радостно хлопал в ладоши, выскочившая с полотенцем в руках мама качала головой осуждающе и грустно. «Понятно, мамочка, с чьей подачи Лена узнала о моём приезде. Ладно уж, скоро уедем…»
Так не хотелось уезжать в пору цветения. Они сажали Игорька в коляску и катили по тропке, которая начиналась у них за огородом и вилась в сторону далёкого леса за холмами. Тропка крутилась средь холмиков старой свалки, уже совсем заросших травой и кустами. Лишь кое-где из земли торчат железные, гнутые прутья арматуры, кособоко лезет сквозь траву железобетонная, частью раскрошенная плита в железных рёбрах. Если долго идти, то можно добрести и до старого кладбища. Володя удивился, что тропа хорошо утоптана, но сколько они не ходили, никого не встретили.
-Ты представляешь, ночью ходят, наверное.
-А что там за кладбище. Почему оно заброшено?
-Я точно не знаю. Оно очень старое. Говорят, что туда возили расстреливать заключенных. А когда всё кончилось, стали навещать люди, поминать.Чтоб не ходили, и устроили свалку. С трёх сторон река, вода, можно и на лодке, конечно. Но не всем удобно. А отсюда засыпали всякой грязью.
-Надо же! – поразилась Рая, - и ты всегда знал об этом?
-Не всегда, конечно… Подрос, узнал от ребят.
-И так спокойно об этом говоришь?!
-Привык. Если б сейчас сказали…
-Нужно сходить…
-Зачем?
-Ну не знаю… мне интересно, там, наверное, всё по-другому…
Володя внимательно посмотрел на Раю, «интересно… по другому… вот как!» А он и не думал. Чувство страха появлялось, но интереса никогда.
Но когда собрались, на старое кладбище они не попали, проехав с полкилометра, наткнулись на огромные кучи мусора. Летало вороньё, воняло противно и мерзко.
-А я думаю, что за машинные следы появились. Видела?
-Видела…
… Родители проводили их до Москвы, к самому поезду. Мама перекрестила детей, внука, поцеловала и Раю. Отец обнял Володю, - не подведи, сынок.
-Что за вопрос…
-Ну-ну… Молодец! Внука берегите.
В поезде Рая спросила, - у тебя мама верующая?
-Да вроде нет.
-А почему крестит?
-Да кто не крестит расставаясь или с испугу?
-Она что, испугалась?
-Володя рассердился – да не испугалась. Разволновалась…
-Не любит она меня.
-Невесток никто не любит, их ревнуют к своим сыновьям.
-Тебя же тёща любит!
-Я хороший!
-А я плохая…
-Ты чего пристала… любит, не любит. Нам не сними жить.
-Сколько тебе служить?
Володя развёл руками, - спроси что-нибудь полегче.
-А всё же.
-Лет до сорока.
-Это значит шестнадцать лет, твоей маме стукнет почти шестьдесят. Папе за восемьдесят. Если…
-Что, если… - насторожился Володя.
-Ничего. Отношения со свекровью налаживать надо, нам с ней жить.
Володя восхищённо покачал головой, - я балдею…
-Ну и балдей! Давай ужинать и спать, пока Игорёк не бузит.
В этот раз их встретил у поезда Сашка на своём «Жигулёнке», - еле успел. Посевная идёт, батя на тракторе сидит, кряхтит, приболел, не может на машине ехать. На тракторе нормально. Чихает да матерится. Настя чёрная, как негр. С первого мая жара стоит, земля сухая, дождичек бы… Зинка себе опять мужика нашла, из города привезла. В школе преподавать будет. Не пьёт, не курит, матом не ругается. Трахает её по расписанию, состоит в этой… чёрт! В секте Рериха! Ё… мать. Худой, как щепка, батя с ним в баню ходил. Плюётся, мы, говорит, с Володькой худы, а этого… поруби, в трёхлитровый бидон влезет. Между ног, правда, чего-то болтается.
-Мели, Емеля, твоя неделя. Это нам смотреть надо.
-Много ты, сеструха, понимаешь. Мы же за семейственность беспокоимся. Зинке угодить… с прыщом и соваться нечего.
-Она-то не без глаз, - уже деловито ответила Рая.
-Ну да… Будем надеяться.
Сёмин, не сдерживаясь, смеялся.. Так серьёзно, об интимном, говорят совсем молодые люди, ничуть не стесняясь. Как о жданом дождике.
