на одном вдохе чудился на редкость своеобразным. Уборочная страда внезапно обернулась с потусторонним, мартовско-ноябрьским отливом. В центре лета. А может это и впрямь всего лишь только казалось. На отсыревшей за ночь земле был виден свежий след протектора какой-то машины, ведущий вдоль косогора к тому полю, на котором упирался вчера в одиночку великий русский богатырь Иван Курилов. Наверно паломник какой-нибудь приблудный. С диктофоном.
На полевом стане всё та же вязко-утренняя, непонятно какая тишина - ни одного механизатора, ни одного трактора. Всех спозаранку похитили инопланетяне.
- У поли, у поли вси! - Крикнул от заправки сторож. - И Генерал тильки што туда подався. Поняй слидом! Поняй слидом!
Вот так. А я-то думал - побудку им сделаю. Или по крайности вырву из лап пришельцев, пока далеко не утащили. Штук десять наших родненьких земных тракторов сгрудились на краю ячменного поля вокруг фургона технического обслуживания и автозаправщика. Механизаторы возились около агрегатов, позвякивали ключами, изредка вяло поругивались.
Все были на месте. И не капало, в смысле с неба. От сердца совсем отлегло. Здесь же стояла и председательская двадцатьчетвёрка. Это она тут паломничала. Сам Генералов восседал в машине, как костыль выставив одну ногу в открытую дверцу, и крестил почём зря бригадира.
- Проспал рекорд… товарищ… бригадир… и так далее. - Слегка приглушив свой бас, чтобы не очень ронять авторитет бригадира перед механизаторами, в сдержанных выражениях высказывался громовержец Лукич.
- «Всё в порядке, всё в ажуре!» Кто так говорил?! Клялся, божился, а сделали что?! - …А теперь ещё и писарь на мою голову. - Увидев меня, нехотя, ещё более снизил тон Генералов. - Раненько ты, по-нашенски, по-крестьянски… У Ивана не был ещё? Вот и правильно, пусть поработает. Завтракал, нет?! Давай, сбегаем к Трифону, подзакусим. И Иван к тому времени как раз управится.
«Э-э, дурна курятина» - как-то невольно подумалось даже писарю. Подвиг-то наш захромал, коли в дело поперёд фанфар вступает столь мощный фактор, как Трифон. Этот-то волшебник, конечно, никогда не подкачает. Исполнит что угодно, но всё больше одно, да много-много раз. Но как всегда проведёт мимо главного. Поле-то он скосить не сможет. И не поможет. Спохватишься, да поздно будет. Но так на то и весь расчёт председательский. Я прямо одним местом почувствовал его.
- Так что же со временем, Дмитрий Лукич? - Спросил я спокойно, никак не поддаваясь генераловскому нажиму. - Выходит, нет у Курилова его победных ста двадцати гектаров?! Не спас любимую Родину?! Не заслужила матушка?! Или враги поганые помешали?
- Да то пустяки. Не дёргайся! Час назад замерили - сто двенадцать свалил. Так что смело можешь писать теперь и сто двадцать. Злорадствовать нечего, болтун!
- Что-то хитрите, Лукич. Всё-таки я подожду Курилова, когда окончит. Вы уж извинитесь за меня перед Трифоном. Он такой милый… Ладно? Но потом.
- Не веришь мне, что ли?! Зануда! - Насупился председатель.
- Да мне и вообще с Куриловым надо поговорить, а то как же без этого писать? - Уточнил я примирительно. - Правило у нас такое. Простите ещё раз великодушно.
- Ладно, поедем тогда вместе, а оттуда, как Ивана заберём, и на завтрак. Трогай, мы следом.
Туман быстро осаждался. Потом всё же выглянуло ещё мутноватое солнце. Март с ноябрём тут же сгинули, как и не шкодили тут никогда. На косогоре, где начинал вчера сотворение богатырского рекорда Иванушка, в данный момент совсем пусто было. Не сильно величественно почему-то. И пока ещё зябко. Поле сверху вниз, как тетрадный лист по русскому языку, было расчерчено частыми линиями валков.
