ваша тётя Таня… Так вот. А вы наверно хотели грубо и некрасиво заорать: «Атас! Менты на хвост упали!». Правильно я выразился? Ах, как нехорошо бы получилось! Скажите спасибо мне, от греха удержал… А вот с вашими комбинациями теперь вообще ничего не получается. После звоночка сюда и Татьяна Васильевна спокойно проставит в своих документах те цифры, которые в этой вот, почти подшитой, ложной накладной проставлены. Волновалась, бедняжка, наверное, всё-таки беду предчувствовала. Женщины, они же такие чувствительные! Она каждый раз вам так звонила?.. Молчите. Да, кстати, большой привет вам передавала, о здоровье вашем почему-то справлялась. Даже странно как-то. С чего это вдруг?! Я правильно сказал, что вы здоровы? Явку тем самым не провалил? Молчите опять. Ну-ну. А то подумалось – вдруг ошибаюсь, со здоровьем-то?! А что всё в порядке сказал, тоже правильно? Или ввёл в заблуждение? Чего вы всё молчите, да молчите, дорогой вы наш человек?! Просто во всех отношениях дорогой!
- Ничего я не знаю г-гражданин начальник! - Выкрикнул хан, почувствовавший себя совсем уж простым советским гражданином, и поэтому нехорошая бледность подёрнула его висячие половецкие щёчки.
- Хоронили урку с белыми цветами, - удовлетворённо промычал Лёнька «аллилуйю». - Впереди шагали фраера!
Половец стрельнул в его сторону рыскающим взглядом и тупо повторил: - Ничего я не знаю. И всё тут! Хоть режьте!
- Резать мы вас не будем, к сожалению. И без того ясно, что вы знаете, Алексей Петрович, хорошо всё знаете и понимаете, что влипли по самые, мягко выражаясь, уши… Ладно, с вами мы чуть позже более детально этим делом займёмся. - Продолжающий отлично солировать на благодатной почве мудрый ОБХа-эсэсовец Титаренко повернулся к нам и подмигнул Лёньке. - А вам, товарищи газетчики, всё ясно?
Это в том смысле, что, мол, можете теперь и проваливать. Лавры получать и звёздочки на погоны не нам, конечно. Нет, такой жмот в сельхозотдел всё-таки не сгодится. Не по-товарищески поступает.
- Ясно. Вполне, - поднялся с просветлевшим ликом Лёнька. - Нашлась-таки правда-матка, а я думал и ей рот маслом заткнули. Что ж, Виктор Михайлович, спасибо тебе от имени животноводов, а также всех прочих славных тружеников нашего района. Очень ты нас выручил, спаситель ты наш! А теперь двинем обратно, домой. Ты, ясное дело, не против. Да и дел ещё - только начать да закончить!
- Счастливо, ребята, и вам завершить это славное дело, - крепко пожал нам руки ясноглазый сокол Титаренко, - скоро встретимся там, у вас, когда царицу Таню вязать приедем. Раскрутим это дело до самого до дна, до дондышка! И нечего коситься на них, дорогой вы наш Алексей Петрович! Не их! Меня станете благодарить! Они ни при чём.
- Так-таки тебя лишь! - Возмутился на пороге Лёнька, всегда очень чуткий к проблемам авторства. - А мы по-твоему обсевок, что ль? Чтоб вы без нас делали? Ты мне это брось!
- Ладно-ладно. Не нарывайся на зековскую благодарность!
- Учёл. И то правда. Мы тут действительно ни при чём. Смываемся!
- Ещё бы - «ни при чём»! Да я вас и через три года найду, но должок отдам! Будьте уверены! - Подтвердил предостережения лейтенанта окончательно расколовшийся половец-оборотень, вдобавок ещё и шипя нам вслед, словно обиженная гюрза. Так что дал нам сдачи, да ещё как! Интересно, сколько в его трусы можно завернуть раков?! На пиво всему краю хватит!