В этот раз их встречала лишь мама Валя. Она всплакнула, хапнула внука и загремела по веранде, вышагивая, выкачивая внучка.
-Мам, положи, пусть отдохнёт.
-Ну, пусть, пусть, - она недовольно положила Игорька в качку. Его раздели, накормили, спать он не хотел, пустили на ковёр в комнате, пусть ходит.
-Мне чем заняться? – спросил у мамы Вали Сёмин.
-Ничем. Сегодня отдыхайте, ты ведь скоро улетишь на службу…
-Скоро, скоро. Время есть. Когда Пётр Сергеевич появится?
-Сейчас. Извёлся старый без зятя. Скучает, пенёк лысый.
-А почему вы его так называете? И вообще. По макушке щёлкаете… - решился спросить Володя.
Мама Валя засмеялась, - ты о нём не беспокойся. Это он сейчас присмирел. Лет пяток назад… хоть в колодки сажай, ярмо на шею. Не успеешь оглянуться, он уже за рекой. На той стороне деревни барыню наяривает.
-Не поймёшь ничего, - говорил Рае Володька, - тот жалуется, вроде, прав. Эту слушаю, верю.
-А это всегда так, - Рая прижалась к нему. Давай, не ленись, выполняй свои обязанности. А то уедешь на целых полгода. Там-то, на югах, девок всяких разных насмотришься.
-Не говори глупости, неизвестно, как ты тут…
-С кем? С фонарным столбом? С ума сойду, изведусь…
Рая потихоньку как будто приходила в себя, появилась её кокетливое, жгучее прикосновение, от которого Сёмин вздымался жаром до кончиков волос.
Приходили Зина с мужем Сергеем. Сергей понравился Володе. Уже в годах, умные глаза за стёклами очков внимательны и понимающи. Говорил мало, но мог и шутить к месту, и смеялся от души.
-Отличный мужик, - показал большой палец Зине. Та шепнула на ухо, - а ты всё равно лучше. Вечером бери удочки, и на своё место, я приду.
-Угу… - только и буркнул Сёмин. Он действительно собирался на рыбалку. Клевало в водовороте, за макушкой упавшего тополя очень неплохо, если подбросить овода, по вечерней зорьке можно было побороться с килограммовым голавлём. Одного Сёмин одолел и горел желанием повоевать ещё. Теперь же он задумался, идти или нет. Но решив, что Зина пошутила, набрал в спичечный коробок оводов, накопав червей, отправился под черёмуху, которая уже почти потеряла цвет, и вялые бутончики усыпали берег и тихую воду у берега, где она ознобливо передергивалась от гулявших у поверхности, уклейк и верхоплавок. Володя бросил в водоворот прикормки. Посидел, огляделся. Маленький прогалок из ивовых кустов почти не виден с крутого берега, да и с той стороны его не видать из-за ветвей упавшего дерева. Вяз, падая, вывернул огромный ломоть берега, корни его, не оборванные при падении, тянули соки из глубины земли, он зеленел листвой, ещё не набравшей силы, но уже хорошо сформировался второй листок. Корни б ему присыпать, а то зимой перемёрзнут. Он даже подумал сделать это. Но нет, тут экскаватор нужен, лопатой не управиться. Хватит сидеть, одёрнул он себя, размечтался.
Вначале он насадил овода, минут двадцать мучился, пытался соблазнить крупную рыбу, но даже быстрым ельчикам не удавалось зацепиться против молниеносного броска уклейки. Оборвали ему всех оводов. Раздосадованный, Сёмин оглянулся, примериваясь стрекозу поймать. Он только поднялся, наверху, сквозь кусты мелькнула фигура в спортивном костюме. И не успел глазом моргнуть, как Зина повисла у него на шее.
-Ну, что, красавчик? Думал, так легко от меня отделаться? Нет уж, я смотрю, у Райки глазки заблестели, ишь, стерва, оперилась, ты уедешь, боюсь, мне очкарика не удержать…
И понимая, что Зина специально его травит… но уж такая страсть, желание исходили от её тела, что сдержаться Володька не мог, да и не хотел. Лишь когда на тёмном в сторону Жигулей, аквамариновом небосклоне заплясали искорки звёздочек, Зина с сожалением поднялась.
