метеорный поток каких-нибудь экспедиторских Леонид, в честь Леньки, или Викторид, в честь ясно кого. Они где-то там чего-то там наворовали и теперь по-быстрому проносили мимо нас, чтобы мы ничего не заметили. И не написали разгромную статью про это. «Леонидам от Лёньки».
Ночная атмосфера светилась, словно в брызгах электросварки. Причём бил Млечный Путь по людским печёнкам, выщёлкивал судьбы всё-таки прицельно. Не столько штампы сдачи-приёма ставил, сколько, как и предписано в Священном Писании, забивал камнями конкретных грешников - сосланных в ад кромешный - родиться и жить на этой прекрасной земле. Наверно опять время пришло для этой божьей забавы. Сокращать, регулировать грешное людское поголовье. Выездная сессия Страшного суда. Допускаю, пока что и вправду только районного масштаба. А может быть, страшно подумать, и на весь край размахнувшаяся. Про Москву молчу сразу.
Последний метеорит рухнул буквально за спиной. Притом чуть не срубил подкрылок на заднем колесе да не оторвал согнутый пятак на нашей злосчастной резине. Последнюю нашу земную надежду. Создавалось полное ощущение, что Млечный Путь пытался отомстить нам за млекозавод с млекобазой, что редакционный мотоцикл млечные инопланетяне и в самом деле бомбили прицельно, норовя и нас самих спустить в тираж. Но воздать-таки нам за своего резидента царицку Таню и несчастного своего половецкого рейнджера! Законспирированного агента резидентуры Млечного того Пути. Однако я загадал ещё под первую бомбу, что мы выживем. Так оно и вышло. Всем бы такую чуйку как у меня.
Главное-то желать сильно-сильно - и всё сбудется, пусть даже все звёзды окажутся против и вероломно обрушатся на тебя с небес.
Вообще поток жизни всегда и всюду таков, что исполняет любые желания и загадывания. Подо что угодно, из чего угодно, как и для кого угодно. И безо всяких Трифонов. Важно только всегда самому иметь их, те желания - по-настоящему сильные и честные, хотя бы перед самим собой. И упорно добиваться своего. Может быть, тогда-то и исполнится всё! Буквально - всё что угодно! Под кого и как угодно. Потому что побеждает не сильный, а настырный! Он-то потом всем остальным и делает аминь.
Глава 11. Себестоимость намолота тщеславий
Утром я проспал. Одеваясь, вспомнил, как вчера почти дремал за рулём, это тяжёлого-то советского мотоцикла, и порадовался за очередное чудесное своё спасение. Вот так, содрогаясь от внезапного рецидива хронической жизни и от этого покрываясь всё более радостными мурашками, - туда-сюда бегали, туда-сюда - я и пришёл в редакцию.
Только через полчаса после моего прихода появился и заспанный Лёнька. Не успели поприветствовать друг друга, размяться и физически и словесно, как нас зазвал к себе в кабинет на планёрку Белошапка, зайдите, мол, звёздные вы наши рейнджеры, не пожалеете. Там, кроме редактора, сидел лишь его заместитель, как всегда неотразимо улыбчивый Иванов-Бусиловский.
- А-а-а! - Жизнерадостно, как будто впервые в жизни увидел, и по обычаю весьма остроумно приветствовал нас заместитель редактора. - Навозники явились, не запылились! Привет, мальчики! Так как, разоблачили своих жуликов?
- Да не всех. - Усаживаясь за стол, заявил ещё хмурый Лёнька; а каким же ещё быть не выспавшемуся человеку, пусть он и настолько замечательный паренёк, как мой непосредственный шеф?!
- Кого ты имеешь в виду? - Ожидая очередной его хохмы, благодушно навострил Бусиловский уши.
- Вас. - Твёрдо заявил Лёнька, глядя ему прямо в глаза.
- Меня? - Опешил Илья Михайлович и почему-то покраснел, словно испугавшись. - Я - жулик?! Не может быть!
- Пока ещё в начальной стадии, - подтвердил Лёнька, - кто прошлый раз зажилил у меня пешку?