Нет-нет! Никогда мне не стать таким мастером своего дела! Наверно в своём ремесле этот хан из маслозавода переплюнул бы любого Героя Соцтруда, если бы конечно за такое давали звёзды героев. Представляете звание анти-Героя анти-социалистического труда?! И в самом деле, как это смог он столь быстро, притом с аптекарской точностью определить за прокурора, потом скостить за народных заседателей, потом усилий адвоката и меру своей грядущей ответственности с учётом чистосердечного своего раскаяния - а заодно и наше безрадостное будущее?! Все-таки профессионал есть профессионал. Даже приятно иметь дело. Хотя и страшновато. Впрочем, я-то через три-то года наверняка смогу скрыться, отрастив бороду, так что в принципе не очень испугался. Впрочем, и Лёнька - тоже. Не потому что такой уж каратист непобедимый, а скорее - что пофигист изрядный. Уж такая-то партия у нас всегда есть! И есть будет. Потому что здесь непрерывно действует только одно железное правило: человек лишь тогда человек, когда его берут за одно место. И не отпускают. Хотя бы три года. Едва отпустили - как ничем не заткнуть стало эту прорву.
- Заткнись, скотина! - Вот, например, как изысканно вежливо попросил изловленного подопечного Титаренко, сузив глаза, теперь не синие и даже нисколько не голубые, а совсем-совсем серые, с отливом чекистского булатного прищура. - Я тебя, падаль, не на три года, а на все десять упеку. Запомни, Нестеренко!
- Посмотрим, мальчишка! - Отчаянно улыбнулся половец, пока ещё Алексей Петрович, но стремительно превращающийся в гражданина Нестеренко. - Посмотрим, кто из нас лучше кодекс знает, я или ты. Я-то его прокатил вдоль и поперёк, когда тебя ещё в проекте не было. Так что, дружок, шалишь. Суд у нас, слава богу, всё ещё гуманный… А Таня всё сходу поняла. Ты думаешь, почему она сразу о здоровье моём спросила? Даже тебе, ушлому менту, это показалось странно. Учти на будущее - приёмщики моего ранга со своих баз «по срочным делам» никогда не выезжают, как ты сообщил ей по телефону, рисуясь перед этими мозгляками. А если и выезжают, то базы тут же закрываются и стоят закрытыми, пока они не вернутся. Без меня же тут никто и не чихнёт! Не привезёт, не вывезет! Посуди, как же я могу выехать?! Без меня тут и солнышко не встаёт. Так что, дорогой, ты сам себя и выдал. С потрохами. И никаких там цифр себе Таня не поставила и не поставит. Что она, дура, что ли?! А эту вторую накладную ты сам себе нарисовал, да мне подкинул, испытывая давние дружеские чувства. И теперь не найти тебе концов никогда! Вот увидишь! Да ладно, не расстраивайся! Это я для информации.
Он так сказал в самом конце потому, что начало происходить не то чтобы непредвиденное, а не очень приличное зрелище. Всегда выдержанный, симпатичный как и все Вити, лейтенант Титаренко побагровел, внезапно сорвался и стал говорить довольно некрасивые, хотя может быть и верные слова. Но каковыми бы они ни были, а всё равно слишком сильно отдавали прежде всего уязвлённым молодым самолюбием. Так что даже просто смотреть на него оказалось не слишком приятно, а уж тем более слушать. Непонятно, как он мог молчуном и тем более тихоней казаться?! Гладко было только на бумаге у командира рейдовой бригады Гончих Псов! Доконал неприступного литюху с грозными звёздами на плечах простой наш человек, гражданин Нестеренко, он же хан половецкий, передовик скромного подпольного производства , всю ночь в поте лица обдумывавшего, где бы ещё чего-нибудь стырить у общества. Того и гляди - настоящие бои начнутся, поскольку ясно стало, что теперь не отступит ни одна из сторон.
Тогда, во всеобщем нарастающем рычании, Лёнька потащил меня к выходу, вполголоса проговаривая: «Великий Каа вышел на охоту. Тебе, сынку, ещё рано смотреть на море дымящейся крови. Мотаем отсюда!». И мы в темпе смотались. Смылись, то есть. И на всякий случай действительно побыстрее.