-Ох, как хорошо. Вот чуть-чуть его не хватает, ну, маленько, и полное счастье б…
-Запретного тебе хочется, - догадался Володька, - авантюрная, Зина, ты женщина, обыденность тебе не в радость. Так и будешь погуливать, у тебя экстаз, кайф великий от чужого мужика…
-Наверное, мой красавчик! Наверное. Умница, прав, прав! Ну что ж, буду погуливать, зато уж и удовольствие… Ладно, я пошла, не забудь, завтра сюда удочки принести, - засмеялась тихо, завораживающе.
-Вот, зараза, - ругался Сёмин, - не только голавля, добро хоть уклеек коту надёргал. Он ещё посидел, успокаиваясь, прислушиваясь к звукам вечернего села. Где-то трещал движок, наверное, качают воду на ферму. Невдалеке шлёпала о воду, полоскала бельё на кладках чья -то баба. Как раз сверху по течению, мыло, наверное, несёт, вот и нет голавля. Отошёл в глубину. Речка против их судоходной Оки совсем неказиста, но уж очень кудрява берегами, и, видать, не пользуется почётом у рыбаков, не натоптаны тропы, не набиты уловистые места. Уважающие себя, профессионалы, те на Усу, да на Волгу ездят, на леща, судака, а то и на осетра, на стерлядь охотятся. Сёмин собрал удочку, вытащил из воды садок, отправился домой. Калитка открыта, он, вроде, закрывал. Заметил возле бани тестя, тот колол короткие, берёзовые чурбачки на полешки.
-Не видать ведь ничего.
-Ничего, мимо рта не пронесу, - отложил топор, сложил наколотые полешки. Завтра завод запущу. Девятое Мая – святой праздник.
-Вы воевали?
-Нет. Груза возил по «дороге жизни».
-Ничего себе!..
-Это не война. Это страх божий, и сейчас вспомню, спать не могу. Едешь, то рука торчит из снега, то ещё что. Нет, не могу… - Пётр Сергеич затряс головой.
-Ладно, ладно, идёмте домой.
-Пошли, а то бабам скучно. Хотя какая скука в такое время. Нам с тобой картошку в малом огороде посадить надо. Под лопату придётся, ты с оружием, я картошку бросать буду.
-Не рано?
-Нет, мы южнее, это у вас к серёдке мая на огороде шевелиться начинают.
Незаметно проскочила неделя. Володя должен был лететь, последние дни он приуныл. Рвёшься в отпуск… И быстрее бы он закончился. Рая сердилась, - чего ты ходишь потерянный.
-Уезжать не хочется.
-Мне кажется, наоборот, измаялся, уже там… нет тебя тут.
-Да-да! – согласился Сёмин. Он действительно томился последними днями, несмотря на занятость по хозяйству. Они многое с тестем поделали на подворье. Самое главное, почистили колодец. Колодец стоял посреди сада. Крепкий сруб, ворот с цепью. Тесть сидел внизу, на двадцатиметровой глубине. Он сразу же пресёк робкую попытку Сёмина опуститься туда.
-Не пойдёт! Там мужик мелкий нужен. И можешь без ума загубить воду, жилы перерубить…
Володя не представлял, как бы он полез в такую пропасть. Высоты он не боялся, а в землю, или нырять… страх туманил разум.
-Наверное в той жизни, в шахте с жизнью расстался или утонул… в океане. Смеялся он, отшучиваясь от подначек друзей, когда отказался лезть в пещеру в горах Сучана. Пещера такая познавательная и глубокая, что даже входит в пять самых опасных в мире, и это в международном спалеологическом каталоге указано, но мало кто об этом знает. Володька ни на какие уговоры не поддался, пусть японцы лазают, пусть американцы приезжают, я не полезу и близко к этой дырке не подойду. В горы! Высота! Пожалуйста. Семин даже с аквалангом нырял очень неохотно, хоть и рыбак заядлый. И вообще, кроме воздуха, никаких экстремальных стихий Володька не признавал. В детстве немало шлепков получил от мамы из-за нежелания умываться.
Как бы то ни шло, но отпуск закончился к великой радости Семина. Посидели в семейном кругу, по стопочке на дорожку опрокинули, расцеловались, попрощались. У развилки подождали «Икарус», спешивший из Ульяновска в аэропорт Курумоч. Володька примостился на заднем сиденье, помахал рукой провожающим: Петру Сергеевичу, Раисе с
