помер вскоре. Сад посмотрите, он сажал. Ещё и сказал, - я на земле всё сделал: дом построил - живите, сад посадил и внук растёт.
Володя с интересом слушал взрослых. Не дурак всё же у меня тесть, повезло, ловко батю окручивает. И расклад хороший, Петр Сергеевич видит, что в доме хозяин есть. Да папа и постарше, и воевал, и хозяйство тащит, воз хоть и не великий, но свинья, куры, кролики… Мама больше по общественным работам, немного суетная, но очень добрая. Пожалуй, сойдутся, решил Сёмин. Он не сразу осмелел напроситься в гости с семейством. Не то, чтоб боялся каких-то неувязок в отношениях. Мама и папа люди умные и своего неудовольствия браком сына не покажут. Нет! Другое. Многое ещё не забыто с весёлых, бесшабашных, юных времён. И девчонка у него тут есть, и даже не одна. И если быть откровенным, хотелось ему их увидеть. Приезжая в отпуск, он встречался то с одной, то с другой. Те, две подружки, трепетно ждали, кого Володька выберет, а он взял, да третью выбрал. Сожаление есть в душе… поспешил, наверное…
Между тем в зале накрыли стол, большой, овальный, он раздвигался, и можно было за него вместить человек пятнадцать. Тоже мастерил Вологодский дед. У стены стояло пианино. Пианино мамино, в хорошие годы, а её папа командовал танковой дивизией, он дочке купил подарок. Своей мамы Володина мама не знала, та умерла при родах. Воспитывалась у тётки, пока замуж не вышла, училась. Потом всё хорошо у них пошло. Ребёнок один. О чём и не замедлил поинтересоваться Пётр Сергеич, и тут же получил привычный щелчок по лысине. Но уже поздно, слово не воробей… Хотя, если подумать, всё ясно. Володя родился, когда папе под пятьдесят подошло, и особенно шиковать в связи с возрастом и опасности, значит, рождения ослабленного дитяти, не пристало.
-Глупости, - отреагировал на такое объяснение тесть. За что опять получил по лысине…
-Умничаете больно. Рожать надо было до упора, пока… - опять получил по лысине. Но все уже смеялись.
Папа смущённо проговорил, - Да, вроде, и сейчас в форме.
Володя скептически глянул на Сёмина старшего. Мама и мама Валя заметили его взгляд, переглянулись и ещё пуще залились смехом.
-Вы чего? – удивились деды. - А женщины смотрят друг на друга и смеются. Володя сообразил, что смеются над ним. Прочитали его мысли во взгляде, брошенном на отца. Семьдесят лет, это же страшно, сколько. Хоть и говорят, что папа на пятьдесят выглядит… Да глупости... Ясно, что нет… Ну конечно, высок, прям, волосы густые, сединой тронутые. А разденется? А когда один? Зашаркает, согнется… Плакать хочется… Ладно, пусть смеются.
Отсмеялись, отговорились, легли спать. Игорёк, как и положено, писал ночью, кричал возмущенно. Вставали сразу все, мужчины шли на кухню, гремели холодильником. Тянуло табачным дымом через дырку в стене, куда входила труба отопления, отсвечивало, негромко звучали голоса. Хорошо всё же. Вот теперь Володька чувствовал себя вполне счастливым. Разлад с родителями не позволял утвердиться в своей значимости взрослого главы семьи. Теперь порядок.
Три дня пролетело незаметно. Уехали, забрав Настю, Гусевы старшие. Пятого мая должны отправиться и младшие. Раю с Игорьком Володя оставлял у её родителей, надо было по пути их завезти, а сам в гарнизон, и на переучивание.
Уезжая, Пётр Сергеич приглашал родню погостить у них летом. Мол, у вас хоть почти столица, всё ж город, пылища, смог всякий, у них тишина, речка рядом, хоть и не великая, а лес настоящий, рукой подать Жигули. Вот этого Игорь Алексеевич не вынес, - все! летом приедем, в конце июня, - он посмотрел на жену, - как? получится?
-Мне кажется, получится. Не обещаем, но надеемся. Мне интересно посмотреть те места. Я почти никуда далеко из подмосковья не выезжала.
-Ну, и хорошо, - радовался тесть, - а теперь на посошок, - не обращая внимания на смущение Сёминых, он вытащил из сумки бутылку водки, стакан, несколько конфеток. Сунул стакан Игорю Александровичу, - так, не по полной! Он достал еще стакан, налил себе, - Ну, с богом, чтоб земля круглая была.
