ИЗ ЖИЗНИ ЛЕЙТЕНАНТОВ, или кто развалил СССР
1
Сёмин млел, без чувств упав на жёсткую, выгоревшую стерню. Лежал навзничь, ноги в порыжелых, форменных ботинках закинул на фонарь габаритных огней взлётно-посадочной полосы. Фуражку с белым чехлом надвинул на нос, руки разбросал в стороны: левая сжимала измызганные рукавицы, пальцы правой свело на отполированной, цвета слоновой кости, ручке большой кувалды. Поза его имела такой живописный вид, что проходивший мимо инженер эскадрильи, майор Сизов, приостановился. Короткая, мощная фигура выражала явное неодобрение открывшейся его взору картине: объект первостепенной важности, разборка железной рулежки! А что ж получается? Конечно, работа в начальной стадии, но и все равно, выглядел обьект непривлекательно, если не сказать, что очень плачевно выглядел, и даже очень, очень удручающая картина открылась его взору. Один Сёмин лежал на виду, остальные офицеры попрятались по близлежащим ольховым кустам укрывшысь от палящего солнца за чахлыми листочками. На еще не разобранной рулёжке валялись ломы, кувалды, лопаты, у края - скромная стопка сложенных полос. «Ой, мало… ой, мало, - застонал Сизов, - чего развалился? – закричал он лейтенанту. – Чмокнет родимое в макушку и отпорхал, фраер… Тот даже не шевельнулся. Сизов, чертыхаясь, прошёлся по рулёжке. Сложена она в пятидесятые годы, ни черта железу американской выделки не сделалось, лишь трава и дёрн пучились в дырки. За столь долгое лежание железо, казалось, приросло к грунту. Он видел, с какими кусками земли оно отдиралось… Но надо! За лето требовалось перебазировать эскадрилью с далёкого отдельного аэродрома вот сюда, в сопки, на основную полковую базу. Комполка, молодой, здоровый, уже брякнул на верха, что полк в кулаке, что осталось чуть, и невиданные задачи ждут его соколов. «Тьфу», - опять сплюнул Сизов тягучую, жаркую слюну. Нужно было поднимать ребят на работу, но самое пекло, и не дай бог, потеря сознания, обморок, а хлопцы совсем молодые, беречься не умеют. Но невдомёк майору, что все, кто мог брякнуться, как институтка, навзничь, закатив глазки, уже брякнулись, и случилось это давно. В Поволжских степях, на первом же курсе, зной повышиб слабых головой и телом курсантов. Учились всякому, учились и летать, учились и лопатой владеть, - ЛА-5 - смеялись курсанты, успевали и канализационные канавы рыть, и такие же, железом американским выложенные взлётки и рулёжки разбирать и на новом месте складывать. Да много чего прошли ребята, и много ещё чего пройдут, и тропики, и субтропики, и страшную жару, раскалявшую палубу, надстройки корабля, до оставляющих волдыри ожогов на открытых частях тела. И жуткие шторма, и ливни, сродни водяному потоку, где ни вздохнуть, - прочувствовать молодым ребятам придётся, а кому уже и довелось, кто постарше, этого вкусить. Вот, например, нужна эта маета майору Абакумову, заместителю штурмана эскадрильи? Ждёт майор приказ на дембель, всё, запланированное жизнью, он усвоил, три дальних похода на боевую службу за плечами. Потому и нет у Абакумова никакого энтузиазма. Лежит он за стопкой железа, хитро взглядывает на Сизова, мол, чего инженер потеешь, комполка, подполковник Асеев упылил в гарнизон, и ты пыли… С утра Асеев собственным примером воодушевлял лётчиков, рвал железо из гнёзд с таким энтузиазмом, что погнул два лома. В пару себе он взял Сёмина. Лейтенант бил кувалдой, выбивал фиксирующие шпильки. Работа по виду незамысловатая: ломом задирается полоса, кувалдой выбиваются шпильки, пружины. Их обычно стоит три штуки, и они никак не хотят выскакивать на волю, но вот выскочили, затем лом вставляется в дырку задранного железа, острым концом с другой стороны – за лежащую железку цепляется, и мощный рывок выводит из зацепа крючки, которых множество по краям полосы. Железо страшно, натужно скрежещет, сопротивляется. Но у Асеева не забалуешь, выходит всё же из гнёзд. Если по существу, командир с Сёминым очень примерно и ударно поработали. Асеев, под два метра ростом мужик, с ломом управлялся, как с зубочисткой. Володька с хаканьем, молодецки, в один удар вышибал фиксатор. Рывок… и плита шлёпалась на землю. Удар – рывок! Удар – рывок!.. остальные работали по трое, а то и по четверо. Сёмин по комплекции, хоть и пожиже на вид командира, но весь перевитой жилами, как канатами, широк в плечах, поджар, ростом поменьше Асеева, но Володя моложе и к бачку с водой пока ещё ни разу не приложился, испарина чуть выступила между лопаток. Асеев блестит, истекает потом, отдувается, смахивая его с бровей и носа, завистливо посматривая на лейтенанта.
