немногочисленные в тюки завернула, Мишутка шатер собрал, да в сторонке сложил. Подошел к Алене и говорит:
- Алена, не грусти, обещал же воевода нас на волю вызволить, одна надежда на него осталась. Значит верить надо и надеяться, на себя, да на него, – руку на плечо ей положил, да погладил легонечко, утешая.
- Ох, Мишутка, боюсь я, чем ближе корабль, тем еще страшнее становится. А вдруг не сможет помочь нам воевода, вдруг не по плану его пойдет все. И закончим мы с тобой жизнь, в замке проклятом. Будем с тобою после смерти лютой, призраками безмолвными бродить, да людей пугать. Микулушка мой сгинет без памяти, не сможет он меня от Кощея вызволить. Горестно мне Мишутка.
- Алена, хватит уж без повода хоронить нас, все сложится, а нет, так вместе погибнем, я тебя в обиду ни кому не дам! Хоть и ростом мал еще, так силушкой не обделен, смогу передать тебе кинжал, чтобы Кощей тебя тронуть не смог. А потом уж и сам за тобой в след пойду.
Пригорюнились они с Мишуткой, носы повесили, присели на камешек у кромки воды, и сидели молча. С берегом родным в душе прощаясь. А вокруг суета, люди снуют, и нет ни кому из них дела до горемычных.
Отвлек парочку от мыслей черных, Влад, помощник воеводы. Подкрался сзади, как тать полночный, напугал чуть ли не до смерти.
- Что сидим? – спросил он голосом грозным.
Вздрогнули она с Мишуткой, от неожиданности, да на него посмотрела. Куда уж деваться пришлось отвечать ему, хоть и неохота совсем было.
- А ты, что же, работенку нам нашел, чтобы не сидели без дела? В последний день наш, нагрузить решил? – спросила Алена.
Влад, в сторону отшатнулся, да на девушку, как на дурную посмотрел.
- Так корабль уже прибыл, пора на борт вещи заносить, отплываем скоро, пока прилив стоит, потом кораблю тяжело выходить из бухты будет. Так что, собирайте вещички, и к кораблю топайте, без вас все равно не отплывем.
Сказал, что хотел, на пятках развернулся и прочь, к кораблю зашагал.
Они же с Мишуткой, вздохнув тяжело, вещи свои взяли, да рабами безмолвными за ним двинулись. Корабль, признаться, очень удивил и впечатлил, куда там, речным, да озерным лодочкам, до такой громадины. Сам огромный, доски смоленые, гладенькие, борта высокие, сколько же там народу то помещается? Смотрит на него Алена, диву даётся, нос высоко над землей, задран гордо, паруса в коконы свернуты. Видно, чтобы берег чужестранный чернотою своей не пугать у наших берегов, свои боги, пугливые. Не встали на защиту дочерей и сыновей своих, по кустам попрятались. Видно, не по силе нашим богам, с силой Кощея мериться. А что же им то, куда, детям малым, они тоже бессильны.
Люди на борту уже стоят, к отплытию готовы, только Алене с Мишуткой, тяжело от земли родной оторваться. Уж и лошадей на борт погрузили, не видать их, только слышно ржание испуганное. Часть людей на берегу осталась, видно дальше терзать родину нашу будут.
Взялись брат с сестричкой за руки, земле родной поклонились, да по мосткам на верх поднялись. Зелин, тук как тут, ноги в палубе утвердил, да по сторонам поглядывает. Их увидел, кивнул незаметно, да дальше по сторонам головой крутит. Волны прибрежные о борта бьются, плыть приглашают, с гиканьем и криками гребцы веслами от берега оттолкнулись и прости, прощай, земля родимая. Паруса хищные, крыльями хлопнули, ветер с силой в них запутался, и пошел корабль ходом своим, по воде, аки посуху. От качки у Алены в глазах потемнело, да желудок к горлу подскочил, Мишутка её за руку взял, повел куда то. А ей дурно так, что дороги не запомнила. Вот и все, нет пути назад, а что её ждет впереди, одному богу ведомо.