- Ах, вон ты о чём! - Облегчённо захохотал Бусиловский, всё-таки большой ребёнок. – А ты не зевай, Лёнечка! Скажи ещё спасибо, что я ферзя твоего не скушал.
- Ладно, ладно, Илья Михайлович! Следующий раз сочтёмся.
Владимир Николаевич Белошапка, редактор наш, постучал карандашом по столу.
- Хватит, товарищи, к делам! По вашему отделу, Лёня, Витя. Должен вам сказать, что Генералова больше трогать не будем. Так решено. Но отметьте себе - это временно, пока не будем. Но те материалы, которые у вас есть по этому хозяйству в отношении перегибов в материальном стимулировании колхозников, их развращения потребительским отношением к жизни, - немедленно суммируйте, выписывайтесь и сдавайте в набор. Будем пока держать в запаснике.
- Значит, станем всё-таки выступать?
- Возможно. И даже скорее, чем вы можете предположить. - Редактор тягостно, на нас конечно рассчитывая, помолчал и понимающе усмехнулся: - Кулаки чешутся? Понимаю. И должен сказать, что не только у вас, но и у противной стороны.
Это он напрасно так. У нас пока ничего особо не чесалось. На какое-то время отпало такое желание. Не знаю, правда, как насчёт «противной стороны». Единственно, что верно - она и впрямь теперь противная. Со всеми её подкатами. И ублаготворениями.
- Генералов?! Да кто он такой, если по большому счёту?! - Вдруг возмутился поэт Иванов-Бусиловский, опять продемонстрировав блестящий образец позднего зажигания, а может быть и некоего, нам ещё неведомого чутья. - Он ещё будет на нас кулаки чесать?! Что у него за душой, кроме разве что великого Трифона, да и того из подвала?!
Ф-фу!.. А-а-а, всё понятно. Уважаемый гений глубинной русской поэзии, а также сельской публицистики - и вы, оказывается, побывали у генераловского исполнителя желаний. И видать неоднократно. Даже великим назвали, поскольку Трифон, он же грифон, античный специалист по раскрутке человеческих судеб. Может потому вы и гений, кстати?! Всё просекли!
- Да ладно вам, Илья Михайлович, - приостановил своего зама редактор, - это не всё. Сам Генералов - полдела. И не одним Трифоном богат и славен, конечно, наш Дмитрий Лукич. Напрасно вы так на него. Хозяйство у него всё-таки пока одно из лучших в районе и поэтому строить выступление только на «Колосе» и критике Генералова, каким бы он кому ни казался, было бы неправильно. Есть хозяйства, должен вам сказать, где перегибы в материальном стимулировании куда серьёзнее. И даже исторически значимее, не побоюсь этого слова.
Он даже подбоченился. Даже грудь круче стала, словно у кочета на рассвете. Похлеще нас с Лёнькой. Понёс такое, что наверное и сам не очень отдавал себе отчёт. Но, как говорится, ради красного словца не жалеем и отца. Теперь вот и он не пожалел, редактор.
- Потребительство и в самом деле наступает на нас совершенно невероятным фронтом. Такого ужасающего его наплыва ещё никогда не было за всю историю страны. Просто дичайшего наплыва! Не наплыв, а накрыс прямо-таки какой-то! Скоро ничего человеческого в людях не останется! Того и гляди захлестнёт нас волна этих прожорливых грызунов. Тот же колхоз имени Калинина. Мы сделали, наверно, большую ошибку, направив туда для проверки столь серьёзного письма наших неопытных практиканток… до которых вы, горе-водители, так и не добрались. Так?
Тут он посмотрел на нас испытующим, прямо-таки неподкупным взглядом.
В детстве Белошапка наверняка был не простым учителем истории и обществоведения, как это он повсюду утверждал, явно прихвастываясь простым происхождением, но ещё и каким-нибудь командиром над юными натуралистами, то есть, исповедовал принцип «Хочу всё знать!». Неизменно проявлял себя дотошным, да исключительно принципиальным! Наконец, сильно въедливым. Наверняка в деталях знает и всё то, что произошло с задним колесом нашего мотоцикла. Про переднее же и говорить не стоит. И сколько именно метеоритов упало за нами в кильватере. Так что - настоящий руководитель! Оставалось только с почтением внимать, да конспектировать очередной ход редакторской мысли. В смысле мотать на ус, которого принципиально нет. И не будет.
