не доказав. Около клубного широкого крыльца ветер взвихривал пыль, небольшими смерчами поднимал и гонял над землёй какие-то бумажки, окурки, первые слетевшие сухие листья и сорванные ещё зелёные. Вокруг как-то сразу запустение обнажилось, едва-едва все участники собрания разошлись. Ау-у! Поговорите хоть кто-нибудь со мной! Или все в Наплыв подались?!
Не успелось по-настоящему взгрустнуться, как вышел секретарь райкома. В окружении верных сподвижников, из местного руководства, конечно. Откуда-то из клубного зада появился. Довольно благодушно глянул на меня. Да на месте я, на месте. Всё в порядке, отец родной! Вот мой решпект и уважение! Берите! К служебному удостоверению прилагается.
- Похоже, опять дождь будет. - Набрасывая на плечи тёмный дождевик, как всегда безукоризненно точно определил Кузьмич, легко подтверждая всеобщее мнение о единственно «толковом мужике» на весь район. - Не балует нас погодка, никак не хочет приноровиться к нашим производственным нуждам. Когда надо влаги - сушь стоит, а теперь, в уборку - пожалте вам. Каждую ночь как из ведра. Ничего, придёт ещё время, придёт, заставим на нас служить. - У него в голосе зазвучали стальные интонации Василия Васильевича.
Так что и погодка теперь на прицеле, попадись только! Даже статьи подыскивать не будем! Вот мы какие! «Пойдёт вода Кубань-реки Куда велят большевики!»
Брызнув вдоль улицы двумя охапками жёлтого света, с мягким шорохом к крыльцу дома культуры подкатила караулившая неподалеку райкомовская «волга». Сопровождение первого секретаря напряглось, посматривая и в мою сторону. Мол, а этого куда? Может, сразу в багажник и на шашлык?
Э-э, дурна баранина. Со мной теперь и в самом деле так поговорят - мало не покажется. Пора давать дёру. И как можно скорее. А то не дай бог опять к хищным мыслителям из колхозного правления под руку попадусь! Не случайно же они так настороженно замерли поблизости, провожая высокое начальство. Сходу подхватят, если не уеду. А там и ворошиловский стрелок подоспеет. Для контрольного в голову. Приговорят, похоронят в своём Наплыве, закатают в два счёта. Впрочем, и со стороны Кузьмича наверняка тоже что-то такое же зреет, и он имеет какие-то планы на меня. Вот и выбирай. Но Кузьмич-то всё-таки один и под пятью звёздочками, а тут такая орава! Всё. Решено. Выбираю меньшее. Лучше один «толковый», чем множество бестолковых.
- Как дела, «авангард», - спросил Кузьмич, - ты своё дело сделал или ещё что осталось?
- Всё! - Проверяя для надёжности ширинку, отрапортовал я. - Точно, теперь всё! Хоть и рассчитывал дня за два-три управиться, однако благодаря собранию да чрезвычайно содержательным беседам с активом колхоза всё прояснилось довольно быстро.
Я с почти чистосердечной признательностью глянул на сопровождавших секретаря местных руководителей и членов бюро. Но те даже слегка не сморгнули, по-прежнему не сводя преданных взглядов с высокого начальства. Здесь же каждый шаг у них как на минном поле, а тут я под руку со своими газетными благодарностями. Эх, бедолаги. Лучше бы вы вместе с Ванькой Куриловым ячмень косили! Или с Султаном овец пасли! Больше бы проку от вас было.
- Тогда садись, поехали! - Приказал секретарь.
Конечно, я не заставил себя слишком долго упрашивать и мгновенно забрался на заднее сиденье двадцатьчетвёрки Кузьмича. Хорошо, хоть не в багажник пришлось. Ариведерчи, голуби в пыльных шлемах! Я унесу ваш образ в своём сердце! Наплыв с вами! Аминь!
