянно вырывался и шипел, захлебываясь затекающей в рот водой:
-Пусти, дурак! Пусти, тебе говорят!
Выбросив Симу на песок, воришка, на берегу начавший маскироваться под бомжа, предупредил:
-Здесь самоубийцам топиться запрещено. Здесь пляж для приличных людей. А для самоубийц – дальше, - показал он вдоль береговой черты.
Маскирующийся воришка, честно говоря, сам надеялся на вознаграждение, но его даже не поблагодарив, опять обозвали дураком.
-Вот так всегда, - пробурчал он, и ушел куда-то в сторону пляжа для самоубийц. – Их спасаешь-спасаешь, а они, нет, чтобы спасибо сказать, еще и дураком называют.
Потому, сделав выводы из этого урока, когда Сима в очередной раз полез то-нуть, а кто-то с берега собрался в воду, чтобы его спасать, маскирующийся воришка крикнул:
-Оставь его, если не хочешь, чтобы тебя дураком обозвали!
Но, слава Богу, слова его поглотил шум прибоя. Иначе, эта шестая попытка уто-пления могла действительно стать успешной. – В том смысле, что Сима бы, наконец, утонул. То ли он устал, то ли одна из его неразвитых мышц решила воспротивиться и впасть в судорогу, но факт остается фактом – Сима вполне натурально стал выпучивать глаза и погружаться под воду.
Цезик, наблюдавший за своим подопечным с берега, смотрел на Симину нату-ральность с нескрываемым восхищением.
«Воистину, - подумал он, - повторение – мать учения».
И только когда Симу, почти бездыханного, вытащила на берег девушка неясного возраста, красивая, с золотой цепочкой на шее, – короче, чего еще желать? – а Сима упорно продолжал лежать с закрытыми глазами и никак не желал приходить в себя, Цезику подумалось, что он уже переигрывает.
«Очень бездарно переигрывает», - подумал он, когда девушка приступила к ис-кусственному дыханию «рот в рот», а Сима лежал бесчувственным, бесполым бревном. После непрямого массажа сердца он, наконец, чуть приоткрыл глаза. А еще через какое-то время воззрился на небо над собой.
-Как вы себя чувствуете? – сама начав задыхаться после искусственного дыха-ния, спросила спасительница.
Что, вы думаете, он ответил?
-Есть хочу, - пролепетали его синюшные губы.
-Может, пить? – намекнул подошедший Цезик на то, что просить для себя одно-го неделикатно.
Чуть не утонувший Сима перевел взгляд с небес на незнакомого ему гражданина в очках и пиджаке без карманов, и, твердо стоя на своем, повторил тихо, но вполне внятно:
-Есть. – И добавил еще раз, укоризненно посмотрев на гражданина в очках: - Есть.
-После асфиксии так бывает, - умно пояснила, напоминающая своим поведением то ли медсестру, то ли секретаршу, спасительница. – Надо дать ему поесть, если только он сможет глотать.
-Думаю, не сможет, - выразил свое предположение Пегасов.
Но, вопреки его реплике, к продолжавшему нагло валяться на берегу Симе, по-тянулись десятки рук с самой, порой неожиданной и изысканной, провизией. Едва не утопший Сима, быстро приходя в себя, деловито сел и стал с потрясающей жадностью уничтожать снедь. Сервилаты, яйца вкрутую, куриные ножки, бутерброды с маслом, и еще что-то, при виде чего Пегасову впору было хоть самому идти и топиться, исчезали в его глотке с поразительной быстротой.
Вскоре, протянувшие ему руки помощи отдыхающие оценили размеры Симино-го желудка, и, как-то разом потеряв интерес к его насыщению, стали расходиться. И только один человек, тот самый, что советовал дать Симе не есть, а пить, не уходил. Его не покидала наивная надежда, что едва не утопший вспомнит, наконец, и о нем, и разделит с ним свою трапезу. Огромный серый пес, которого гражданин в очках с тру-дом удерживал за ошейник, всем своим естеством рвался к разложенной перед Симой пище. Правда, понятие «разложенная пища» с потрясающей скоростью теряло свое значение, и превращалось в жалкие объедки и огрызки. От изобилия теперь оставались только следы. Но и их, вырвавшийся, наконец, из-под опеки Пегасова Бонифаций начал уничтожать с проворностью батарейки «Энерджайзер». И только Цезик, придумавший повод для всего этого Вселенского обжорства, стоял и сглатывал обильную слюну, время от времени капавшую ему на бороду.
Насытив при помощи загадочного слова «асфиксия» своего спасенного, девушка снова спросила:
-Ну, а теперь как вы себя чувствуете?
-Теперь совсем хорошо, - сказал, дожевывая огурец, Сима. Но тут же преду-смотрительно добавил: - Почти.
-Так, почти или совсем?
-Вот сейчас доем эту ножку, и тогда будет совсем. – И Сима откусил от ножки изряднейший кусок. Прожевав его, он обратил внимание на стоявшего поблизости Пе-гасова.
-А этот товарищ, что, тоже тонул? – показал Сима на Цезика.
-Нет, - сказала девушка.
-А почему тогда у него глаза такие голодные? Эй, гражданин, уберите-ка свою собаку от моего бутерброда! Если вам нечем ее кормить, зачем тогда держать? Возьми-те, и продайте ее.
-Кому же я ее продам? – спросил Цезик, все еще робко надеясь, что хоть поло-винка от этого последнего бутерброда перепадет ему. Но надежда его не оправдалась. Проглотив последний кусок, Сима сказал:
-Мне почем знать? Наверное, тому, кто ее купит. - И он спросил у своей спаси-тельницы: - Вам, кстати, не нужна его собака?
-У меня уже есть, - сказала девушка. – Подождите, я сейчас.
Она встала и пошла к своему лежаку.
-Ты что же это, гад, делаешь? – со зверским выражением лица прошипел Цезик.
-Кто тебе не давал тонуть? – спросил Сима, которому теперь непонятны стали голодные страдания Пегасова. - Моря вокруг сколько угодно.
-Ну-ка, накрой быстренько вон тот
