б не выдержка и спокойствие Раи… туго пришлось бы Володьке. Сёмин раболепно зауважал супругу. Он от каждого Игорькова писка вздрагивал, испуганно оглядывался на спавших, кто на узлах, кто сидя, кто лёжа, пассажиров. А Раисе плевать, воркует, возится с мальчишкой, на Сёмина покрикивает, - погрей под горячей водой бутылочку с киселём! Ползунки на батарею повесь!.. Настя, подогнув ноги, спала на лавке, Володя прикрыл её форменным пальто, сидел в кителе. Зал большой, в строительных лесах, топился жарко, к водяному отоплению стояли и электрические «козлы». Пахло штукатуркой, краской, дышалось тяжело, но другого, более удобного места они не нашли. Мальчишка, всё же устав от собственного писка, уснул, задремала и Рая, сходив по необходимым делам. Сёмин, только что клевавший носом, взбодрился. Сидел теперь, обхватив голову руками. Ни о чём не думалось, полное отупение, отключка. Кто-то тронул его за плечо. Подполковник, высокий, дородный, совсем лысый, - Приглашаем в компанию, время скоротать, пока твои почивают - его Сёмин помнил, он преподавал в училище электротехнику, - майор с ним, наверное с той же кафедры. Возле них отирался лейтенантик, рыхленький, на погонах скрещены пушки. Но по-всему, и он из их конторы, слишком специфичен разговор: отрывист и сразу понимаем собеседниками.
Подполковник Багаев налил в кружку коньяка, - за неимением. Давай, взбодрись… А мы смотрим… носится лейтенант, глаза, это уж точно, как у мороженого судака. Все засмеялись. Сёмин выпил, взял кусок вяленого леща.
-В отпуск? – Багаев внимательно всматривался в лицо Володьки, - как будто я тебя видел где-то? Хотя… сколько через мои руки проходит, разве упомнишь…
-Вы у нас преподавали, я в позапрошлом году закончил училище.
-Ага! – обрадовался подполковник. Это дело стоит отметить. И где ты сейчас? По вашему виду, издалека добираетесь.
-В Приморье, противолодочный полк.
-На каких летаете? – встрепенулся майор. Я инструктором в училищном полку летал. С лётной списали, устроили преподавателем к ним на кафедру.
-На Ми-4 летаем.
-Неужели? – удивился майор, - у нас уже три года о новых только говорят, мы и оборудование даём по ним.
-Нормальная техника. Только гидроакустической станции нет, а так, все прибамбасы, поиск слежение…
-Да ты что?.. – вскричал Багаев. Ты послушай… - но лейтенант, пушкарь, после выпитого осоловел, голова упала на грудь, и он засопел. – Слабак! Ну, ты слушай…
К автобусу их провожали с шумом, гамом напутствиями. Багаев целовал Раису, целовал Сёмина, Настюху, подержал подпискивающего Игорька и, расчувствовавшись окончательно, прослезился. Махнул рукой, ушёл в здание вокзала. Майор пожимал руку Володьке, держался очень торжественно, проговаривал, - Ты, лейтенант, держись! На вас наша надежда! Что мы недоделали, Вы исполните…
Уже из автобуса Сёмин крикнул, - всё понял, всё исполним! – хотя, честно говоря, ничего не понял.
Раиса ворчала, - где ты этих алкашей надыбал? Поспи немного. А то заявишься, «мама» сказать не можешь… Ничего, полезная встреча, они мне вкратце весь процесс переучивания изложили.
-Не сомневаюсь, еле на ногах держишься, вот и отпусти одного, чему там научат?
-Тебе и знать не положено, - буркнул про себя Володя.
Ехали они долго, часа четыре. Сёмин и поспать хорошо успел, и в окошко поглазел. Мальчишка устал и спал, даже мокрый, сморщил носик, пискнул, чмокнул пустышку и опять посвистел, пуская пузыри. Остался самый трудный участок. Они попросили остановить автобус у развилки, вышли. Сёмин выгрузил чемоданы, сумки… Хоть и имелась тележка, но два километра по дороге, до деревни Раисы, это проблема. Никто почему-то их не встретил, жена поворчала. - Телеграмму наверное не получили…
Хорошо хоть облаков нет, дорога сухая, асфальт не слишком выбит за весеннюю распутицу, солнышко сияет. – Ничего! успокоил Раю Семин, - доберемся, под уклон, только ноги переставляй. Но ветерок тянул довольно жёсткий, начало апреля, Раиса забеспокоилась, - надо мальчишку перепеленать.
