Ленина, как ему и положено, первым достиг намеченных для всех рубежей социального преобразования деревни. Другое дело, что он на этих рубежах так и остался в гордом одиночестве. Один захватил плацдарм и один его удерживает. А мы в основном уделяли внимание отстающим, тем кто не нашёл путь к единственно правильной и верной цели. И радовались их свершениям, даже самым малым. А про плацдарм в будущем забыли. Теперь всё изменилось, расслоилось. Всё стало определённее. Центральный позитив со всего района сместился чуть ли не сюда лишь только. К этому плацдарму. Поляризовался он. Скучковался здесь, как флюс. Там минус, а здесь плюс. Да ещё какой! И всё более отходят они друг от друга. Неужели нашей стране нужно такое расслоение?!
О-о! Нет! Только не это!
Всё же стал, понемногу стал признавать мэтр отечественной публицистики районного масштаба и мою правоту. Пришлось ещё добавить. Но только самую малость, чтобы не переборщить. Пусть ещё немного - и сам выведет теорему, бестрепетной рукой повешенную на нас редактором и райкомом. Я-то всё-таки не могу знать всех тонкостей дела, в котором он давно собаку съел. Дьявол - в деталях! А они лишь избранным ведомы!
- Надо было детально, скрупулёзно показывать, как именно надо идти к этой цели! Именно на этом - совершенном - примере. Тогда и другого позитива не пришлось бы разыскивать с миру по нитке. А колхоз Ленина - наилучший для него запасник. Эталон. Кладезь, я бы даже так сказал. Вот только представьте, Илья Михайлович, скольких бы ошибок мы помогли людям избежать, вообще не слезая с этого хозяйства?! Трубя о нём денно и нощно?! Помогая этому плацдарму отбиваться от наседающего частного собственника.
Мне немного стало приятно, что Бусиловский даже вздрогнул от такой блистательной перспективы, поёжился и очень благожелательно посмотрел на меня, явно абсолютно соглашаясь со мной. Всё-таки раскрутил я его. Что ж. Полдела в кармане. Генератор сориентирован и подключен. Теперь осталось вытерпеть самое неприятное - встречу с местным руководством. Представляю, что и сколько нам будет напето всякой хреновины. А сколько надарено светлых образов и нетленных мыслей?! Интересно, блокнота хватит?!
Мы долго шли по и вправду широкой тенистой аллее, по обеим сторонам которой липы роняли вниз спелые серёжки-ягодки и шелестели сухие, лакированные тополя. По асфальту резвыми передовичками соцсоревнования попрыгивали ушлые воробышки, спорые и сановитые, словно московские инструктора, основательно забившие на эти края центральную вахту своей генеральной линии. Здесь всё должно работать только на неё одну. И не только воробьи, но и толстые червяки, вытаскиваемые ими из рыхлой земли газонов. Все были при исполнении. Все преисполнены осознанием великой миссии, все!
Пройдя немного по кольцевой дорожке, мы свернули вправо к другой аллее, ведущей в самый центр уникального поселения. И вправду некоего плацдарма в светлом грядущем раю. Да простит меня моральный кодекс и третья редакция программы партии!
Командование передовым отрядом скорого будущего района, а потом всей страны, разместилось в двухэтажном здании на восточном бережку асфальтового озерка площади. В этом храме власти оказался и сельский совет, узел связи, контора сельпо - все административные организации Веселого. Рядом - колонны и гипсовые скульптуры Дворца культуры. Тут же – столовая с вечерним рестораном, гостиница, торговый центр из нескольких магазинов, дом быта с ателье мод, парикмахерской, радиотелемастерскими. За дворцом культуры виднелось зелёное, явно поливное поле стадиона, в гаревом обводе беговых дорожек и двух рядов скамеек. А ещё дальше, за самим стадионом - длинное трёхэтажное здание средней школы.