Уже вошедший во все победные реляции прогрессивного человечества, да и в саму летопись новой уборочной страды (как написала «Правда»), герой урожая нового года обнаружился наверху того исторического поля, около прошлогоднего, почерневшего и осевшего по краям скирда соломы. Рядом, скосоротившись жаткой в сторону искошенного плацдарма бессмертия, стоял трактор, наворотивший всё это славное дело. Из-под капота со снятыми боковинами несло прокаленным жаром, перегревшимся маслом, соляркой. Запыленный, с клочьями соломы на дисках колёс, на подкрылках, с грязными потёками росы на ветровом стекле Иванушкин иноходец стоял, слегка припав на правый бок, остывая. От свежей, парадной краски мало что пооставалось. Даром, конечно, ничего никому не достаётся. Даже победителям социалистического соревнования. Но круглые, сверкающие на разгорающемся солнце тараканьи фары победителя тем не менее самоуверенно пускали нахальных зайчиков на побеждённое поле. Так-то. «Кто к нам за зерном придёт!..»
Иван устроился на солнечной, быстро теплеющей стороне скирда, полулёжа на ворохе надёрганной соломы, вольготно разбросав босые ноги со сморщенными от пота ступнями. В стороне избочились мокрые сапоги, как обезглавленные тулова, паря разверстыми горлами. Перед хозяином на белом полотенце, расстеленном на грязной, промасленной телогрейке, стояла алюминиевая кастрюля с мясом, полбулки поджаристого, домашней выпечки, хлеба, помидоры и вязанка зелёного лука (ай, хорошо, изысканно готовят на полевом стане, автоматически записал я себе в блокнотик). Увидев нас, легендарный рекордсмен развязно, через плечо, бросил недоеденную гусиную ногу назад, прямо в кастрюлю попал. Не спеша, герой уборочной страды вытер руки и достал откуда-то из-за спины наполовину пустую бутылку.
- Наше вашим с кисточкой! Садись, председатель Лукич, садись и ты, корреспондент Витя. Тяпнем-ка с устатку! - Радушно пригласил к своему царскому столу Иванушка. - Всегда рад дорогим гостям, честное слово, не обманываю. Смотрите, чего бог мне сегодня послал?! И вам хватит!
- Поздравляю, Ваня, с победой! - Дружелюбно заявил председатель Лукич. - Молодец, парень, на весь район отличился! Можно сказать, герой района!
Корреспондент Витя, то есть, это я, вновь рефлекторно схватился за блокнот. Неужто и впрямь состоялось спасение многострадальной Родины?! Пополнился-таки и без того необозримый каравай текущего урожая!
- О том погодим. - Величественно махнул рукой народный герой района. - Я ещё своё скажу, Лукич. Держи-ка вот лучше.
- Ох, чёртушка. - Кряхтя, опустился Генералов рядом с Иваном. - Нет на тебя угомону. Где ты её раздобыл спозаранку?
- Поздняя пташка ещё глазки трёт, а ранняя пташка уже водку пьёт! Хе. Эт я шутю. - Пояснил герой. - А вообще она, дорогуша, со вчерашнего утра со мной ездила, крым и рым прошла, всё на подвиги меня вдохновляла. Перегрелась, правдочка, маненько под сиденьем. Так я её на ночь вот здесь на холодок поставил, созревать. В самый раз теперь. Как, ничего отравка?! Печень пищит от восторга. Давай, закусывай. Вот, гусачёк! Помидорчики опять же! Лучок!
Генералов потряс львиной головой, рыкнул, отметив первую колом. Передав стакан Ивану, выхватил из кастрюли крыло.
- Твой черёд, корреспондент Витя. - Забулькал Иванушка в стакан. - А? Напрасно. Лечиться надо. Ладно, выручу. Ум-м-м… Ф-фу! Здорово! Видал, как вкалываем?! Вот это здоровье, завидуй. Да ещё председатель пятёрочку поднесёт. Или больше, а, Лукич?!
- Конечно, Вань. Четвертную на лапу, как минимум. А то и полста. В обиде не будешь… Ты теперь уж законный правофланговый. И не чего-нибудь, а социалистического соревнования. Во! А называется оно: «Жатву - в самые короткие сроки!». Это тебе и вправду не абы что! Так-то. Потому тебе теперь в нашем колхозе, да и в районе, конечно, и слава, и премии, и всеобщий почёт с уважением! - Лукич явно диктовал мне в блокнот. Едва успевал записывать.
