вышлют наряд на трассу. Встретят машину около Подгорного на посту ГАИ. Будут останавливать все грузовики, проверять путевые листы, а заодно и товарно-транспортные накладные. Предложено и нам прибыть в точку рандеву, а точнее рандре-ву, что между прочим означает «руки вверх!». Запомнил? То-то. Так вот, а оттуда мчимся на главную базу для окончательной проверки.
- Так, погоди! Не понимаю, зачем нам-то ехать? Если уж сами ОБХэСэСовцы занялись этим делом. Уж они-то и без нас отлично справятся.
Я был просто уверен в этом. Как и всякий закоренелый советский гражданин. Уж такова эта контора, ОБХСС, отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности, нечто вроде экономического СМЕРШа эпохи развитого социализма, грозы неправильных желаний и потребностей у отдельных несознательных индивидуумов, а также отдельных их групп, подразделений, соединений. Или, скорее, неправильного их исполнения. Потому что желания конечно у всех и всегда остаются одни и те же. Трифонов вот только, исполнителей, двигателей судеб, на всех явно не хватает. Отсюда и все проблемы у людей. Синдром глобального трифонодефицита! Явно врождённый. Его-то ОБХСС и лечит. Как может. Не успеет прикончить одну метастазу, как вокруг тысячи новых! Галдят и гадят. Никто работать не хочет. Только получать. И жить при этом как можно более хорошо.
- Мы начали, нам и доводить до конца! – Настаивал на своём Лёнька. - Только не называй их больше ОБХэСэСовцами! Ладно?! Они ж мои друзья!
Лёнька с хрустом потянулся, вставая. А потом вновь замотался по кабинету. Я едва успевал следить за ним. Вот энергии у человека! И это после долгого трудового дня. К одному языку можно турбину приставлять. От Братской ГЭС. И та спалит ротор на своей динамке.
- И потом, старик, неужели ж тебе неинтересно? Хотя бы как простому советскому журналюге?! Я уж не говорю - сознательному гражданину. К тому ж, не только проверять поедем. Это действительно и без нас смогут сделать. Мы материал едем брать для газеты. Понял?! Ма-те-ри-ал! Тебе повторить по-китайски? Если все наши подозрения подтвердятся, представляешь, какую штукенцию можно засобачить, какой от неё кипеж будет поднят?! Пальчики оближешь! При этом у них там, в ОБХаэсэсном крайотделе, точно знаю, есть предположение, да и кое-какие косвенные подтверждающие данные, что всё это касается не одного нашего района. Всеобщее явление. Воруют все. Все-все! Без преувеличения! А тогда вообще - гул на весь край! Представляешь - все внезапно себя увидят! Да нас с тобой немедленно повесят. Пока, может быть, на краевую доску Почёта. В качестве промежуточного этапа. И ты хочешь избежать такой чести?! Да ни в жисть не поверю! Ты же тщеславный на всю катушку!
- Чья бы корова мычала!
- Я честолюбивый. А это разные вещи!
- Но как же тогда с номером, честолюбивый ты наш? Шеф должен был сказать, что вновь даёт нам под уборку весь разворот. Так что по хозяйствам порядочно ещё надо помотаться. Тут уж интерес совсем простой. Управиться бы вовремя!
- Знаю. Успеем и с разворотом. Мы утром часиков в восемь, думаю, всё там закончим, а на обратном пути захватим наши хозяйства северо-западной зоны. Может ещё и восточнее проскочим. К девочкам нашим в «Калинина» забежим, проинспектируем их сердечно-сосудистые ритмы. И вообще - проверим, чем они там на самом деле занимаются. Тем ли, чем надо, на что мы их настраивали. Заодно и политморсост - политику их морального состояния - прозондируем. Правильно ли приспособились к идиотизму деревенской жизни. Если нет - поможем. По праву аборигенов. Ты ослеплён, конечно, блеском очередной моей мысли!..
- Стоп машина! Задний ход помалу. Редактора ты уведомил?
- Он в курсе. Дал добро. Чтоб мне и не дать! Ха! Ты разве знаешь кого-то, кто бы мне не дал, хоть чего-нибудь?! Только вот о развороте особенно предупредил, да насчёт девиц, чтоб пособили им, по работе, конечно. Всё-таки зря, наверное, мы их туда послали. Ты был прав. Не по их молочным зубкам тот чёрствый пирожок! О чём это я?! Так что, говоришь, звонил Генералов, икру метал?!
- Ага, кабачковую.
- Небось, рассчитывал на чёрную, крупнозернистую?
- И саблей ещё махал. Пришлось шефу его экстренно успокаивать. Ты знаешь, как он способен иногда - одной, двумя фразами - да промеж рог!
- Ничего. - Засмеялся Лёнька. - Это ему полезно, товарищу Генералову. А то упёрся теми же рогами в своё изобилие, никакой критики не восприемлет и даже самой правды-матушки. Всё б ему по шёрстке, да по шёрстке. Ещё и Кузьмич всыплет по первое число, чтоб меру знал, я уверен. Так что Ванька Курилов верно напророчил своему благодетелю многие хлопоты. Всё! Хватит с этим.
