разговор с Люсей. Лёнька медленно заалел, откинулся на спинку стула и наконец присвистнул. Это могло означать только одно – наконец дошло и до этого мозгового центра.
- Вот оно что! Вот почему они «не могли» раскопать это дело! Эх, беда-то! Я уже раскололся, Витёк, как самый последний фраер раскололся. В том-то и дело. Мда-а… То-то, смотрю, глава нашего Скотленд-Ярда так заюлил: «Что вы, что вы?! Всё проверили! Всё сходится, дорогой товарищ! А случайности - с кем не бывают!» Так-с, старичок. Ты как мыслишь - должны ли мы сказать нашему уважаемому полицмейстеру о том подвальчике его возлюбленной с картонными коробками нагло уворованного социалистического добра?! Нашего общего с тобой добра, заметь. Тебя не заедает?!
- Проверяешь, начальник, да?! Он же моментально Ивановой сообщит, не понимаешь, что ли?!
- Эт-то я понимаю. Но кроме него никто не имеет права провести обыск, даже имея прокурорский ордер. Прокурор его никому, кроме милиции, и не даст. Вот в чём вся петрушка! А что если мы сами проконтролируем дачу прокурором санкции на обыск, сами, первые его предупредим, что в результате ожидается, а? Соколов, поди, не поспеет, будучи сам под таким присмотром, при таком двойном надзоре спасать Иванову. Своя-то шкура, надеюсь, ему дороже?!
- Надейся… А если всё-таки посмеет, тогда что?! Что если его ментовская шкурка неразрывно срослась с её норковой?! Тогда что?! Как он в таком случае поступит, ты знаешь?! Да он и на прокурора тогда не посмотрит. Под носом у него выхватит подельницу. Иначе сам загремит под фанфары.
Лёнька помолчал, заинтересованно уставившись в окно. Хмыкнул. Я посмотрел вслед за ним - пусто. Чего хмыкать? Впрочем, ясно. Действительно - что знает и на что в самом деле способен Соколов? Хм.
- Да… Если он с ней слишком крепко повязан, тогда мы будем иметь, грубо говоря, большой прокол, бледный вид и макаронную походку. Тогда всё может и окончиться для нас - дешёвенькой, уж естественно, отпиской: мол, случайность, сбой в цифрах, меры приняты, виновные наказаны, впредь безобразиёв не допустим. В таком случае нас поднимают на смех все до единой районные куры. Потом присоединятся гуси и свиньи, притом все до единой. Останется только рыдать или биться головой об стену. А что ещё делать? Иного выхода у нас, Витька, не будет. Сами-то мы обыск, к сожалению, не проведём. Придётся поэтому покедова довериться Соколову на время обыска, а там видно будет… Люська на работе?
- Была. А вообще она, должен тебе сказать, наблюдательна, как настоящий сыщик. Даже ящики посчитала. Невероятно!
- В селе все такие. Все всё знают друг о дружке. О себе самих, правда, гораздо меньше. Ладно. Пойду, дам Люське команду, чтоб нигде не задерживалась и сразу домой чапала. Да с подвала чтоб глаз своих не сводила. Я думаю, что ты всё-таки смог вникнуть в глубину моего замысла, хоть и не нравится он тебе, вижу. Ладно. Потом - к шефу. Если выйдет у него - тогда к прокурору. Сиди пока, читай свои полосы.
- Да… уж. Кажется, влипли мы в историю. Непонятно, сумеем ли довести наше благородное дело до конца, вытянуть тайных маслоедов на всеобщее обозрение. Теперь вне сомнений, что мы вышли на их горячий, совсем горячий след, который преступники начали заметать… А Соколов-то, милицейский сокол наш ясноглазый, ласковый да разговорчивый! Неужто и вправду такой большой начальник оказался в столь нехорошей компании?! Трудно, конечно, поверить в это, хотя наверно всё-таки придётся. В лучшем случае, может быть непосредственно сам доблестный страж порядка и социалистической законности с натуральными хищениями дела не имеет. Но это-то и не обязательно. В какое занимательное время мы живём?! Существуют и другие, куда более скрытые формы приобщения к незаконной кормушке. Подарки по случаю и без таковых, бессрочный денежный заём, приглашение в гости, в ресторацию, наконец - да мало ли их, способов возмещения непомерных трудовых затрат расторопного жулья?! Начальник же нашего зеркала Советской власти в данной ситуации может отвечать на пылкие страсти в свой адрес только одним, беспроигрышным и безболезненным - закрыть, когда понадобится, глазки, заткнуть ушки, спрятать зубки. И Красная Шапочка может преспокойненько тащить всё, что ей вздумается. Её покровитель оправдается потом в случае чего как-нибудь, вплоть до ссылки на стихийные бедствия, глупость или халатность подчинённых. Зато спасёт хороших людей. В смысле, нужных. Конечно, они не останутся неблагодарными и впредь.