- Ого! - Вдруг посумрачневший Иван снова вытянул недожёванную ногу гуся. - Да… Слава, почёт, уважение. Да ещё по району. Знаешь, Дмитрий Лукич, а вот лично мне что-то расхотелось нынче в передовиках ходить. Даже такого важного соцсоревнования!
- Это с чего так? Выкобениваешься?! - Недоверчиво усмехнулся Генералов, с треском разгрызая косточку. Пока гусиную.
- А с того, что один я в поле. Как разведчик. А он, промежду прочим, когда один - не воин. Слыхал, небось? Есть вот камерная музыка, тоже знаете, грамотные же?! Не уверен точно, что это такое, но в душе догадываюсь. Это когда музыкант, наверное, не в оркестре, а в какой-нибудь одиночной камере сидит и играет. И может музыка эта для особых каких-то людей, камерных, может даже супер-блатных каких-нибудь. Я же, например, хоть и мастак допустим кое в чём, но ни хрена в ней на самом деле не смыслю. Пустой звук для меня такая музыка. И вот меня, такого в душе некамерного человека, вы посадили на сутки в такую камеру, как канарейку. Стахановской породы. Играй-свисти, мол, пташка-Иван. Вкалывай. Ты герой, тебе ставить рекорды. Другим, серым зябликам, что в оркестре, это не под силу. А, Дмитрий Лукич?! Скажешь, сбрехал опять?!
- Конечно, сбрехал. – Чуть нервно посмеялся Генералов и ласково предложил: - Надо бы тебе поспать, Вань, сначала. И лишь потом обмывать свои сто двадцать гектаров.
- Нету этих ста двадцати гектаров! - Хамски отмахнулся Иванушка, не замечая моего блокнота. - Нету! Сто двенадцать скосил, а эти восемь, что утречком добил, сверхурочные.
- Ты это брось. - Нахмурился председатель. - Сутки как раз прошли, обязательство выполнено. Так, пресса?! «Правда» об этом напечатала сегодня. Значит, всё сбылось! Поздно давать задний ход. Поздно! Факт произошёл и его не затолкаешь обратно. Правда?
Лукич явно искал у меня поддержки, подтверждения правды в «Правде». Но я взял да и промолчал, закрыв блокнот и словно бы нейтрально пожав плечами. Во-во, теперь я ему не писарь, а пресса. Зауважал чего-то. Хотя какая ему нужна правда после «Правды»? Казалось бы. Однако в райкоме всё же хорошо понимают разницу в газетах. Какое слово в настоящей цене и ближе к телу. Им, наверно, всё-таки виднее. Где на самом деле и какая бывает правда. В «Правде», которая газета, грохнут победную реляцию - на весь мир волны пойдут. Но тут же и улягутся. Ни холодно никому не станет, ни жарко. Мы же напечатаем в своём районном «Авангарде» - как бы не тот же факт получится, конечно, зато веры к нему куда больше у людей будет. Наверняка. Если районка хотя бы раз соврёт по-крупному - народ её тут же на части порвёт. Да кое-что ею вытрет. А вот до «Правды» с её «правдой», попробуй, доберись! Вот эта «Правда» и несёт, что кому-то другому надо, а вовсе не людям. Во всяком случае, конечно, не правду.
- Вот-вот, сами вы и доказываете, что прав я, а не вы. Ваш «факт» на самом деле «липа»! - Иван сдавил бутылке горло. - Вам во что бы то ни стало нужен рекорд, любой ценой. Всем же всё ясно. Но зачем? А затем, чтобы с меня другие пример брали и потому план всё успешней и успешней выполняли? Отставили меня от них в сторонку - и вот он я, герой - куриные перья! Смотрите, люди, и учитесь! Мне же теперь неделю бухать на радостях, не просыпаться, да? А наш брат, механизатор, тот что в оркестре, что бригадами по загонкам ходит, тот иначе говорит. Вот, мол, смотрите, как человек за славой гонится, какие премии сшибает! Ему и поле лучшее, отдельное, и трактор, и жатку, и сам председатель его чуть ли не на руках носит. Корреспондентов вот разных нагнал. Это в каком же положении я теперь оказался, дорогие товарищи, а? Сегодня за всю ночь ни один мой приятель ко мне просто так и не подъехал.