-В автобусе сделать это можно было.
-Вот и сделал бы, - огрызнулась супруга.
-Откуда я знаю, где выходить? Давай, зайдём в будку, от ветра спрячемся, а солнышко хорошее, там потеплее…
Так они и сделали. Сёмин укладывал на тележку чемоданы, пристраивал Насте за спину сумку, посматривал по сторонам. Картина, конечно, безрадостная, хоть и солнце. Трасса проходит по возвышенности, внизу, куда им идти, речка, она в обрамлении серых деревьев, кусты топорщатся колючей проволокой. По полям голо, черно, лишь в промоинах лежит снег, белеет неожиданно ярко и свежо. Отсюда речки не видать, густая шапка серых крон ее закрывает, и часть деревни скрыта пологим горбом обширного поля. На той стороне котловины частокол леса поднимается по холму, выползают с ним и дома. Большая часть селения на той стороне, несколько сот домов, школа, ГПТУ, клуб, белеет сквозь черноту деревьев. Природа мрачная, серая, вроде, недовольная их встречает. Как и на душе у Сёмина…
Он оглядел себя. Мда… лучше из помойки вылазят. Рая подватила поудобнее Игорька, - Ну что, командир! – засмеялась она, - тронулись? Отмоемся!
-Тронулись, - вздохнул Володя и покатил тележку. Через некоторое время он понял, что шагать по обсохшему асфальту, под солнышком, и ветерок не так жёсток, совсем неплохо. Они временами клали Игорька поверху груза. Придерживая его рукой, шагала рядом Рая, раскрасневшаяся, счастливая, лёгкое пальто нараспашку. - Простудишься. – журил её Володя.
Они уже подходили к околице, когда им навстречу высыпали родственники жены: мать, отец, братья, тётки, дядьки, соседи и просто любопытные, человек тридцать. Сёмин облегчённо перевёл дух. Встречающие бросились тормошить Настю и внука. Тёща, мощная, пятидесятилетняя женщина, оттеснила всех, и тестя, как он ни хорохорился, - Мой внук, мой!..
Телеграмму они только что получили, вернее им позвонили, и галдели теперь, обьясняясь в великой растерянности, что не смогли их встретить, и с угощением как следует не приготовились… сетовали, впрочем, не слишком переживательно. Занозистый Пётр Сергеевич уже пропустил, - он в расстройстве, «Жигуль» без колес, - пару первачка, его-то он успел для зятя сготовить. В зяте, лётчике, Пётр Сергеевич души не чаял. И сейчас, оттесненный от внука, он уцепился за рукав Семина, - пойдём, Володька! Ну их к чёрту, этих баб! Вечно они командовать лезут. Ты Райке волю не давай. Надо же… Он возмущённо смотрел на галдящую толпу, быстро удаляющуюся в сторону дома, выделяющегося среди прочих свежей покраской, новой, шиферной, крышей, большим садом и купеческой статью. У Петра Сергеича пятеро детей: три сына, один лишь на стороне, и две дочки. Старшая, Зина, работает председателем сельсовета. Она сейчас оглянулась и отстала, подождав отца с зятем.
-Ну, что, красавец? – она крепко поцеловала Володю в губы, - ох, и сладко!.. Ну, что вы, как не родственники? Пошли, пошли. – Зина подхватила их за руки потащила вперед.
-Зинка! Ядрит твою корень! Ты, кобыла необъезженная, не тащи так, развалюсь. Ты понимаешь, - обратился он к Сёмину, - опять мужика выперла. Пятого за пять лет!.. Ты понимаешь, пример… она же коммунистка.
-Ой, батя! Причём тут партия, если любви нет.
-Какая тебе любовь? Дитё завести надо, одно, другое… Вон, Райка, моложе тебя, а всё на месте!
-На месте! – Зина фыркнула. Скосила шальной взгляд на Сёмина, крепко прижалась к его боку горячим телом. – Повезло ей! Малолетка окрутила.
-Ой, и дуры ж вы, бабы… - закрутил Пётр Сергеич головой, - всё у тебя переместилось в башке. Партия, любовь… Меньше по заседаниям засиживать надо, - закричал он, - в столовке отдельный кабинет устроили, заседатели ё…
-Батя, ты хоть в такой день не двоши… - Зина пропустила их в калитку, - сейчас везде так, как приветишь, так и ответишь.
