трудовых коллективов в достижении наивысших результатов и то, какова же должна быть цель этой самой заинтересованности. А не просто в повышении личного материального благосостояния. Не просто!
Так и подмывало переспросить по-девчачьи: «Как интересно-о! А чего же ещё кроме него надо?! Вот только про моральный кодекс опять не надо вкручивать!» Но побоялся немедленного выкручивания.
- Задача ясна-понятна, Илья Михайлович?! Здесь - стратегическая линия партии. Поэтому она и доверяется вам, моему первому заместителю, впрочем, и единственному. Как мы донесём до народа слово партии, так он и жить и поступать станет. Проверено. Думаю, это ни для кого не составляет секрета.
Да уж. Какой там секрет! Сущая правда, и козлам известная. Народ у нас именно такой.
- Задача-то понятна. - Солидно кивнул на привычную стратегическую заумь первый и единственный заместитель редактора своей львиной головой. - Только где я возьму такой материал, чтобы достойно соответствовать важнейшей линии партии?
Прямо ребёнок этот поэт-газетчик. Не знает он, где найти материал под линию партии! Умора! А сермяжная правда жизни, которая вон так и прёт в окна, стёкла выдавливает, это что?! Да тут какую хочешь линию можно загнуть, разогнуть, обосновать или развенчать, да и вообще как угодно посоответствовать ей или напротив - пойти поперёк, наискосок или даже параллельным курсом! Всё равно в самую тютельку попадёшь! И сделаешь её наиважнейшей! Сам же всё время так и делаешь.
- Для начала, я думаю, - назидательно оттопырил нижнюю губу конёк-горбунок Белошапка, - вам надо обязательно побывать в колхозе имени Ленина. Он соревнуется с «Колосом». Там многое делается в плане социального развития. И Глушков очень серьёзный руководитель. Очень. Вот его и надо поднимать. На это - сегодняшний курс районной партийной организации.
Вот так! Как всегда, главная задача газеты - прежде всего, сработать на конкретного чиновника, на которого покажет партия. Или кто-то вместо неё. Но по поручению. Сначала взять его, любезного, какой есть, но потом начать подвёрстывать под него показатели руководимого им хозяйства. Только всё более и более значимые, по-настоящему эпохальные. Для чего нужно точно подвёрстывать, может быть, даже и подгонять. Главное - внутренняя гармония заданного портрета. Всё остальное вторично. Народ пусть думает, что мы передовой опыт обобщили. А на самом деле мы ещё одного чинушу наверх потащили по команде райкома. Дотаскаемся вот так когда-нибудь! Рано или поздно притащим, раскрутим какую-нибудь зверюгу, от которой потом вся страна разбежится!
Итак, новый расклад такой. Я буду выявлять и критиковать мальчишей-плохишей, а уж Илья Михайлович на столь выгодном, контрастном фоне как раз и потянет очередного застоявшегося кибальчиша к вершинам славы и карьеры. Яснее ясного - кому достанутся лавры, а кому при случае и чертей навешают!
- Глушкову ещё далеко до Лукича! В колхозе имени Ленина показатели ниже, чем в «Колосе». - Возразил неустрашимый всезнайка Лёнька. - И по урожайности культур, и по животноводству. Может цифры привести?
- Не надо, верю. Однако вы не забывайте, что и условия там несколько иные. Прежде всего, солонцы! - Не менее эффектно парировал всезнающий редактор. - Но в данном случае, должен вам сказать, не столько это важно и в такую сторону не стоит напирать, а наоборот - надо задвинуть в тень. Нас не только производственные показатели должны интересовать, сколько то, о чём я вам раньше… должен был…
- …Сказать. - Подмогнул Лёнька и безмятежно похлопал белёсыми ресницами.
- Да! Именно! - Отмахнулся Белошапка. - Илья Михайлович, доверие партии - великое дело! Это вы не хуже меня знаете. Во главе угла обязательно должна стоять направленность колхозников на что-то гораздо более значимое, чем банальные заработки. Иначе не жить нашим крестьянам!