-Погоди, посмотрю на тебя лет через пяток, -
хлопнул Абакумова по округлившемуся животику,
- что выше пояса у лётчика, всё грудь, вот так, лейтенат.
Он воткнул лом в землю, уже от Газика крикнул, - в таком же темпе! Володька лежал сейчас в полном изнеможении. Он и с командиром работал с полной отдачей, а после его отъезда в пару дали майора Абакумова и штурмана, ровесника, лейтенанта Щипачёва Костю, сачка и выпивоху. Сёмин, не въехавший сразу, с кем он трудится, ворочал уже за троих. Те лишь покрякивали да подхваливали Володьку. Но, устав, Сёмин всё ж сообразил, что к чему, и, разозлившись, собрав остаток сил, так жахнул по замку кувалдой, что тот, выскочив, стрельнул рикошетом от камня Щипачёву под глаз. Костя схватился за щёку, сквозь пальцы сочилась кровь. Абакумов платком отёр место удара, - надо в санчать, до кости просёк, шрам будет, швы наложить нужно. Щипачёв нахлобучил фуражку, подхватил куртку, отряхнул её и помчался в сторону гарнизона. Офицеры, решив, что после такого ЧП требуется полноценно отдохнуть, кабы худшего не случилось, попадали под кусты, где трава хоть и пожухла, но помячгче, коса не достала. Траву по самой поре положил своей литовкой старшина технической эксплуатационной части, прапорщик Михеев, имевший двух коров и трёх дочерей, бабку и деда, и иногда наезжавшую и Владика жену, депутата райсовета. Рассчитывал он и по второму разу окосить аэродромные просторы, но солнышко иссушило всю зелень, что наполняла долину до вида, битого в ушматы, банного веника. Лишь в пойме речки, струившей свои быстрые, прозрачные воды у подножия сопок, густо и сочно под могучими осокорями и дубами зеленела трава. Особенно хороша она по берегу, в кустах ольхи и ивы, свисшей жидкими космами до самой воды. Но там достать… наломаешся, под дубами хоть трава пожиже, но простору больше.
Михеев уже присматривал день, когда отправиться на покос и присматривал зятька-помощника, желательно такого вот, как Сёмин Володька. Но лейтенант умудрился ещё в училище жениться и жинку с ребёнком привёз, да и не со своим, и своего, по всей видимости, ждёт. А чего ж, такого хлопца окрутить не грех. Михеев досадует, женихается Костя Щипачёв к его старшей, Нине. Шалопут, конечно, да чёрт с ним, хоть его до свадьбы довести. Нинка красива, но перестарок, и разодета, и в доме достаток, но что толку, как ни порол её Михеев, накрутилась она, теперь носом шмыгает, никто всерьёз ни её красу, ни приданое не принимает, одно у них на уме… у этих лейтенантов.
Остановился прапорщик возле Сизова, на Володьку любутся, добёр хлопец, - устали?
– Устали, - вздохнул Сизов. – О! Прям с кувалдой и лежит, – почесал в затылке, крикнул лейтенанту, - лезь в тенёк! а то солнце мозги повысушит, шарики закатишь под лоб.