Всю обратную дорогу, несмотря на финальный, мягко выражаясь, «абзац» и не слишком определённые перспективы окончания операции «Сливки», Лёнька пребывал в отличнейшем расположении духа. Ему почему-то казалось, что всё закончилось. Мне же, напротив, неуютно как-то было, тревожно и при этом, как ни странно, жалко Витьку Титаренко. Он вынужден возиться с таким страшным земляным червяком, да ещё столь подло несдающимся. Вдобавок обязан прессовать ещё и царицу Таню, наверняка куда более хитрую, да увёртливую змеюку. Но Лёнька и в самом деле ликовал. Для него начинался парад Победы. И не на побитом редакционном драндулете он выезжал в эту славную минуту, а на белом жеребце командующего парадом. Роняя пахучие блины на брусчатку. Величаво и медленно.
Мы-то поначалу и в самом деле ехали очень тихо. Приходили в себя после решающего сеанса уголовного расследования.
- Эх, как заделали мы им козью-ностру, а?! - Не ронял, а метал пахучие блины своего счастья заведующий сельхозотделом, от избытка чувств как-то не вполне нормально подпрыгивая в занюханной коляске нашего мотоцикла. - А начали-то с чего? С пузырьков, с бутылок, собранных в бурьяне под нашими окнами, ха-ха-ха! Да ещё пустых, ха-ха! Думали ли мы, как они нам ещё пригодятся, когда их туда бросали? Вот она, судьба! Вот он, кошмар! Стыдуха! А также позор всем отечественным жуликам. Деградировали они совсем! Выродились! Корреспонденты районок ловят их, как котят! Дожились. Мне лично теперь даже перед Западом неудобно - за таких-то наших «гангстеров»! О-ха-ха-ха!..
Тут мой непосредственный начальник окончательно закатился в совсем уж нервном, и вправду почти неприличном хохоте. Так из него окончательно выходили ночной и утренний стрессы. Минуты через две, облегчившись, он слегка успокоился и произвёл на свет главный блин - пророчество.
- Теперь ребятишки это колесо раскрутят на все обороты, словно в турбине. Как бы те гады ни изворачивались и ни пыжились! Абзац им настаёт полный! Зацепочку сыскарям, что ни говори, мы и вправду дали - что надо!
- Товарищ заведующий сельхозотделом! Разреши вставить словечко?! Если конечно не обидишься. - Своё несколько иное настроение и мысли я по-прежнему и не думал скрывать. - Зачем мы всё-таки ездили?! Твои сыскари и без нас всё сделали бы как надо! Это же яснее ясного! Мы просто прошлись рядом с милиционером в качестве статистов. В массовке. Полюбовались на его боевую стойку. А потом как он грызёт холку теневого передовика с человеческим лицом. И всё?! Что изменили сельские корреспонденты, залезая не в своё дело? Кому помогли? Мы же и в самом деле не Трифоны, не раскрутчики чьих-либо судеб?! Не мы подносим чарочки смысла с финальной отравой основным действующим лицам и исполнителям. Не мы решаем, не мы исполняем! Не мы вертим колесо фортуны. Зачем вообще нужна была эта экскурсия на краевую базу?! Нет-нет, что ни говори, это явно лишним вышло. Всё, как водится, началось у тебя с девочек, с практиканток. Решил порисоваться, поросёнок, подвиг совершить. А людям сколько неприятностей принёс?! Причём всем.
- У-ум-м-м… Надоел! Как зачем?! За ма-те-ри-а-лом ездили! - У Лёньки же оставалось по-прежнему слишком хорошее, горделивое настроение и поэтому он даже не сильно разозлился. - Глупый какой попался. Сколько раз говорить?! Лучше один раз увидеть, чем два раза услышать или три раза прочитать. Мы теперь такой детективчик выдадим - газету рвать из рук будут! С возвратом к напечатанному выдадим - весь район ахнет. За головы схватятся все ответственные, а тем более безответственные лица! Тираж возрастёт в тысячу раз, краевую газетёнку обойдём. В Москве откроется подписка на наш «Авангард». Генеральный секретарь, отбросив «Правду», каждое утро будет начинать с чтения наших статей! И только потом идти умываться! Наконец обставим «Комсомолку»! По нашим материалам даже ниггеры из лумумбовского ликбеза зачёты сдавать станут. В результате монумент нам просто обеспечен… Ф-фу! Устал я с тобой! За
