Глеб понуро склонил голову, вспоминая недавний бой.
- Ну, тогда, о чем заморачиваться! - весело выкрикнул Плешивый. На вот, намахни лучше дыньки.
Глеб, обреченно вздохнув, окунул голову в выдолбленную в пузатом теле плода, дыру. Ему показалось, что в нос ударил уксусный запах, перебродившей браги, но теперь он понимал, что не может чувствовать запахов. Ворона должна чувствовать что-то другое, у нее абсолютно другие органы восприятия. Какие? Да какая на хрен разница. Чтобы это понять, нужно просто включить ворону. Щелкнул тумблер, и голова Глеба снова стала легкой. Он погрузил клюв в жижу и, помогая себе, резкими движениями шеи, стал ловко забрасывать ее себе в горло. Пил злобно чавкая, все глубже ввинчивая голову в образовавшийся тоннель. Наконец-то напившись , достал голову и стал яростно махать крыльями, пытаясь стряхнуть с перьев налипшую слизь.
Тем временем, мир вокруг приобрел более яркие цвета. Небо стало бездонно-голубым, солнце, бросающее блики на миллионы рассыпанных по помойке бутылок и битых стекол, превратило ее в гигантский, пышущий огнями, мегаполис. Плешивый превратился в довольно симпатичного брюнета с блестящими от лака, смолянистыми локонами.
- Ну и ладно! - промычал Глеб, чувствуя накрывающую волну веселья - Пять значит пять! Будем отбывать от звонка до звонка. В принципе здесь тоже можно жить. - ему вдруг ужасно захотелось затянуться сигаретой. - Жратвы навалом - он оглянулся на помойную кучу, перышки довольно теплые, оглядел свои блестящие на солнце перья, только вот…
- Что? - Увидев, что Даблин, застыл с открытым на полуслове клювом, Плешивый понял, что он снова переключился. - Что «только вот»?
- Почему ворона? - вдруг всхлипнул Глеб, настроение которого резко поменялось.
- Опять ты за свое…
- Нет…ты мне скажи, почему? Почему, не лошадь, не собака, не тигр, не орел, не филин, на худой конец. Почему я перевоплотился в существо, которое вызывало у меня омерзение?
- А хрен его знает! - равнодушно парировал Плешивый, и после издал некий знакомый Глебу звук, будто смачно выдохнул огромный клуб дыма. Глебу даже показалось, что он чувствует аромат хорошего табака.
- И это все, что ты можешь сказать? Только не говори, что ты не знаешь, почему?
- Не-а! - Плешивый мотнул головой и едва слышно засипел. На сей раз, это была длинная затяжка.
- Только не говори, что ты никогда не задумывался над этим? Не искал ответ?
- Не-а - отрешенно повторил Плешивый. - Не задумывался и не искал. А зачем?
- Как зачем? Тебе что реально все это нравится? - эти помои, сидение на проводах, дохлые собаки. Тебе нравятся эти бесконечные черные перья на тебе и вокруг тебя? - незаметно для себя, Глеб перешел на крик, коим привлек внимание нескольких сидящих по близости, ворон.
- А почему это не должно мне нравиться? Я же ворона!
- Хватит свистеть! - крик Глеба трансформировался в отчаянное воронье Карр . - Если ты помнишь, как было там…- он зачем-то задрал клюв к небу, - тебе не может нравиться все это…
- То, что было там! - заорал в ответ Плешивый…- то что было там это сон! Грезы! То, что было там, не реально! Для тебя всего этого нет, не было и не будет! Сколько раз мне это нужно повторить, чтобы ты понял? Существует только одна реальность, и для тебя она такова. Ты - ворона, и тебе с этим жить, хочешь ты того, или не хочешь…
- Думаешь это так просто? Взял и забыл? - стонал Глеб, всхлипывая. - Забыть друзей, родителей, забыть свой дом, школу, первую любовь. Как забыть удовольствие, от глотка ароматного кофе с утра, от глотка холодного пива в жару, как забыть мандраж перед свиданием. Как забыть свои мечты? Как забыть о том, кем ты хотел стать, к чему стремился? Там я все время к чему-то шел, пусть кривыми дорожками, но шел. И думал, что рано или поздно дойду. Я шел к успеху, к почитанию, я шел к славе, к большим деньгам, к любви идеальной женщины. А сейчас? Куда мне идти сейчас? К чему стремиться?
- Здесь тоже есть мечты, только они просты и незамысловаты, и путь к ним гораздо короче. Если мечтаешь поесть до отвала, будь уверен, что скоро набьешь себе брюхо, мечтаешь согреться, и уже через мгновение твоя мечта воплощается, от того, что лапы прикасаются к теплому, вибрирующему от тока, проводу. Мечтаешь о самке….
Монолог Плешивого прервался от шумного шелеста перьев. Рядом с ним появилось взъерошенное тельце его жены, которая с трудом удерживала в клюве большую каральку копченой колбасы.
- Ну вот, ты и сам можешь убедиться. Еще миг назад я мечтал о еде и женщине, и вот все это здесь. Вуаля! - Плешивый, пафосно раздув грудь, наблюдал, как супруга кладет к его ногам подношение, несколько позеленевшее от выступивших на нем пятен плесени. - Ух ты ж моя курочка - ласково пробормотал он и нежным прикосновением клюва снял с шеи пассии присосавшуюся блоху. - Так что бросай все эти человеческие сопли и живи настоящим. Для начала, найди себе бабу, не гоже такому красавцу в бобылях ходить.
- А тут что, у каждого своя? - скептически хмыкнул Глеб, изучающе разглядывая замызганный облик Курицы. За время человеческого бытия, он не особо поднаторел в знаниях по биологии.
