когда они вместе, многое чего могут. Я, выспанный и даже слегка заспавшийся, с двумя передыхами проглотил большую литровую банку телячьего лакомства, а отдал рубль за него. Зашагал в контору весёло и бодро, по всё ещё молодости лет предпочитая и такую жизнь, даже будни корреспондента сельхозотдела районной газеты. Другое наименование ада.
На полпути нагнал Белошапку. Он не спеша перемещался туда же, шумно вентилируя прокуренные лёгкие, наклоняясь при каждом выдохе по системе йога. И начальство долго жить хочет, оказывается. Несмотря ни на что и ни на кого, оно-то как раз больше всех и хочет. Но вот зачем, спрашивается?! Куришь же напропалую!
- Как поездка? Что-то быстро управились, должен вам сказать.
Я почтительно приветствовал своего непосредственного работодателя и предельно толково объяснил, почему раньше вернулся. Подробно информировал о незабываемых встречах в колхозе, о бурном партийном и общеколхозном собрании, и конечно же - о крайне содержательном разговоре с Кузьмичём, об инструкциях «единственно толкового мужика» района. Рассказал всё-всё что знал, такой уж у меня характер. Кроме предстоящей рыбалки с Зевсом. Редактор доброжелательно улыбнулся, всё сразу понял, одобрил и тем вдохнул в меня тот заряд деловой, творческой активности, который с утра так необходим каждому трудящемуся человеку. Даже корреспонденту.
- Что ж. Того, что ты увидел для выступления по калининцам и в самом деле будет достаточно.
Редактор всегда начинает с «вы», а потом доверительно, обязывающе переходит на более короткую дистанцию и попробуй тогда не оправдать его доверие. Как говорит первый секретарь, это означает, что я всецело в их руководящей обойме. Поэтому и должен быть польщён. И обязан по гроб жизни пахать и пахать. Потом ещё косить, а ещё молотить валки до упора. Или пока жатка не сломается.
- Насчёт темы маяка… особенно надо будет выделить. Кузьмич это очень точно подметил. Вдох… Он же такой. Любит образы. Выдох… Всем раздавать.
Белошапка продолжал правильно дышать, по схеме. Одновременно изрекать правильные директивы. Притом без коньячка!
- Так и сделаем. Колхозы эти… Имени Ленина и имени Калинина… Рядом на одной полосе поставим… Скорее, даже на развороте. Контрастно и, думаю, весьма убедительно, впечатляюще получится!.. Вдох. Выдох... Вдох. Выдох… Ф-фу-у!
Всё! Гимнастика закончилась. Даже не перекрестился согласно последней директиве ЦК, заходя в кабинет. А для меня всё опять началось.
- …Вчера звонил Бусиловский. В высшей степени доволен. Впрочем, как всегда. Но там, действительно, много интересного. Имей в виду - именно позитивного! Чего, собственно, нам и надобно. На последнем пленуме выступал Глушков. Глубоко мыслит мужик, должен сказать, с размахом, хотя и сравнительно молодой, конечно. Боюсь только, как бы Илья Михайлович не оказался односторонним, не ограничился бы только одной социальной темой и вполне заслуженными восхвалениями. Нам же кроме этой прекрасной поэзии ещё бы и экономику подверстать, то есть, жизнь. И методы руководства необходимо показать широким планом. Главное, найти точки соприкосновения с теми проблемами, что возникли у калининцев. В этом ключе, ключе сопоставления - «хорошее – плохое», «чёрное – белое» - всё и строй. Не мне тебя учить аналитической композиции!
Всё-таки я у них становлюсь чем-то вроде пожарной команды. Бросают в любой прорыв! Даже в помощь таким мэтрам, как Илья Михайлович! Ничего себе, как я вырос! Когда успел только?! Кто везёт, того и нагружают! Потому и в обойме пока что.
- Конечно, очень хорошо было бы, если б Лёня поехал туда. Вы как всегда правы, Владимир Николаевич!