Спустя часа два - звонок по телефону.
- Эта хто-о? - Протянула Люська, выпендриваясь по-нашенскому.
- А там хто? - Переспросил я в тон. - Есть что новенькое, Мата Хари?
- Есть, товарищ командир. - Посерьёзнела Люська. - Говорил Лёшка в милиции о том, что я вам рассказывала?
- Иначе было нельзя. Вот Лёнька и решил, мол, где наша не пропадала. Рискнул.
- Я так и знала! - Слышно было как сокрушённо она вздохнула. - Ваша опять пропала! Полчаса назад Иванова примчалась домой на машине. Все ящики - их было теперь шестнадцать штук, один, наверное, давнишний - вытащили из подвала и куда-то увезли. Так что с носом вас, Шерлок Холмсы!
И Люська дала отбой. Та-ак… Значит - Соколов. Вот тебе и начальник милиции. Опозорил, мерзавец, зеркало любимой Советской власти. Что же это делается, братцы? Не просто закрыл глазки, заткнул ушки и спрятал зубки. Теперь это прямое соучастие в преступлении, непосредственное потворство беззастенчивой ворюге Красной Шапочке. Налицо сознательное противодействие в преследовании маслогангстеров, устранившее главную улику, без которой теперь все доводы, все подозрения в незаконном уводе масла повисли в воздухе, как летающие тарелки - бездоказательные, хоть и волнующие, захватывающие воображение.
Снова призывно закричал телефон.
- Люська звонила? - Раздался в трубке энергичный Лёнькин голос.
- Звонила, только что. Товар вывезен час назад. Шестнадцать ящиков теперь, не пятнадцать. Подчистили все следы. Мафия подкупила полицию.
- Значит, всё-таки начальничек, бугор. Его работа. Не случайно я его плохо уважал. Шеф на месте?
- Уходил в райком.
- Иду за ним. Операцию временно придётся отменить. Иначе такой вой поднимут, что не оберёшься. Как с номером?
- Повезло сегодня. Часов в шесть начнут печатать.
- Добре. Подпишешь «в свет» и можешь отваливать.
Однако через час я ещё прилежно сидел, повторно вычитывал разворот, который в нескольких местах явно запороли. А печатать начали поздно - не повезло. Не надо было каркать. Вот в который раз убеждаюсь. Нельзя в нашей стране во что-нибудь верить, а тем более много болтать о нём. Обязательно всё это навернётся. У нас если что, когда и где получалось, так только тихой-тихой сапой. Под сурдиночку. Пока начальник не видит.
Солнце за окном на излёте. Закат таки принимался себе. Хоть мягкий и тёплый, но гас он как-то быстро и нетерпеливо, буквально комкая сумерки, словно технический брак или тоже масло воровать двинулся. Будто торопил тем самым подельников. Да так и наталкивал на всякие-разные предвкушения да желания. Да чтоб без долгих вводных. Да чтоб сходу, да чтоб раз-два - и в дамках.
Звонок опять. Тьфу! Лёнька. Разогнал все предвкушения.
- Дело наше, старик, выражаясь строго по-японски, посему-то херовато. Обдурил, скажем так, нас с тобой милицейский соколик. Как кутят обдурил. Кузьмич, да и шеф наш с прокурором, сильно сомневаются насчёт Люськи, не клевета ли это по-соседски.
По Лёнькиным меркам это верх святотатства - сомневаться в такой девушке. Это-то в его тоне и чувствовалось.