-Это я-то!.. – Володька подскочил, швырнул кувалду вверх и заорал, - на кого бог пошлёт!..
И Михеев, и Сизов, и лежавшие кто-где офицеры ринулись в разные стороны, матерясь и прикрывая головы руками. Кувалда смачно чмокнула в то место, где лежал Сёмин.
-Зря испугались, - рассмеялся он, потряхивая головой, темные круги и искры пошли в глазах. - Хотел колено подставить, но вспомнил, хоть и есть у нас змей-горыныч, - скосился на тёмного, горбоносого Сизова, - но не летает этот змей. – Заорал, - кончай перекур! Я! Я! Летать хочу! Четыре года не для того штаны протирал, чтоб кувалдой махать.
-Молодец! Готовый командир! – похвалил Михеев.
-Да, да, - обрадовался Сизов, только что намеревавшийся по всей строгости взыскать с молодца. Но офицеры, ворча и подсмеиваясь друг над другом, опять взялись за ломы и кувалды…
Глава 2
Сёмин считал, что в жизни ему пока везёт, но понять сложно, что для тебя в данный момент это везение, и неизвестно, как в будущем обернется сегодняшнее благо. Его оставляли в училище инструктором, Сёмин и учился хорошо, и летал примерно. И немаловажное значение имело то, что он вовремя женился, значит, у человека не ветер в голове, значит, о серьёзном думать будет. Всё это так, но и романтику Володька уважал и стремился изведать как можно больше мира, хотелось ему новых впечатлений, открытий, новых мест, новых стран. С детства бредил солеными ветрами, морями и океанами. И, поколебавшись, решил он отправиться как можно дальше, в край дальний, восточный. Тут проявилась ещё и прогматичность лейтенанта, и житейская осмотрительность. Женился Володька на втором курсе, рановато конечно, но это позволило ему особенности семейной жизни освоить и сделать кое-какие выводы, будучи не обремененным заботами о семье. Сам на казенном коште, супруга работает, тесть с тещей живы-здоровы.
Призадумался, хоть и поздно задал себе вопрос - а не дурак ли я? И в связи с таким выводом напрашивался и другой - от тещи держаться подальше. Если будет рядом мама, пара десятков километров - чуть какая ссора - дочке не помеха. Если в курсантские годы семейная жизнь - это не повод для серьёзных выводов командования, то будучи лейтенантом, - а в городке ничего не скроешь, - можно получить дисциплинарное порицание в виде задержки звания, должности и потери всяких мелких льгот. Володька хоть и понимал командование, но не приветствовал такое внимание, кому какое дело до их семейной жизни. Больше не приветствовал, чем понимал, потому и тронулся с молодой супругой и с приемной дочерью – девочкой пяти лет, Настей, - на край света. Вот это, вроде бы, с одной стороны, невезение, как он считал, а с другой стороны… романтические перспективы, детские мечты исполнялись.
Приняли их не шибко хорошо в полку, особенно ревниво отнеслись к молодому пополнению заслуженные и всякие ветераны. Лейтенантам представлялось, что встретят их как в кино, цветы, распростертые объятия, оркестр – туш, не тут-то было. Тот же майор Сизов гонял их по матчасти вроде жалеючи, но по пять заходов сделали, пока допустил к полётам. О других экзаменаторах и говорить нечего. Связь, район полётов, метео-, электро-, авиаоборудование, вооружение, наставления по производству полетов - НПП, наставления по штурманской службе – НШС, аэродинамика… и ой- ей-ей… сколько всякого: постановления совета министров, приказы министра обороны… Все это нужно знать, обо всем с пристрастием службисты выспрашивают. Чуть запнулся,- придешь завтра. А летать то хочется, полк боевой, поиск и слежение за ПЛ вероятного противника. И этот противник шнырял, в…н там! Где бирюзовая дымка стягивает серо-голубую высь небосклона, и темную прозелень водной, неохватной глазом, тугой силищи, в одно целое.
В гарнизон они прибыли на пятое декабря, день Конституции. В штабе авиации морфлота получили предписание: военная часть