Первый секретарь тем временем попрощался со Снежковым и Дмитриенко, настойчиво, в лучшей отечественной традиции, приглашавшими «единственно толкового мужика» заехать куда-то «отужинать по-настоящему». Единственно толково у них пока только это выходило. Особенно старался, суетился перед партийным боссом парторг, Снежков. Может, он и был по совместительству местным Трифоном?! Туземной трифонографией явно именно он заведовал. Зазывал к себе как на свадьбу. Очень видать надо было ему. Диссертацию дописывал. А должность свою, мол, давно перерос. И чертовски хотелось работать по-настоящему. Несмотря на безнадёжные долги надоевшего отсталого хозяйства, на беспомощное управление экономикой и крайне неэффективную социальную политику, после собрания ставшие очевидными даже для слепоглухонемых. Кузьмич все потуги местных трифонов решительно отмёл и, пожелав калининцам «твёрдо стоять на завоёванных собранием позициях», сел рядом с шофёром. Хлопнул дверцей и вполголоса скомандовал водителю:
- Вперёд, Михал Иваныч! Гони до самого дома. Настохренело всё! Ничего не хочу!
Потом «единственно толковый мужик» вспомнил про меня, полуобернулся и чуть смикшировал сказанное:
- Так что ты выяснил, «авангард»?! Может чем помочь? Разве что в арьегард перебраться? Шучу.
Я почесал затылок. Как бы так высказаться, чтобы остаться на свободе?! Итак, что же выяснил?! Что, чёрт подери, на самом-то деле я выяснил?! Что-то уж и не упомню ничего. Да ладно, была не была. Пургу не только вы, партийные, нести можете. Но лучше конечно зацепить слегка и по этой части.
- А выяснил я то, что писать вроде бы не о чём. Проблемы, которые были затронуты в письме Щетинина и которые мы рассчитывали поднять в газете, теперь обсуждены, приняты меры, виновные наказаны, остальные походным порядком идут в кучугуры. С песней. Прогоняют хищных султанов и трудятся на одну зарплату. Спасают Родину от наплыва частнособственнической инициативы! Лицо социализма очеловечивают, чистят. От бородавок.
Кузьмич аж вздрогнул. Всё! Проник! Схватил блесну! Поехали дальше. Посмотрим, что там у нас на этот раз прорвёт. Надо побыстрее выбираться из этой геопатологической аномалии! Может, не так долго будет тянуться этот разговор. И наручники на меня дома наденут?! Что-то Михал Иваныч всё-таки медленно едет. Может бензобак у него лягушками забился?! С кучугуров понабежали и забили всё на фиг.
- Меры, меры… Плаваете мелко, по поверхности. Ирония ваша тут явно не к месту получается. Здесь необходимо глубже смотреть. Гораздо глубже! Очень важно для всего района предать широкой огласке всё, что произошло у калининцев. Вот прошлый раз в присутствии твоего редактора у нас в райкоме состоялся крупный разговор с Генераловым. Кстати, это ты его допёк своим упрямством, не захотел писать так, как он того требовал? Молодец! Так вот, всё что ты напишешь о колхозе Калинина - а ты должен, ты обязан это сделать и ты конечно сделаешь!
Теперь Кузьмич посмотрел на меня ворошиловскими глазами Василия Васильевича, оставалось только поёжиться. Да сделаю, да напишу. Могу утопиться, если надо.
- А именно: напишешь о стиле руководства и материальном стимулировании. Всё это станет самым серьёзным предупреждением и для Генералова, и для других руководителей хозяйств. Вот тебе стерженёк! Записывай, дарю тебе.
Тут мне пришлось изобразить благодарность по поводу очередного дара нечленораздельным мычанием. Отбиться тут не получится. Хорошо, если на этом дача поручения и закончится! Но не закончится, конечно же, не закончится!
Кузьмич и вправду вскоре набрал нешуточные обороты. Блесну-то проглотил, прямо скажем, хорошую. И чего только теперь ни дарил он мне! До чего же проницательным, да толковым ни проявлял себя! Оказывается, в отношении калининцев он заранее всё решил или по меньшей мере знал как решить, а то и предрешить. Иначе бы не выдавал столь законченные формулировки. Всем такими стать - давно бы в коммунизме затонули! Без кругов и всплесков.