Долго ли плыл корабль, ей было не ведомо, да только пришли они к месту назначения. На берег чужестранный выгрузились, Зелин рядом с Аленой встал, на коня взобраться помог.
- Ты, Алена, фату свадебную накинь, чтобы лица ни кто не видел, скоро к замку прибудем. – проговорил и в строну отошел.
Алена фату накинула, да ждать стала, что дальше будет. Двинулась конница вперед, замок Кощея грозной скалой нависает. Мурашки пугливые по коже бегают, покоя не дают, Мишутка в конце плетется, к ней его не допустили. Как же, теперь она особа важная, невеста владыки тьмы, все в стороны расступились её пропуская. Один воевода бок о бок скачет, больше нет ни кого рядом.
- Послушай меня, скоро в замок прибудем, притворишься уставшей, в покои попросись. Я тебя до них провожу. Там будет ждать знакомая моя, что дальше делать, она скажет.
- Откуда ты знаешь, что она меня там ждать будет? – спросила Алена.
- Знаю, весточку от нее принял, ждет, решила уже все, помочь обещалась.
Ехали они не долго, вот и ворота чугунные, настежь открытые, челядь дворовая с угощениями да поручениями бегает. Только и слышно, как наталкиваются друг на друга, в спешке ни чего не замечая. Смотрит она по сторонам, интересно, да страшно все таки. Подбежал мальчишка, коня под узду взял, да к порогу повел. Сидит, думает, как же больной и уставшей сказаться, да так, чтобы не распознал ни кто?
Помогло ей в этом платье подвенечное, ненавистное, как с коня спускалась, в подоле запуталась, да упала неловко. Локоть зашибла, воевода подскочил, схватил её за руку и голосом зычным на весь двор закричал:
- Устала в дороге гостья наша, в покои проводить ее надо, чтобы отдохнула перед пиром вечерним! Ну – ка слуги, проводите ее, в дороге дальней умаялась.
Подскочили слуги вездесущие, да под белы рученьки подхватили, понесли, потащили
куда-то. Ей осталось только ногами перебирать. Ступеньки большие, платье в ногах путается, не было бы помощников, в миг бы нос расквасила. Привели к двери дубовой, перед ней поставили, да руки чьи-то услужливо перед ней её распахнули. Шагнула она, дверь за собой затворила, что дальше делать не знает. Роскошь и убранство покоев поразили, разнообразные, причудливые статуи, все из золота, мебель из чудесной ткани с золотыми фигурками на подлокотниках. Окна тканью золотой занавешены, после нескольких минут разглядывания, глаза заслезились, безвкусица полная. Только золото, да парча кругом, да шелка заморские, вот так покои, жуть прям берет. Но больше всего напугала девушку кровать, если это чудо заморское на половину комнаты назвать так можно. Детишки золотые с луком и стрелами по углам стоят, крыльями за спиной машут, ткань золотая по краям висит, пыль собирает. Да и сам размер кровати, конечно, внушал опасения, на одном краю ляжешь, к утру потеряешься. И тишина такая, что кажется, чихнешь, и эхо еще неделю по углам гулять будет. Тишину эту разрушило вежливое покашливание. Оглянулась она на звуки чуждые и увидела незнакомку, ликом бела, волосы черные, талия руками обхватить можно. Платье чудесное прям по фигуре обтягивает, и глаза задорные такие, но с грустью, под пышными ресницами.
- Ну здравствуй красавица,- произнесла она.
- И вам не хворать, а вы тут как оказались?
- Ну, во-первых, не надо мне выкать. Я ненамного тебя старше, Аленушка. Во-вторых, Зелин тебя предупредил, что я на помощь приду. Алька я, Бабы-Яги внучка, любовница Кощея.
- Ой, здравствуй, а я и не ожидала тебя здесь встретить, – произнесла Алена.
- Ну так, что, давай-ка я взгляну на тебя, да будум план мой по побегу в жизнь претворять. – Сказала она мне подходя поближе.
Я же встала, так, чтобы видно меня было, на солнышко, что сквозь шторы золотые просвечивает, правда, сама не могла понять, зачем ей смотреть на меня.
