- сельским правителем, безжалостным философом и хозяйственником, у которого для строительства персонального древа жизни имелся даже свой собственный Трифон. Тот, кто ещё с античных времён без устали крутит колесо человеческой фортуны. Его даже у предшественника, правителя-философа по имени Платон не было! Жаль, что вся наша гибнущая держава такого не заполучила. Где бы мы были сейчас?!
Вновь я завёл мотоцикл, да и поехал не спеша, теперь размышляя, как бы сподручнее извернуться, да использовать финальную арию Лукича для нужд предстоящего социально-экономического очерка, на который нас с Бусиловским твёрдо нацелили редактор «Авангарда» и вся наша партия. Постепенно «созрела» мысль о самостоятельном, без Ильи Михайловича, противопоставлении Глушкова, средоточия предполагаемого нами сверхпозитивного опыта социалистического строительства, но не столько кучугурам, сколько всё-таки именно яркому Генералову. Вот от кого отталкиваясь, мы прежде всего примемся строить наш проблемный позитив! Каркас путеводной звезды, своё колесо фортуны для заждавшихся миллионов. Вот так выйдет гораздо лучше. Так даже жизненнее получится. На контрапунктах удастся, думаю, лучше всего - старосоциалистический и новосоциалистический герой. Отжившее насмерть схватывается с передовым. Как собаки. Красота! Люди принимают валидол, безропотно ожидая решения своей судьбы. В результате все из нищих и больных благополучно становятся здоровыми и богатыми! Народ не только желает, но и получает что заслужил. Кто всё же не получит, того догонят и дадут. Заставят пожелать.
Так что юмореска про наших мальчиков получится довольно убедительная. В смысле, очерк. Или зарисовка. В любом случае гонорар рублей на сто потянет. А то и на все сто пятьдесят! Тема-то какая! Практически вечная. Главное, как подать. С какой горчичкой.
Самого Глушкова мне приходилось разок встречать в райцентре, как почти всегда - прямо в редакции газеты. К нам же по обыкновению все пути сводятся, тут ничего не поделаешь. Ни один деятель, ни один озабоченный карьерой или иным профессиональным ростом стороной газету не обойдёт. Все ж понимают, что через прессу лучше всего засветиться перед кем надо. Внешне, в сравнении с Лукичом Глушков конечно проигрывает - хотя и крепкий, чуть ниже среднего роста, как боровичок, но всё же неброский, без регалий, без звенящих орденов и медалей на груди, хотя они у него наверняка есть. В манерах открытый, доброжелательный, как бы даже демократичный – притом иногда до такой степени, что даже не верится, что перед тобою простой советский руководитель.
На совещаниях и конференциях даже без бумажки выступает, что поначалу вообще кажется умопомрачительным. Надо же, и вправду какой прогрессивный! И голос от него слышится не слишком звонкий, даже без тени верноподданнических эмоций. Такой никогда не накричит, не обругает. Во всяком случае, при посторонних. То есть, как бы сугубо деловой товарищ. Ничего личного. Тем не менее, оказывается, что и этот деловой да прогрессивный товарищ на деле слишком часто любит произносить настолько пространные речи, что порой даже и не поймёшь, к чему это он такую пургу несёт, а с чего, собственно, сам разговор начинался.
Тогда как-то сразу на показном деловом, демократическом фоне вдруг высовывается невероятная помесь Чичикова с Хлестаковым. И первоначальное впечатление сменяется ясным пониманием: кого угодно зарапортует, задолбает этот толстолобик из отечественных камышей, укажите только. Универсальный отбойный молоток. Так что лучше бы уж по бумажке говорил, как все остальные традиционные наши долбостуки. Меньше бы вышло, хоть по объёму.
В тот раз, когда я с ним встречался и знакомился, он сидел у редактора, а я зашёл к тому подписать командировочное удостоверение. Глушков тогда рассказывал Белошапке о строительстве огромного, на пятнадцать тысяч валухов, откормочного комплекса. Тихенько говорил, пришепётывая, бесцветно, коротенькими предложениями, без единой метафоры и даже восклицательного знака хотя бы. От его бесконечного южного «гэканья» воротило сразу. Слова "Азербайджан" несколько раз не смог выговорить. Да и скромность мне также показалась не слишком искренней, скорее навязчивой, демонстративной какой-то. Мол, вот я какой, смотрите.
Доведись до Генералова, уж он бы тот комплекс честно, не таясь, расписал по полной форме! Как матрёшку! Хоть сразу в номер, да без правки. И себя бы конечно не забыл. Впрочем, при вскрытии той матрёшки наверняка обнаружилось бы множество других столь же бесчувственных трупов. И так до бесконечности. Вскрывай в любом направлении.
А вот Глушков утомлённо, задушевно жаловался - того нет, мол, такого не хватает, и вообще это не строительство, а мученье одно. Так на то оно и строительство, чтобы быть мученьем! Теперь же этот комплекс построен и действует, да ещё и целый городок колхозников с квартирами городского типа возведён. Однако фанфары всё равно что-то не сильно и звучат от него! И вряд ли из простой, заурядной скромности. Наверняка эти фанфары приберегаются для чего-то другого, куда более важного. Всё же имеет свой ресурс. А он всегда конечен. Поэтому настоящий, то есть, дальновидный хозяин никогда не будет понапрасну растрачивать нарабатываемый капитал! В свисток уходить. А включит его целиком лишь в ситуации главного прорыва.
Как бы то ни было, явно пока что только одно - и в этом соцкультбыте, и в животноводстве, и в чём-то ещё другом Глушков как будто опередил, превзошёл самого Генералова. Прежде всего, как организатора и руководителя хозяйства, что для болезненно-самолюбивого Лукича, чётко понимающего это, конечно, как нож в сердце.