- Так вот. Если факты подтвердятся, то сложившаяся в этом хозяйстве аварийная обстановка, как мне думается, - окажется самым прямым продолжением ситуации в «Колосе». Это - будущее генераловского хозяйства, притом, самое-самое недалёкое. Поэтому сделаем так: практиканток из Калинина отзовём. Вместе с ними Лёня будет тянуть отдел, а тебе, Витя, я должен вот что сказать… Тебе нужно ехать в этот колхоз и копнуть как можно глубже. И как можно оперативнее сделать на этом материал. Хороший материал, понял? Именно - как велит партия! А гонораром никого не обижу, вот увидите. Задача ясна-понятна?!
- Так точно. - Невесело должен был сказать теперь я, почесав затылок и про себя слегка ругнувшись. Одно дело в тиши кабинета или дома накропать материал, совсем другое - на выселках, в жару, грозу, да ещё и на коленке. Гонорару-то вместе с генеральной линией всё едино. Разве это справедливо?! И куда только партия смотрит!
- Точно так. - Понятно повеселел, окончательно проснулся и Лёнька. - Только как с транспортом будем? Мотоцикл Виктору, ясное дело, ни к чему. Будет неделю стоять на приколе в Калинина - кому это надо?!
- Тебе, Лёня - полуторка, на мотоцикле буду ездить я.
- Вы?! Не смешите меня!.. А что?! Ладно. Уговорили! Тогда мне выделяйте вашу райкомовскую Волгу!
- Может тебе ещё и… - Редактор сделал круговой выразительный жест, означающий, естественно, блюдечко с голубой каёмочкой.
- Но это настоящая дискриминация! Вы попираете права человека! Я обращусь в ООН!
- Даже шутить, Лёня, на эту тему не надо! - Как-то чересчур кротко попросило начальство, оглянувшись на портрет генсека и слегка зардевшись.
Вот как было отказать в такой просьбе самому начальству? Даже тихо и нехорошо сразу стало. Поэтому Лёнька тут же попытался вырулить. Он-то всегда был уверен в дороге, по которой несётся. Иногда зажмурившись.
- Тогда в местком…
Но не тут-то было. Даже местком в данном случае не прокатывал. Опять тишина. Как перед расстрелом. Тогда Куделин включил дурачка совсем уж залихватского. Есть у него такая передача, врубает все мосты. Эта вывозит наверняка.
- Между прочим, я вожу получше вашего.
Ах! Наконец сработало.
- Зато я не создаю аварийных ситуаций. Никаких. И нигде! - Вновь отрубил редактор, как конёк Горбунок по-прежнему раздувая ноздри.
Нет, пора и впрямь заканчивать разговоры разговаривать, а то доразговариваемся. Ко всеобщему облегчению и Белошапка оказался такого же мнения.
- Всё! С вами со всеми решено окончательно! Ни ООН, ни даже местком не облегчат вашей участи! - Редактор покосился на одобрительный взгляд генсека со стены из-за спины. - Теперь ваш вопрос, Илья Михайлович. Должен вам всем сказать, что он имеет самое-самое прямое отношение к тому заданию, которое только что получил отдел сельского хозяйства. Выяснить отрицательные явления в современном стимулировании труда - лишь часть стоящей перед нами задачи. «Критиковать, не имея позитивной программы, - безнравственно!». Слышали о такой директиве партии? А она на века, промежду прочим!
Так вот, мы должны показать и эталон - на кого же теперь равняться, если не на этих рвачей, как именно на деле необходимо сочетать материальные и моральные стимулы. И речь, конечно, должна зайти не об одних лишь премиях и поощрении передовиков. Притом, нормальных, нравственных передовиков. Да-да, бывают и такие, не ухмыляйтесь! Исключительное значение, должен вам сказать, имеет и заинтересованность