Я сразу раскусил нехитрый редакторский ход, и тут же рассудил, а не многовато ли всё-таки для меня одного. Психика-то может и не выдержать, а с нею шутки бывают плохи. Порой сам себя сильно удивить можешь. Толку потом будет с той гордости, что тобою, как неизвестно чем, затыкали все прорывы! Что таскали тебя, как цуцика, по всей обойме. Пока не замусолили.
- Ишь ты, дипломат. Ему и здесь дела хватит, между прочим. Твоему Лёне уборку необходимо освещать и с маслозаводом заканчивать. А практикантки всё же плохая подмога, ещё не вписались. И потом, сам понимаешь, уровень там не про тряпочки всякие, конечно же. Кстати, должен тебе сказать, шум большой получился из-за маслозавода. Нашего начальника милиции Соколова срочно вызвали в край. На его месте теперь другой - Беркутов какой-то. Глазищи - во! С ним только на охоту ходить! Никто не спрячется.
- Держись, жульё! – Обрадовался я. - Район спасён. Очередь за страной.
- Из управления молочной промышленности вчера целая комиссия с портфелями нагрянула. Иванова на нас заявление в суд настрочила за клевету. Такие-то пироги с котятами, как говорит наш Лёня… Езжай всё-таки ты, Витя. Сразу езжай. Не жалей, что вернулся раньше срока. Вижу-вижу! Посуди сам: там всё-таки позитив. Значит, надо брать. Но объёмно. А что придаёт объём позитиву? Правильно, негатив, но в очень умеренной, как бы подкрепляющей на контрасте дозе. Так что надо, дорогой. Надо! Пока есть он, пока существует этот самый позитив. Всё остальное никогда не убудет. Возьми мотоцикл, из окна видно - стоит. Скучает по тебе.
Тут Белошапка решил ещё больше подмаслить, чтоб я и не трепыхался.
- Ты ж видишь, как мы тебе доверяем – не один я, но теперь и Кузьмич. Смотри, не подведи уж нас. Саму партию не подведи. Между прочим, это многого стоит, поверь. А в отдел свой и не заходи даже, не трать времени. Блокнот с собой? То-то же, освоился, всё-таки. Думаю, также за день закончите там всё. Илье Михайловичу я отдельно позвоню о твоём приезде. Пусть сужается на социальных вопросах, а ты тогда всё остальное возьмёшь. Договорились? Ах да, это я говорил.
Он затормозил в начале второго назидательного круга. Впрочем, пока он ещё умерен. Мало повторяется. И взглядом не сверлит. Наверно, тоже хорошо выспался. Или молочка выпил. А может дыхательная хатха-йога так благотворно подействовала. Разве откажешь теперь такому доброму и милому начальству, да ещё когда оно тебя столь приятельски просит, чуть ли не интимно общается? Нет, конечно. А может, тот факт, что Кузьмич намедни так же конструктивно со мной пообщался, необыкновенно мило и доверительно шутил - также повлиял на спонтанное решение редактора сделать главную ставку редакции именно на меня?!
Скорее всего, так оно и есть. Что в нашем деле главное - уловить любое дуновение из райкома. Особенно, когда оно теплеет. А тут первый секретарь дал мне поручение, да ещё и подробно расписал, как именно поднимать столь важную тему. Теперь и редактор добавил свою важную толику. В смысле ложку. Отсюда и вновь возникшее высокое доверие редколлегии, с утра пораньше, чуть ли не поспешно врученное проверенному ослику с пером и блокнотом. Попробуй теперь трепыхнись, не оправдай доверие!
Что теперь делать?! Смириться и снова тянуть. Который раз нагрузили осла по самой полной программе. Вновь прежние планы сломали и ещё требуют, чтобы несчастный этому радовался. Разве у нас можно что-либо загадывать наперёд?! Хоть как-то планировать свою жизнь, когда ты над нею, а значит и над собой фактически не властен?! Эх, ладно. Иду. Шагаю, просто-таки радостно мчусь к этому самому чёртову мотоциклу, недоноску антилопы Гну. А куда же ещё?! Как не опять в путь-дороженьку.