На роль благородного антипода и Генералову и зажравшимся, то есть окабаневшим и в результате обнищавшим кучугурам Глушков, похоже, в самом деле подойдёт лучше прочих при всей своей чичиковщине и агрессивной скромности. Не случайно и грозы именно его больше всех любят, так что при любой засухе у него редко когда что выгорает.
Во всяком случае, за неимением лучшего и из этого можно сделать конфетку. Может быть, как раз именно из такого, как бы сказать поаккуратнее, надёжнее всего. Простым, скобяным приёмом. Настоящее добро всегда же поначалу неказисто, скоромно, с пятнышком во лбу, словно бы с червоточинкой - не так ли?! Это потом только, с нашей и божьей помощью, благополучно «выясняется» его подлинная суть. Оно, добро то, на глазах преображается, преображается, пятнышко стремительно превращается в нимб. Взмывает. Дальше всё понятно до самого конца, поэтому не так интересно. Для гонорара тем более несущественно.
Двигатель мотоцикла урчал сытно и послушно. Как рыжая кошка Дунька на коленях у моей бабушки-хозяюшки. «М-р-р… М-р-р…» Такой вот в тридцать шесть лошадиных сил мурлыка мне попался! Класс! Он наверно тоже предвкушал совместную будущую райскую жизнь. Наших двух одиночеств. Может даже масло в картере сменят ему или клапана отрегулируют!
Так что, в принципе, пока всё нормально. Можно сыграть на разности потенциалов, на перепаде колорита типажей. Притом искренне конфликтующих. Неспроста же Лукича заедает любое хвалебное упоминание его соседа. Конечно, здесь вырисовывается прекраснейшая возможность контрапунктирования по очень многим направлениям. Именно на ней я с помощью Бусиловского и выстрою всё светлое здание заветного нашего позитива. А кучугуры и в самом деле останутся служить мрачным фоном абсолютного зла. Прежде всего того, к чему приводит нарушение принципов социалистического соревнования. И нужный партии человечек весело и толково всплывёт куда надо. И всплеснёт зазывно и притягательно своими очень умелыми ручками. И пятнышком во лбу моргнёт.
Вот как на самом деле конструируются любые социально-экономические преобразования!!! В головах простых, вусмерть замороченных исполнителей - журналистов, да мелких чиновников, да инструкторов разного рода. А вовсе не в пустых черепных коробках надменных властителей или простых работяг, которым некогда поднять глаза к небу. Под человека, а не под дело замышляется любое преобразование. Будет человечек - будет и дело. Может, вот так оно и правильно! Но всё равно это только одна сторона медали! Потому что для страны необходимость радикального позитивного преобразования давно назрела. Оно быть может состоится из простой, элементарной безысходности. Только потому, что было нужно вообще. В принципе. Тогда в рамках всей этой всеобщей перезревшей социальной нужды находится какой-нибудь человечек-исполнитель и его дело. Может быть, он хоть что-то сделает, лишь бы не стоять на месте.
Такова сторона вторая. Если есть тенденция, или необходимость такой тенденции, то она во что бы то ни стало будет реализована. Всё-всё тогда в её створе найдётся и образуется - и люди и дела их соответствующие. Так уж устроена наша жизнь, хотим мы того или нет.
Бескрайнему и нескончаемому наплыву материального стяжательства, обуявшего великую страну и срывающего её в пропасть, должно же быть что-то противопоставлено? Должно. Хоть что-то?! Нужда есть и ещё какая! И большая и малая! Иначе во что тогда и без того адовая жизнь превратится?! И не контр-Наплыв столь нужен нам теперь, не клин клином, а нечто, вообще снимающее этот вопрос с повестки дня.
Когда этого нет, его в лучших отечественных традициях необходимо выдумать. Потом со всей решимостью противопоставить всем негативным явлениям, которыми давно попросту одержима вся страна. Вот тогда-то, глядишь, за этим нашим как бы искусственным фантомом, за дутым, сделанным, всплывающим человечком-пятнышком и реальная жизнь подтянется. И у всех появится какое-никакое но будущее. Так всегда и бывало в истории страны!
А как же?! Без такого всплывающего, надуваемого человечка-понтона, пузыря-идеала нам просто никуда. Значит, сделаем, как велено. Значит, надуем и эту щукарёву кобылу. Значит, продадим по сходной цене. Султану. Или опять москвичам. Подумаешь - дел-то. За это и платят. Те, которые надменные, которые думают, что давно купили нас с потрохами. И теперь просто перепродают, как когда-то крепостных. Которые учат нас на каждом шагу правде жизни и как правильно буквы рисовать. Так продадим им, в таком невыгодном свете наплыв тот окаянный по их большой и малой нужде разрисуем, а кого надо до отказа надуем и пустим вверх, да так, что сам Кузьмич прослезится. Так отточим генеральную линию и удовлетворим ею кого надо и кого не надо, что всем Трифонам с Хоттабычами тошно получится! Самому генсеку в трусы всех наших раков вправду завернём! Зато очень даже многим жить станет если и не лучше, так хотя бы - веселее!
Может быть лишь потом, мимоходом, в творческом похмелье, как-нибудь, когда-нибудь на излёте своём и отметим, что на самом-то деле, конечно, всё-таки не гонорар вёл нас по всем этим ухабам и колдоебинам, а самый что ни на есть великий дьявольский искус - блестяще сделать именно вполне подозрительное, безнадёжное дело. Именно на сомнительном да опасном и можно развернуться во всю ширь. Чтобы именно оно, никуда не годное, а не куда более достойные, сами собой рвущиеся в жизнь варианты, в твоих руках вдруг взяло бы и выгорело. И