Так вот ты какое - самое сердце заветного социально-экономического позитива для всей страны! Вот куда нужно двигаться, минуя всяческие там нехорошие наплывы частного собственничества! Вот ты какое - долгожданное чудо развитого социализма! Теперь начнём искать человеческие лица, свойственные ему по метрикам, уж давненько выданным партией!
- Видал, Витя… как люди… живут! – С пыхтением поднимаясь по широким ступеням административного корпуса, всё ещё планировал, парил в стратегических эмоциях неувядаемый публицист Илья Михайлович. Его тенор плыл здесь как в оперном театре.
- По всем статьям… наш райцентр перещеголяли ленинцы-весёловцы. Ты ещё в гостинице у них не был… Вся в ковровых дорожках, телевизоры в номерах, шёлковые покрывала, лаковая мебель. И тараканов даже нет. С досады все разбежались! Интурист, а не колхозная гостиница. И платить - всего полтинник в сутки, самое дорогое - рубль. С ума сойти!
Тут тенор явно на дискант срывался. Знать и впрямь всё этого стоило!
- Не может быть!
Сражён я был практически наповал. Не только дешевизной, но особенно отсутствием тараканов. Это было выше всякого человеческого понимания. Каким же надо было быть руководителем, так мощно всё здесь устроить, что даже тараканы добровольно раскулачились и ушли на выселки. Вывод: партия знает, на кого ставить, посылая корреспондентов обобщать и пропагандировать именно такой опыт.
- Увидишь. Всё-о увидишь! – Торжественно, почти угрожающе пообещал Бусиловский, взяв самую высокую из мыслимых нот, что означало лишь одно: туши свет, на кону сама правда-матка.
Тараканов и вправду не было. Ещё не видел. Факт. Зато всё остальное вроде бы есть. Тоже факт. Вот так! Чем не светлое будущее?!
Правление со всеми своими отделами, парткомом и комитетом комсомола занимало второй этаж. На дверях под стёклышками - таблички с лаконичными названиями отделов. В приёмной, разделяющей, или наоборот - соединяющей кабинеты председателя колхоза и секретаря парткома, сидела за солидными кипами деловых бумаг высокая пожилая женщина в очках. И работала! Ни себе чего! Я обмер. Неужели секретарь-машинистка?! Не верю. Увидев нас, старушка вдруг приветливо улыбнулась - и в самом деле – привратница, при исполнении. И не секси! Бывает же! Я даже слегка онемел.
- Доброе утро! Проходите, Илья Михайлович. Василий Сергеевич ждёт вас.
С ума сойти, она ещё и ненормальная вдобавок. Наверно из ума выжила. Потому и не секси! Сама приглашает. А где же обычные препоны в виде категорического: «Совещание!», «Он в поле!», «Планёрка!»? Мне даже расхотелось идти дальше. Может всё-таки посидеть пару часиков, подождать, пока вызовут?
Из столбняка меня вывел Бусиловский, дёрнув за руку, увлекая за собой, вперёд. Я на ходу всё оборачивался на секретаршу и никак не мог отогнать всё ту же идиотскую мысль - почему пожилая?! Девчат, что ли мало в этих краях?! Какая же приёмная начальника без неотразимых ножек в ажурных чулочках?! Явный же некомплект! Вот это номер! Перемудрили ленинцы. Наш позитив тут явно дал маху и того – откровенно и до неприличия зашкалил. Теперь даже пропавшие тараканы померкли. Ни классных девушек тебе, ни тараканов – да что ж это такое творится?! Главного-то и нет.
- Да она временная, успокойся! - Шепнул Бусиловский, видно уже решивший эту проблему. - Замещает. Светка на море упросилась отпустить, денька на три, дочку в волнах покупать, в солёных. Позавчера ещё уехала.
- Тогда ладно. Предупреждать надо было. Чуть кондратий не хватил. В таком случае идём дальше.
Честно скажу - сразу отлегло. Существуют же какие-то священные устои, которые никому не дано попирать! Даже самым генеральным линиям! Даже в самом рафинированном отстое!