Отец Володи, конечно, прошёл войну, но в последние годы заинтеллигентился: коньячок да шампанское… пальчик в сторону… Сын насмешливо смотрел на отца. Мама с тревогой следила за сыном. Но Игорь Александрович отставил локоть, свирепо хакнул в сторону и одним махом опрокинул содержимое в рот. Мама захлопала в ладоши, - вот так, вот так…
Тесть лишь удивлённо посмотрел на неё, - а как ещё?
-Это для меня, - пояснил Володя.
-А ты не задавайся. Молод ещё, доказать должен, что достоин своих родителей, - вдруг, рассердился Пётр Сергеич.
-Мне наливайте, - топнула мама Володи.
-Та..к, это по нашему, Раюха, для тебя посуды нет. Тебе и не к чему. Ну, женщины, давайте за внучка ещё раз, за родителей, за бабок, за дедок, и побежали мы. Поезд на месте, пыхтит…
Ехали назад на такси, чтоб быстрее, Игорёк капризничал. Домой зашли, вроде, пустовато показалось.
-Всего-то три дня пожили, а как грустно. Не хватает чего-то… - сокрушался Игорь Александрович.
-Шебутной у нас папка. Он никому покоя не даст. - Возразила Рая.
-Хороший у вас папа и мама хорошая. Молчит больше, но говорунов в нашей жизни и так хватает. Так что вот… очень здорово, что познакомились, главное, понравились друг другу.
Зашёлся в крике Игорёк, и всю ночь бузил, пучило животик, кричал, лишь к утру уснул. Вероника Васильевна подменилась с уроками и осталась дома помогать доглядывать внука. А тот, выспавшись, и ухом не вёл по поводу ночных тревог взрослых, он начал ходить, поминутно шлёпался на пол, но упорно старался идти.
В один из дней Володя смотрел телевизор, Рая гуляла с Игорем на улице. Мама подсела на диван, - сын, я хочу поговорить с тобой.
-Да о чём?
-Мне не нравится ваша семейная жизнь, и хочу сделать некоторые замечания.
-Может, не нужно, мам, ну нормально всё…
-Нет! Это хорошо, что ты ей помогаешь. Это даже здорово. Но теплоты между вами нет, - вздохнула, - самое страшное, мне кажется, вы равнодушны друг к другу. Видишь ли… пусть я в отношении тебя ошибаюсь, любишь ты её. Но с её-то стороны… Ходит непричёсанная, у вас что, денег нет? Что у неё за халат? Извини, трусики рваные. Это уж и совсем… жена офицера. Это говорит о том, что ты ей безразличен, как и вся наша семья.
-Ну мама, ты и выводы делаешь…
-Да, сынок. Нам с отцом нелегко пришлось.
-Я знаю, что вы пережили, но это не даёт вам право распоряжаться моей жизнью. Я сам с усом, - засмеялся Володя.
-Не иронизируй. Ты рос очень болезненным ребёнком…
-Мама, сейчас другое время. И вообще… Ты что предлагаешь?
Вероника Васильевна растеряно встала, - я не предлагаю, просто хотела сказать, что супруге твоей следует обратить внимание на свой внешний вид. И не позорить нас перед соседями.
-Ладно, - буркнул Володя, - обратим.
Рае он ничего не сказал, лишь предложил прошвырнуться по магазинам. Халатик они купили, и бельё купили. Володя настоял. Потом зашли в кафе.
-Володь, ты что так стараешься меня интимно разодеть? Сам уезжаешь на всё лето, до осени. Считаешь, у нас и мужиков нет?
-Не считаю. Но если так, то и вообще в дерюжных мешках можно ходить.
-Ладно, - Рая вздохнула, тебе ведь тоже приодеться в гражданку надо. Настюха растёт. Приеду в гарнизон, на работу устроюсь…
-Ещё чего не хватало.
-Хватало, не хватало, а всё же твоей лейтенантской получки не хватает – она смотрела в окошко, - после дембеля сюда приедем жить.
-Кто её знает…
-Нет! Красиво у вас. И очень удобно, станция большая, Москва в двадцати километрах, дети образование получат, и дом рядом, поможем всегда. Потом, ты единственный наследник.