- Тут работы то на пять минут, уж больно мы с тобой похожи, ростом одинаковы, статью и красотой похожи, цвет волос только различается немного, но это не беда, морок накину и один в один буду.
- А зачем морок? – спросила я у Альки.
- Затем, чтобы тебя за муж за Кащея не выдавать, я то уже раз была, мне не страшно уже, а вот тебе, красоту и молодость свою губить в стенах его замка, непозволительно.- С улыбкой произнесла она.
- Как же мне избежать этого, Кащей, говорят, колдун великий, он же морок на тебе в миг распознает. – удивилась я.
- За это не беспокойся, нашала я в его сокровищнице вещицу занятную, против его магии. Он не видит и не чувствует, когда я рядом с ним волошбу творю. Сейчас я твой облик скопирую, да наряды подвенечные одену, а ты тайным ходом за пределы замка выйдешь. Там тебя люди верные ждут, и Мишутка твой извелся весь.
На том и порешили, суд да дело, с оханьем и смехом, поменялись мы с Алькой одеждами, она в моем платье подвенечном стоит, а я же в ее. Объяснила она мне еще раз, как к тайному входу пройти, дверку неприметную открыла, и поцеловала в щечку, по сестрински.
- Ну, ступай Аленушка, в добрый путь тебе, надеюсь свидимся еще. Не поминай словом плохим, да вот, колечко на память возьми. Оно тебе путь укажет, да и не только, потом, со временем разберешься.
Шагнула я в проем темный, да пошла куда колечко светом указывает, долго шла, умаялась, паутиной вся облепилась. А в конце коридора темного, свет увидела, рада была без памяти, так и не отряхнувшись выпорхнула.
Первое, что увидела- вытянутые лица людей и бледное лицо Мишутки, как увидели меня, в стороны шарахнулись. Потом только поняла, что в пыли и паутине, на призрака похожа. Обнялись мы с Мишуткой, да стали решать, куда направимся, темнело уже, решили отойти от входа заветного и переночевать остаться, а по утру уже в путь двинуться. Люди верные, костерок в укрытии запалили, еду на траву поставили. Уселись они, и в разговорах дружественных, не заметила, как уснула.
***
Минуло две недели, и Микула достиг берегов Шанкарии. Логово Кощея было не таким уж безлюдным. Всю акваторию морского причала занимали корабли. Разнообразные бриги, каравеллы, баркасы, на многих судах развевались черные флаги. Некогда преуспевающее королевство, насчитывающее тысячи жителей и привлекающее внимание купцов, превратилось в остров отбросов.
Почему так случилось? Непомерная тяга правителя к власти вытравила в нём всё доброе. Он был бессмертным, а потому охладел ко всему живому. Сама матушка природа стала его личным врагом. Несколько веков подряд он грезил о рождении наследника. Но всякий раз они умирали во время родов. И вот весной, когда распускались деревья, зеленели травы, прилетали перелётные птицы, зависть к чужому счастью возрастала в его душе. Многие годы он размышлял, как погубить флору и фауну на острове. В один из пасмурных дней ему в голову пришла гениальная мысль. Кощей приказал подданным выпаривать в котлах морскую воду. Полученную соль его люди смешивали с водой и поливали раствором густую растительность. Через годы непосильных трудов, остров превратился в мертвую зону.
***
Бренн мастерски пришвартовался на миниатюрном пятачке причала. Правда без курьеза не обошлось. Судна стояли столь плотно на приколе, что «Арабелла» до треска в досках притёрла соседние борта.
Что тут началось! Капитаны судов, полезли в драку на Бренна. Моряки галдели, корчили рожи и показывали кулаки. До драки дело славу богу не дошло. Когда Микула схватил важных гусей за шиворот и приподнял на полметра от земли, потасовка прекратилась.
« Ссорится с таким гигантом себе дороже»- подумали про себя капитаны.
Когда Бренн пришел в себя, он обнаружил, что команда ждёт его приказаний. Было раннее утро, поэтому первое, что пришло ему в голову-это спуститься в трюм. Там они