Кроме Глушкова в его кабинете находился секретарь парткома - Григорий Степанович Захаров. Также невысокого росточка, поджарый, со скуластым лицом и глубокими морщинами у рта. Судя по трём рядам орденских колодок, из фронтовиков, да ещё наверно бывалых, то есть, реально воевавших, что уже редкость.
Оба поднялись навстречу, крепко пожали руки. Что сказать?! Мужики! Хватка вроде мужская. Может быть, вилять по околичностям не сильно будут. Не то рука бойцов писать устанет!
- Как отдыхалось, Илья Михайлович? - Спросил Василий Сергеевич, председатель который.
- Отлично! У вас не гостиница, а чудо! - Воскликнул Бусиловский. - Вы знакомы с нашим новым сотрудником? Замечательный парень! Чудо-журналист!
- И встречались, и по газете успели узнать. - Секретарь парткома Захаров добродушно улыбался, хорошо понимая Илью Михайловича. - Ваши сельхозники здесь в почёте, свои люди. Леонид-то чего не приехал?
- Он в основном уборкой занят. - Деликатно сообщил я, не особенно вдаваясь в подробности.
- А также практикантками! - Ревниво смеясь, добавил Бусиловский. - Как бы не окрутили они нашего холостого шкоду!
Глушков потянулся к бумагам и вежливо усмехнулся, высказав соответствующее пожелание:
- Пора бы ему и в самом деле остепениться. Всех девчат в районе терроризирует, дезориентирует, процент свадеб и без того падает… - И деловито продолжил. - Тут мы вам подготовили, что вы просили, Илья Михайлович. Посмотрите вот. Это справки по экономическим вопросам, а это - доклад к юбилею колхоза. Здесь больше истории, в том числе и как планы по отдельным годам выполнялись. Если ещё что нужно, спрашивайте. Сразу поможем.
Илья Михайлович величественно передал бумаги мне, как мелкому служивому писарю. Всё-таки умеет себя подать наш заместитель редактора, умеет. Соответственно и люди к нему относятся.
- Если не возражаете, мы это возьмём пока с собой, потом возвратим. Витя, ты пока посмотри-посмотри, там и по твоей части.
- Не возражаем, конечно. Берите, пожалуйста.
- Замечательно. Очень бы хотелось, чтобы вы чуть поподробнее рассказали о социальных преобразованиях в вашем колхозе. Мы с вами об этом на сегодня договаривались. Если честно признаться, нам как воздух необходим по-настоящему положительный пример замечательных социально-экономических преобразований в селе.
При этом сам великий мэтр Бусиловский достал блокнот и всем своим видом обозначил готовность прилежно законспектировать повесть о замечательно-положительных преобразованиях. Но только о них, ещё раз честно предупредил. Именно такие и нужны. О других писать не будет.
Стоило ли вот так, в лоб? Не знаю. Мэтрам виднее.
Честь начать захватывающую повесть неповторимого здешнего бытия по праву принадлежала самому председателю, заглавному творцу оного. Может быть, поведает он нам, отчего это все благодатные дожди и грозы, минуя посторонние хозяйства, прямиком шагают именно к нему, а не к кому-нибудь другому. Все остальные хозяйства просто мрут от засухи, а у этого, понимаешь, всё лучше всех. Мрут у него только тараканы. А секретарша, оставив вместо себя бабушку на хозяйстве, вместе с ребёнком спокойно в море купается. Сама природа работает на здешнего председателя. Чем это он её так прикупил?
Любимец гроз и гроза туземных тараканов откашлялся, испил из графина водицы, и начал, как ему и положено, издалека - интимно глухим, почти былинным голосом. Словно слабеньким громом, пока что из-за горизонта. Однако с первых же минут расчётливо прокатываясь почти что до самого сердца неискушённого слушателя. Сразу видно, заранее готовился, опытный партяка, даром что не престарелый, не ворошиловский стрелок, а сходу даст вперёд сто очков любому. Что ж, заехали и мы в твою райскую котловину, задушевный ты