- Мы привыкли к маякам, которые указывают правильный путь. А это не совсем так. Вернее, совсем не так. На самом деле настоящий маяк предупреждает об опасности - мол, впереди мели или подводные скалы, так что меняй курс, капитан. Именно таким маяком и стал для всех колхоз Калинина. Тут такое понаплыло со всех сторон, что пора и курс менять. Я имею в виду - курс хозяйства, конечно. В целом по району, ты знаешь, у нас всё хорошо! Всё в порядке!
- Да, конечно же, конечно! Кто ж этого не знает?! Вон и Султан тоже намедни и о том же! Куда захочет может поехать. Везде примут, всё разрешат. Да ещё денег дадут.
Поток директив нарастал. Это было что-то. Сплошная ночь могущества, прерываемая сполохами гонящихся за нами по пятам слепых молний с загнивающего запада и султанского юга. Я при зыбком свете плафона еле успевал записывать напористо льющиеся откровения в последней районной инстанции. Хотя бы в общих чертах пытался запечатлеть эти незабываемые великие мгновения. На ходу же ещё писал. Потом, правда, три дня расшифровывал свою ночную тайнопись. Конечно, мог бы и не писать, но там тогда сам смотри.
Пресса-то у нас как бы свободная. Никто никому ничего словно бы не диктует. Просто человек говорит, а журналист просто как будто сам по себе записывает за ним. Вроде бы ему захотелось вот так поизгаляться над самим собою. В режиме экспромта. Словно бы для платонического своего удовольствия. А где и как он это сделает, в какой форме - это его проблемы. Так что всё хорошо! Всё в полном порядке! Хотя, на самом деле, лучше бы я косил ячмень. С бутылкой тёплой водки в районе пятой точки. Или овец пас. Один. Но под звёздами. И чтоб надо мной потом одно только солнце было. Согласен ещё и на ветер. Но только не сильный.
Дальше понеслась совершенная конкретика. Можно сказать, обязаловка. Апогей выданной мне помощи, будь она неладна. Практически предписания. А значит конспектировать следовало ещё более тщательно. В таких-то условиях. Жаль, что не было диктофона под рукой. И курсы стенографии до сих пор не одолел.
- Как можно подробней пиши, в деталях, без всяких выкрутасов, чтобы каждому рядовому колхознику было понятно. Так и только так нужно рассказывать об истории падения этого хозяйства. Рассчитывать при этом не только на калининцев, но и на массовых читателей, потому что нынче с интенсивным ростом благосостояния народа, непрерывным увеличением заработной платы тяга к материальным ценностям не уменьшается, а, наоборот, к сожалению, резко возрастает. Да так резко, что нам теперь приходится только за голову хвататься. Не зря говорится, что аппетит приходит во время еды, что рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Возможности-то появились вон какие большие! Попробуй теперь - остановись! Каких только соблазнов нет - и машины, и цветные телевизоры новейших марок и красивые сборные дома, гарнитуры, мебельные стенки, классная бытовая техника. Но они и денег немалых требуют, а их сразу на всё не напасёшься. Их вообще человеку всегда не хватает, сколько бы их ни было!
Кузьмич даже дыхания особо не переводил. Профи есть профи. Особенно под коньячок.
- Попробуй, найди хоть одного человека, который сказал бы: всё, хватит, не нужно мне больше денег, надоели они мне?! Пока деньги существуют, пока мы не отказались от них, мы вынуждены с ними мириться и даже больше - сотрудничать с ними. Уровень нашего благосостояния ещё очень долго будет определяться в первую очередь рублём! А если так, то не исключаются всякие загибы и перегибы. Даже Наплывы. И потому нашему брату, партийному работнику, и вашему газетному тоже, ухо надо держать постоянно востро. Ох, востро! Вот так!
Кузьмич показал на пальцах, какие теперь у нас должны быть вострые уши. Хотя у Трифона они