Вообще-то, мы моногамны, так что не очень-то пялься на мою бабу. - зло каркнул Плешивый. - И эта тоже хороша…сидит, глазки строит. А ну пшла! - Курица, обиженно встрепетнув крыльями, улетела прочь.
- Да больно надо! - хмыкнул Глеб, глядя ей вслед. Он подумал, что для того чтобы замутить с такой замухрышкой, ему надо сожрать десять гнилых дынь. И тут же он поймал себя на том, что все же задумывался о ней, как о сексуальном партнере. Значит процесс пошел, и он начинает приживаться к новой действительности. Еще немного и он начнет отличать самцов от самок, засматриваться на их прилизанные перья и распушать хвост, при виде кокетливо машущей крылышком, брюнетки.
- Ну вот и дуй, ищи себе пару…
- Прямо щас?
- А когда еще? До вечера успеешь. Молодняк сейчас как раз тусоваться начнет. Смотри, а то всех красоток разберут, придется из шалашовок выбирать.
- А где?
- Я тебе что, все как сопливому птенцу, который только из яйца вылупился, должен объяснять? Тебе вообще-то год, ты уже взрослая птица. Включай ворону и сам найдешь, что надо! - холодно протараторил Плешивый, а потом уже мягче, словно извиняясь за бесконтрольный эмоциональный всплеск, добавил: - Я б тебе помог, сам не прочь по бабам гульнуть. Большому начальнику, каждая центровая красотка готова дать. Только дел куча, да и моя потом три дня пилить будет, а это сам знаешь. Не люблю я, когда бабы злятся. Молчит как филин, клюв воротит, жратву носит только себе и детям, блох из перьев не выковыривает, короче, одни неудобства.
- Так ты подкаблучник? - хохотнул Глеб.
- Сам ты…- буркнул в клюв Плешивый, и зачем-то оглянулся по сторонам.
- Каблук-ук! Слушай, а у вас клички меняют? Может переименуем тебя в Каблука? А? Как тебе?! - продолжал заливаться Глеб.
- Заткнись! - карканье Плешивого, окрашивалось в злобные тона. - Ты что себе позволяешь? А ну сми-и-и-рна-а! - заорал он вдруг, как генерал на плацу.
Глеб встрепенулся, вытянул шею, прижал крылья к бокам. Плешивый смерил его колючими глазками, вальяжно вышагивая туда-сюда по раме старого велосипеда. Эхо от его выкрика витало над помойкой, отдаваясь в ущельях и отрогах, образованных мусорными кучами. Глебу показалось, что вместе с ним замерли все вороны в округе.
Убедившись, что его команда создала звенящую тишину, Плешивый пафосно задрал голову, взлетел на самую высокую точку холма, и, насладившись небольшой паузой продолжил. - Звено, слушай мою команду! Всем закончить прием пищи и приступить к работе! Самки выбирают места для гнезд, самцы собирают материал. Гнезда строим цепью, с интервалом три метра, по всей западной части помойки. Это от красной кабины до во-он того железного штыря, на котором висят рваные трусы. Разведчики, пока не стемнело, нужно обследовать во-он ту опушку и все, что находится за ней. Зубило и Клоп - ваше все, что до опушки! Засранец и Стручок - обследуете лес!
Каждое, выкрикнутое Плешивым, имя отдавалось ответным «Карр»! Это означало, что тот, к кому обращается командир на месте и прекрасно понимает суть приказа. А Плешивый между тем продолжал развод.
- В караул сегодня пойдут …- он немного помешкал, оглядывая рассыпанные по помойным пригоркам, угольки клювастых головок. - Левый носок, Кочерыжка, Мышиное яйцо, Погремушка и-и Даблин!
- Я ?! - Глеб по привычке пытался дотянуться крылом до груди.
- А ты что у нас, какой-то особенный? Ты, ты! - снисходительно хмыкнул Плешивый, и тут же продолжил, обращаясь ко всем караульным. - Давайте, лапы в крылья и п…дуйте, распределяйтесь по точкам. Для тупых повторяю, наша зона ответственности запад, от красной кабины до палки с трусами. Все пошли! - Плешивый издал последнее и очень Грозное «Карр», давая понять, что развод окончен. Тут же раздался шум сотен трепещущих крыльев. Вороны толпясь, беспорядочно каркая, суетливо сталкиваясь и теряя перья, разлетались по рабочим местам. Глеб, смерив Плешивого, укоризненным взглядом, взлетел последним.
- Удачи! - крикнул вслед Плешивый.
Глеб не ответил, только злобно прошипел в клюв: Удачи, блин! То другом называет, то в караул! Да пошел ты на хер!
8
Он устремился, за летевшей рядком троицей, каким-то образом определив, что это и есть его коллеги, караульные. Первый из летевших: ворона с облезлой и перекошенной, наверное, поломанной в бою, шеей, приземлился аккурат на кабину трактора. Второй - маленький, похожий на птенца, немного пометавшись, облюбовал черенок, воткнутой в гору гнилой капусты, лопаты.
- Удачной службы, Мышиное яйцо! - заливисто прокаркал Глеб, оставляя мальца позади. Он увидел, что прилично оторвавшийся третий, сел на палку, с развивающимися красными трусами. Обозначенные Плешивым границы были заняты, центр между ними тоже, и Глеб, как бы оказался лишним.
-Ну Окей!
Он приземлился неподалеку на бочку из под масла и стал оглядывать окрестности. Бочка вросла в самый срез мусорной кучи, так что Глеб оказался на краю обрыва, по дну которого простиралась огромная зеленая долина, обрамленная лесной опушкой.
От созерцания прекрасного пейзажа, Глеба отвлекло сварливое карканье. Сидящему на палке ворону, не нравилось, что Глеб оборудовал свой наблюдательный пункт слишком близко. Неистово разевая пасть,