«Опять! Вот так! Но что же, что должно стоять, кроме заработков?! Скажи ты, наконец! Что в завершение всего спасёт всех их, да и нас заодно?!» - этот вопрос так и не вырвался ни у кого. Даже в форме векового стона! Или мычания. Правила есть правила. Зачем же рушить дом, в котором ты живёшь?! Найдём - «что»! Не найдём, так придумаем! «Что-то, гораздо более значимое, чем банальные заработки»! А что – и сами забыли. Но нет крепостей, которые не смогли бы взять журналисты районных газет! То есть, выстроить даже такую традиционно дохлую тему. На том, о чём и сами не имеют понятия.
- Получается как всегда. - Ехидно констатировал Лёнька. - Илье Михайловичу вершки, нам корешки. Он восславляет кого надо и соответственно благодарности гребёт лопатой, а мы одну только ненависть получаем, да шипение по углам.
- Такова жизнь! - Польщённо засмеялся Бусиловский. - Каждому, прости господи, своё. Вам пахать, грязь месить, мне в эту грязь сеять - разумное, доброе, вечное. Сею в грязь, вот и князь!
В самом деле, зачем настоящему поэту украшение?! В смысле, скромность?!
- Одно у всех нас дело. Одно! Я же сказал, гонораром никого не обижу! - Мудро остановил редактор Бусиловского, начинающего западать в более привычную поэтическую риторику и самовосхваление.
- А как бы в отношении нас применить «что-то, гораздо более значимое, чем банальные заработки», может быть, сделать их не-банальными?! – Я всё-таки осмелился высказаться. И тут же осекся.
- Ваше звание советского, партийного журналиста и есть это «что-то, гораздо более значимое, чем банальные заработки»! - Резко оборвал меня редактор, как-то нехорошо, по-генсековски глянув при этом.
Да-да, конечно. Как же я мог забыть?!
Опять повисла нехорошая тишина. Но я дурачка не включал. Перебьются. Пусть уж всё само разъезжается, разруливается, как есть! Сплошные мастерюги вокруг! Ишь, подобрались! Вот и давайте!
Белошапка, так и не дождавшись от меня покаянных реверансов, вынужден был продолжить. Не молчать же, в самом деле, вечность. Когда ещё так много должен сказать миру!
- Илья Михайлович, закругляйтесь сегодня с плановыми материалами. Если что не успеете - передайте мне, я постараюсь сам подготовить. Завтра выезжаете. Вы, уважаемый искатель «более значимых заработков», сегодня отпишетесь и завтра также с утра в дорогу. Вдруг всё-таки найдёте их. - Это он, всё передёрнув с ног на голову, так продолжал ставить меня на место.
- Лёня звонит в Калинина, предупреждает практиканток, что высылаем за ними машину. Пусть они отговорятся там, что газета ещё вернётся к затронутым в письме вопросам. И очень скоро… Теперь, как с маслозаводом, принципиальные вы наши, когда сдадите материал?
- Сегодня за нами разворот по уборке, а по маслу сдадим завтра к вечеру. Надо ж дождаться хотя бы первых официальных результатов расследования ОБХСС. - Обстоятельно информировал засельхозотдела. - Так что гонорару намолотим - немерено. С вашего позволения, конечно.
- И в этом нашем выступлении, по маслу имею в виду, вы тоже должны… сделать упор на вопросы материальной заинтересованности, на благосостоянии в его понимании некоторыми отдельными лицами. Даю наводку! Риторический вопрос отработайте, мол, что, этой Ивановой, зарплаты её директорской не хватало? Дом-то вроде полная чаша, детей нет. Откуда же у неё и у всех её соучастников такая нехорошая жадность берётся, не иначе… и так далее. Поняли, в каком створе? Вопросов больше нет? Тогда за работу!.. Да! Кстати! Гонорар и в самом деле можете срубить неплохой. Обещаю. Теперь всё! Закончили вполне приемлемо. В смысле, почти нормально.