Последней тирады отец не слышал, мчался вперёд. Он старше супруги на десять лет, всю жизнь трактористом в колхозе отработал. Мужик работящий, правильный, раньше времени согнулся, зашаркал ногами, хоть и шебуршится, но дышалось ему тяжело, кашлял. Вот и сейчас, придерживая грудь, быстро протопал по асфальтовому двору, свернул к бане. Оттуда замахал рукой Сёмину.
-Иди, иди! Уважь старика, - Зина подтолкнула Володю, похлопала его по спине. Сёмину стало жарко, глаза забегали, - ну, иди, иди, - Зина засмеялась.
«Вот чёрт! – думал Володя, - ну и баба! прям кипит». Осмотрел двор, был он тут не один раз, на своей свадьбе, и в увольнение наезжал. Но в гаме и веселье свадьбы рассмотреть хозяйство как следует не успел, хоть тесть и таскал его по всем закоулкам, хвастая и гордясь налаженным хозяйством. Тем более что не удалось пообвыкнуться тут и за короткое время увольнения.
Баня у тестя выполняла две функции, бани как таковой и летней кухни. Топилась она из предбанника, просторного, с большим окном, выходящим в сад. Стоял стол, габаритные палати аккуратно застелены старыми одеялами. Две широкие лавки у стен в длину человека, после парилки и полежать не грех, не упадешь. Как зайдёшь, слева, большущий, старой работы, резной сервант. В нём стояла оловянная и медная посуда, позеленевшая, побуревшая от времени, ступки, чашки, кружки, ложки… притягивали взгляд.
-В музей бы их, - предложил Сёмин.
-Приходили уже… и не раз. Ну, давай, лётчик, за внучка в первую очередь. – Он чокнулся с Володькой. Смачно, с чувством опорожнил полный гранёный стакан. – Давай. Не задерживай! Ты и понять не можешь, Володька, что такое внук! Он поднял палец, - продолжение рода, фамилии… Сёмин, - прислушался, - не, не звучит, парень твоё фамилиё, не звучит…
-Почему, - обиделся Володя.
-Мужик, обрастешь мясом, будешь ты в возрасте могутный, и сейчас на голову выше всех, а меня, так и на две. Тебе б подошла Медведев, Слонов, ну в крайнем случае, Лосев! О! Самая фамилия для внука – Лосев! Прислушался… Ты поглянь на себя, голенаст, мосласт, грудяка, плечи… Точно вам фамилию подменили.
Сёмин задумался, - моего прадеда Семёном звали, а прозвище было… я сейчас вспомнил… Сохатый!
-Ха-ха!.. – запрыгал Пётр Сергеич. Я ж говорю, ничуть ты не похож на нашего Сёмку - скотника. Возьми, фамилия Сохатов, это ж навечно…
Раздались шаги, приоткрылась дверь. Просунулось полное, безбровое лицо с белёсыми усиками.
-Всё, батя! Послали за вами, уже за стол садятся.
-Иди сюда, иди сюда, Васька! – закричал Пётр Сергеич, - у его прадеда кличка была – Сохатый. Ты понимаешь, о чём я говорю?..
Васька, старший сын, прошёл, подсел к столу, налил себе самогонки, - давайте за внучка, может, породу подправит, а то все мы метр с кепкой, - завистливо посмотрел на Сёмина, - ну, чего зятёк, вздрогнем! Они выпили, захрустели огурцами, зачавкали салом. Пётр Сегеич сердито глянул на сына, - мясорубка! Ты чё сюда припёрся? Тут закуси на один зуб. Вот трое их. И все один в один, кубышки. Не скажу, что не работники.
-Ещё бы! – заметил сквозь набитый рот Василий, - сейчас Сашку пришлют. Чего ты, батя, про сохатого гнёшь, в наших степях лосей никогда и не было, откуда нам таким уродиться. Тут же не спрячешься, вот куда его, орясину, сунуть? За версту видать, ему елку в два обхвата, как нашу матку.
-Умный ты, Васька! – крякнул Пётр Сергеич. Но сейчас прятаться не от кого, и развернуться неплохо б…
-Неплохо б, - повторил Сашка, пролезая в дверь. Точная копия брата, только чуб потемней – неплохо устроились,