Утро тем временем всё ещё хорошее струилось, практически чистое. Весёлое даже можно сказать. Может быть и чересчур. То есть, как бы и оно пошло слегка вразнос. Одиночные отставшие коровы потерянно взмыкивали у калиток, поджидая любимый производственный коллектив, который ушёл ещё на заре. И не думали же про план по молоку ни капельки, эти бестолковые, беспартийные создания. Просто давали его, сколько могут, и всё тут. Проспали и петухи. Во всю глотку с перепугу орали по дворам. Надо же, и эти зажрались! Сам рассвет прошляпили тунеядцы, окабанели даже эти голодранцы в перьях. Да кто же за вас-то теперь кукарекать будет?! Султана для бодрости не позовёшь. Опять орготделу райкома партии думать или первому секретарю?! И тут наплыв, и здесь эта собака порылась. Кошмар-р!
Да что же это творится-то на свете, люди добрые?! Гибнет страна. Сплывает невесть куда. Прямо с корня сносит сердешную!
Нет, партия всё же права, определённо нужен позитив. Голый, однозначный, не терпящий возражений, не допускающий никаких иных толкований. Ой, как нужен! Позарез. Без него и вправду никуда. Просто невмоготу становится жить без положительного примера. Теперь и я на него зуб поимел. Загарпуним мы его с Ильёй Михайловичем во что бы то ни стало. Притом надо успеть это сделать, пока он не слинял куда-нибудь в кучугуры. Или не протух на месте! Если он всё ещё есть!
Мотоцикл был пока что на ходу, исправный, по крайней мере, не зажравшийся. Может быть, единственный, кто ещё не окабанел в нашем обетованном раю и хоть что-то мог делать сам за себя. Поэтому не совсем погибший для общества. Ладно, коли исправный, значит ни редактор, позабросив свою «волгу», ни какой иной лихой человек никуда на нём не выезжал. Это хорошо. Уже обнадёживает. Хоть это.
Прогрев двигатель, через пару минут я быстро съехал с нашего постоялого общественного двора. Не мешкая, взял курс на зюйд-зюйд-вест, как выразился бы наш почтенный мэтр, он же поэт-газетчик. Между прочим, по странному течению обстоятельств сам находящийся именно в том самом направлении, что и моё. Чую, сладковатой мутью оттуда несёт. Жаворонки в небе дружно рифмы подбирают. Значит, именно в той стороне лирический дух нашей редакционной коллегии как раз и млеет. Видать, слыхать издалека. Последние степные волки идут к нему с руки кормиться. Так что пеленг взят правильный. Когда поэтическая душа имеет вот такую, сверхнадёжную проекцию во внешний мир, он становится надёжнее, да в принципе и получше. Хотя тут, конечно, многие могут возразить. Но не надо.
Когда ещё не минул поворот на центральную усадьбу «Колоса» с помпезной аркой и грозными церберами-дискоболами, меня нагнала серая колесница горьковского автозавода, требовательно гавкнула сдвоенным клаксоном, властно требуя освободить для начальства лыжню, и пошла на обгон. Промелькнуло высунутое из окошка дверцы знакомое рыхлое лицо. Вон, какая петрушка, сам товарищ Генералов куда-то поспешает. Наверно, на рекогносцировку нового подвига.
Тьфу! Узнал меня, срисовал в секунду. Проскочив вперёд, двадцатьчетвёрка, мигнув стоп-сигналами, свалила на обочину и остановилась. Я сходу попал прямо в жаркие лапы передвижной председательской засады. Хуже, чем если бы даже к милиции. Везёт же и вправду мне всё последнее время! Сейчас опять будут чем-нибудь одаривать. Бойтесь данайцев, дары приносящих! Особенно ихнего генерала.
- Здорово, писатель! - Приветствовал меня Лукич, когда пришлось из вежливости остановить мои тридцать шесть лошадок около его стосильной колесницы. - Куда путь держишь? В какие университеты на этот раз?
- Служба, Дмитрий Лукич. - Неопределённо ответил я, с опаской косясь на своего могущественного недруга, - кто его знает, может, после всего ещё бить начнёт, с него станется.
- Какая там у вас служба! - Мирно усмехнулся он. - Пришёл, увидел, написал, как Лёнька говорит. Не