Мы распахнули в своём кабинете окно. С утра оно на редкость удачно смотрело в тень. Даже так – слегка засмотрелось. Поэтому целебного, прохладного воздуха оказалось - хоть отбавляй, до головокружения. Поэтому мы его разбавили своим авторским видением. Напились крепкого чаю, закурили, чтобы окончательно прийти в себя - и приготовились к намолоту гонорара. Один передовик задышал в затылок другому. Как раз то, чего в принципе так добивается родная партия.
Здесь без ложной скромности (зачем и впрямь мужикам украшения?!) важно признаться вот в чём. Наши уборочные борзописцы и вправду окажутся куда эффективнее правофланговой косилки Ваньки Курилова. Только он солярой заправляется, а мы сигаретами да чаем. И вместо грубого Лукича со своим лучезарным святым угодником Трифоном и премиями, над нами только деликатный редактор с генсеком за спиной и вечно обещаемым гонораром. Вот и мы идём по золотому косогору навстречу своему немереному счастью. Что тут поделаешь - у каждого своя жатва. И свой Генералов над душой. То, что и свой Трифон, уже само собой понятно.
Для начала мы хладнокровно разделили взятые вчера уборочные материалы поровну. Обменялись вдумчивыми, самоотречёнными взглядами, как фронтовые разведчики, уходящие в смертельный поиск разговорчивого языка, в данном случае, своего собственного. Пора! Взлетела зелёная ракета! Бумага ждёт, ощетинившись пустотой?! Позади только последний червонец. Гонорар или смерть!
- Давай, дави своих клопов здесь, - вдруг раздумал идти со мной в боевой спарке Лёнька, - а я валю к Зиночке в бюро машинописи.
- Какой «писи», не понял?!
- Машинной, юморист. Есть и такие у нас. Так что давай быстрее. Потом, если что, тебе подсоблю. Слушай, ты тоже не печатай, пиши, если тебе удобнее. Зинка потом всё оформит. Да-да, в той самой! Машинной. Гарантирую.
Что ж, хозяин - барин. Мне это даже лучше - писать одному куда сподручнее, чем друг напротив друга. Тем более, с таким другом. Чуть ли не наперегонки. Тут любое вдохновение, которое как известно, не терпит суеты и посторонних взглядов, сразу насмарку пойдёт. Знаем, пробовали. И не один раз. Поэтому пусть отчаливает в свою машинно-пись и чем скорее, тем лучше. Вообще, теперь я очень даже понимаю Лукича, когда он ставил Ваню Курилова на одиночное поле. Это же невозможно – день и ночь добиваться чего-то в окружении завистливых недобрых взглядов! Лучше укрыться ото всех и делать что должен. А там будь что будет.
Ещё раз повторю сам для себя. Именно один-то в поле и воин! Всё-таки прав Генералов на все сто. В самом деле, настоящие, действительно значимые результаты никогда в толпе не делаются. Только наособицу. Так что теперь я полностью в положении своего недавнего героя Курилова - в индивидуальной загонке и с великой целью впереди. Вот только нет под задницей бутылки тёплой водки, которая по идее должна согревать моё бурное продвижение к финишу. Впрочем, под моей задницей она скорее закипит. Такие страсти вокруг пылают! Ваньке и не снились.
А так – совпало почти всё. Просто идеальные шансы добиться хорошего результата. Сказано ж в Евангелии: «Входите узкими вратами!» - вот я и вошёл. Славить врата широкие! Лёнька также закогтил свой блокнот с полевыми записями и отправился в тесную комнатку в конце коридора. В ту самую, машинную… Там в своём - горделивом, презрительном одиночестве, восседала за дряхлой машинкой «Олимпия» другой передовик газетной страды - наша лучшая машинистка и стенографистка Зиночка Чикина. Незамужняя пожилая девушка. Женщина она хотя и слегка увядающая, но по-прежнему недоступная и строгая в обращении с мужчинами и даже корреспондентами. Особенно она не ладит с Лёнькой - то ли из-за его слишком отвязанного языка, то ли из-за плутовских