- Выяснилось, что между ней и Ивановой не раз бывали стычки. Да и Соколов держится что надо. На Уголовном Кодексе клянётся в своей чести. Обещает перевернуть вверх дном весь дом Ивановой, если мы настаиваем и прокурор даст ордер, а если что найдёт, сразу замести её. Уверен, гадёныш, что ничего не найдёт.
Причём выгода для него тут двойная проистекает и по вполне понятным причинам: и подружку свою спасает, и нас имеет возможность поднять курам на смех и на место поставить. Точнее, в будку загнать. Не лезьте, мол, куда не просят. Пришлось отступить. Вот они, братишка, какие пироги с котятами у нас с тобой на самом деле получаются! И всё-таки мне удалось убедить Кузьмича продолжить нашу операцию «Сливки». Придётся, правда, привлечь краевые органы, самим-то нам всё-таки не управиться. Хотя Кузьмич и не очень за то, чтоб выходить на край, слава-то дурная получается, да что поделаешь, лучше самим своих жуликов изловить, чем потом кому-то со стороны это делать. Завтра… нет - послезавтра, в понедельник, смотаюсь на денёк в центр. Там у меня по старой службе приятели остались. Посоветуемся. Договоримся, я думаю, наверняка.
- Дай-то бог. А чем они-то оттуда могут помочь?! - Скептически спросил я, по-прежнему не веря в успех отчаянно спасаемой операции.
- Ещё и как помогут! - В Лёнькином голосе, несмотря ни на что, всё ещё звенел металл никогда не сдающегося сыскаря. - Масло-то Иванова куда везёт на сдачу? Умница, соображаешь правильно. В краевой центр. У нас всегда и всё в центр сходится. Туда всё везут. Оттуда-то потом вся гниль большей частью и валит. Вот там ключик и надо искать. Золотой. А может платиновый.
- Это ты просто надеешься! - Безнадёжно махнул я рукой. - Из последних сил.
- Почему «просто надеюсь»?! Вовсе не «просто»! Я на самом деле очень крепко надеюсь. Потому что именно там, гадом буду, но мы её всё-таки прищучим, нашу царицку Таню! Вот увидишь!
Весь в расстроенных чувствах, да ещё и совсем уставший, с основательно подорванным личным здоровьем заявился я всё же домой, в комнату, которую снимал. Вот пришёл. Вот сел. И что теперь?! Даже есть не захотел. Вот так. Не то чтоб отлавливать всякие-разные другие пожелания. Да чтоб без долгих вводных которые. Да чтоб сходу, да чтоб раз-два - и в дамках. Но для этого нужен личный Трифон, а я пока что не дорос.
Поэтому принялся просто смотреть в окно - на кружащий подпаленные южным июлем листья и к сумеркам вполне осязаемый и потому видимый ветер. Потом стемнело - окончательно и бесповоротно. По краю неба вновь забродяжили фиолетовые сполохи, отголоски дальних гроз, загодя, к ночи, широким фронтом слетающихся на добычу и теперь как прикормленные хищники привычно окружающих наш передовой район. А нечего было высовываться! И прохладненько как-то так стало. И в комнате. Можно сказать зябко.
Неспроста и вправду эти грозы зачастили к нам. Что-то будет… Так прозорливо я подумал, засыпая. А может и не будет. Что ещё хуже. И наверняка же будет как всегда - что-то одно из двух! Между прочим, такая вот подлость по жизни у каждого. Мамой клянусь!
Конечно, в такой яме ничего не приснится! Не то что путное. Даже просто как бы проснуться - и на том спасибо.
Глава 9. Сливки удирали по грозе
К утру понедельника, с оттяжкой на более чем сутки, но всё-таки на нас упал очередной ливень. Вот так – шёл-шёл себе где-то и вдруг упал. Прямо на нас. Буквально плашмя, ничком. А может и навзничь. Хотя и короткий, но зато по-настоящему обильный. Как сказали бы на нашей планёрке, достаточно содержательный, поставивший нужный акцент в непродолжительной, но всё-таки измотавшей всех нас истории с засухой.
Причём практически весь ушёл в трещины. Просто провалился. Как все наши заботы и труды. Даже луж почти не