-Ну да! - удивился практичности Раи. Но и ваши ведь устроены? У всех своё хозяйство.
-Чудак ты! Ладно. Идём. А то мама у тебя, только хлопать руками да кудахтать, больше ничего не умеет.
Володя покривился, но возражать не стал.
-Пойдём завтра на демонстрацию?
-Первое мая?
-Да!
-Идите. Я приготовлю вкусненького что-нибудь.
-Ну, сходим… - заныл Володя, - тепло. Всё цветёт. Посмотри, как красиво. Они шли через парк. В глубине его виднелось здание с колоннами, театр! Пахло молодыми листочками, цвела черёмуха, её благоухание накрывало и огромные чёрные ясени, и стройные тополя, и нежные берёзки. Зелёная трава ярко и сочно выстелилась у толстых, корявых стволов могучих дубов. Возле фонтана с мётлами стояли люди, у выхода, с машины, рабочие белили колонны парадного фронтона. Володя чувствовал себя приподнято, ему хотелось праздника. Но Рая торопила домой, - хочешь? Сходи к друзьям, - вдруг предложила она.
-Ну, конечно. Хочу.
-Иди, только чтоб недолго.
-Завтра на демонстрации наверняка кого-нибудь встречу, сегодня уже поздно.
Они шли домой, в пригород, вдыхая запахи цветущих садов, радуясь солнцу, ветру тёплому, даже горячему. Можно несколько остановок проехать автобусом, но Володя уговорил жену прогуляться.
На огородах работали. Во дворах, вдоль шоссе, везде люди с мётлами, граблями, лопатами. – лишь мы гуляем, - сказала Рая, - прибраться возле дома нужно.
Но они опоздали, родители вместе с соседями управились, дымилось несколько прогоревших костров. Мужчины курили, сидя на сложенных у двора шпалах, женщины белили деревья.
-Ну, вот и помощники, - мама смахнула пот с лица, - спит, - но занавесочка в коляске зашевелилась, раздался писк.
-Мамку почувствовал– засмеялся подошедший сосед, дядя Вася Строев.
-Сейчас, мой маленький, - засуетилась Рая, - мокренький, наверное?
Вероника Васильевна нахмурилась, - полчаса назад меняла ползунки.
Но Рая, не обращая на неё внимания, сунула руку под простынку, - ну конечно, мокренький. – Она подхватила Игоря, побежала в дом.
-С характером невестка, - хмыкнул дядя Вася.
-Было б с чего, - мама тряхнула кистью.
-Ну, что, летун, едрёт мать, бродишь, гуляшь, понимашь. Давай-ка к нам, к простому народу. Батя-то у тебя нос задирает, преподаватель ёк-мать…
-Ничего он не задирает, - обиделся Володя.
-Нечего задирать, вот и не задирает. Да шутю я, - дядя Вася обнял Володю, - ты что? меня не знаешь? Вон твой батька со стаканом сидит. Тестьу тебя мужик компанейский, ещё разок приедет, ты своего Алексеича и вообще не узнаешь. Идём, дёрнем за Первомай! Обдирай его, обдирай!
На следующий день Володя вместе с родителями, в составе, и даже во главе колонны техникума прошествовал по проспекту Ленина. Но это не сразу, пришлось подождать своей очереди. Погода неожиданно испортилась, моросил мелкий дождик, порывами ветра сбивало головные уборы с демонстрантов. Нет-нет, да и мчался под смех кто-то, ловя непослушную кепку или шляпу, катившуюся вдоль колонны. На трибуне все стояли в шляпах, придерживая их руками. В какой-то момент ветер стих и руководители застыли истуканами под строевой шаг солдат и офицеров местного гарнизона. Но неожиданно он рванул с такой силой, что фуражки военнослужащих птицами взмыли в воздух, строй разбежался, ловя по площади головные уборы. Володя и отец стояли в это время недалеко от трибун, поджидая их колонну. Папа даже матюкнулся, нервно закусив губу. И Володька весь сжался. Все, кто стоял на трибуне, вмиг освободились от шляп, но они не побежали, лишь некоторые дёрнулись, сам секретарь горкома партии подпрыгнул в воздух, нелепо взмахнув руками. Зрители, не сдерживаясь, хохотали. Солдаты кое-как построились, и уже без всякого шага, вразброд, в припрыжку, подстраиваясь и наступая на задники сапог