Тут Лёнька глянул на часы, присвистнул и затем кинул на меня жаркий дымящийся взгляд.
- Итак, ты, естественно, согласен, я - тем более. По плану сначала так. Заскочим, съем какого-нибудь цыплёнка-табака в нашем крутом кабаке.
- Я там только что был.
- Ещё раз поешь. Угощаю. Потом зальём бензину, я талоны достал, - и в путь. Логично? Они, жуки с маслозавода, конечно, пойдут по трассе на Грачёвку, а мы напрямую двинем, по просёлкам. Тогда наверняка обгоним. И загодя встретим. Заодно поглядим, может, где ночью косят. А утром ты очерк об этом сдашь в секретариат. Ладно. Это шутка. Потом, конечно, напишешь. Всё-всё, отбываем, старик! Не кашляй!
Всё-таки в любой ситуации пробивает в моём великолепном, блистательном шефе какая-то лёгкая, не побоюсь этого слова – почти элегантная пакостность. Пусть и в самом безобидном, умничающем трёпе. И всё никак не пойму в чём же именно, какая именно. Вроде отличный же парень, как ни возьми. А всё равно… всё-таки что-то не то. Может его враги народа чем-то беспрерывно травят?! Ладно, авось с цыплёнком-табака это всё выйдет. И человек окажется на самом деле простой и хороший. Просто слегка траванутый.
Между прочим, стало совсем темно, когда мы выехали из райцентра. Где-то впереди, беззвучно пока ещё, полыхали молнии, суетились тучи. По всему сразу видать было - плохо дело. Надвигалось атмосферное явление, именуемое в просторечии грозой. Это естественное, но в данный момент очень даже нежелательное, явление природы нисколько не укрылось от проницательного ока заведующего сельскохозяйственным отделом.
- Ка… как бы не влетели мы с тобой! - Икая от съеденного цыплёнка, пока ещё было слышно на тихом ходу, прозорливо крикнул он из коляски. - А то сре… срежем путь! Себе на голову! Видишь, что делается?! Гр… гроза!
Я до того поразился его наблюдательности, что даже не сразу ответил. Всё-таки и вправду мы есть то, что мы едим! Но потом всё же нашёлся.
- Поздно спохватился! Да ладно. Не трусь, цыплячья твоя душа! До гравийки успеем. А там выскочим!
Затем я воткнул вторую, разогнался, потом третью, ещё сильнее ускорился и наконец вставил четвёртую передачу. И вновь выжал ручку газа. Тут уж конечно совсем не поговоришь. Загудели мы тогда во всю мочь, стремясь опередить грозу - километров под девяносто в час помчались. По нашим временам и дорогам, да на наших дребезжащих скакунах - так шею свернуть можно, причём запросто.
Потом, слегка сбавив, свернули на трансрайонную грунтовку и вновь полным намётом понеслись дальше - вскачь, да по колдобинам. Кр-расота-а! А говорят, нет счастья в жизни. Были бы хотя бы подкрылки - изменить угол атаки – да и взлететь к чёртовой матери отсюда! Поближе к молниям. Для полноты этого самого счастья!
По обеим сторонам светового тоннеля, пробитого во мраке нашей единственной фарой, то по одной, то по другой стороне, изредка проплывал дальний и тусклый огонёк-свечечка. Может то чабаны коротали ночь у костра или такие же, как мы, неприкаянные полуночники шастали бог весть зачем по просёлкам. Тоже кого-то ловили. Себе на голову. Ни тракторов с косилками, ни комбайнов пока не было видно. Здесь, в зоне орошения Большого канала, их в это время и не должно быть. Более чем ясно. Уборка на поливных массивах всегда начинается с запозданием. А вот поднимемся на плато (если конечно поднимемся, тьфу-тьфу!), в степные засушливые хозяйства - там должны развернуться в полную силу, и даже ночью по идее должны косить. Хотя… гроза же. С нею мы пока шли на встречных курсах, практически в лобовой атаке. Но вот-вот должны были отвернуть и начать удирать.
- «Вечерний звон, бон-бо-он!» - Всё же еле доносилось, до чего же задушевно пел сытый Лёнька, подпрыгивая от ухабов и нарастающих разрывов грома, песню за песней из своего уникального репертуара. - «Как много ду-ум наводит он. Бон, бон, бо-о-он!». Ох-х! Едрическая сила! Вот лупит, собака!
Пересечение с второстепенной дорогой, правый поворот, выход на главную, подъё-ом - полный газ! Всё! Теперь мы от неё удираем! Да и дорога покомфортнее стала. Потише. Рубиновыми огоньками изредка вспыхивали и проплывали на границах светового тоннеля точечные стрелки-стрелочки и цифры-цифрочки появившихся дорожных указателей. Но всё ближе и ослепительнее вспыхивали настигающие нас высоковольтные клинки молний, бешено, во все стороны, вверх и вниз, рубя и раскалывая мглистое небо. Лёнька с головой залез в коляску, накрылся фартуком. И оттуда в паузах канонады доносилось, кажется, «Дышала ночь восторгом сладострастья!». В принципе, каждому своё, конечно.
Не сбавляя газа, на полной скорости, совсем близко от нас, справа проехало спящее село - кажется, Томузловка, третья бригада колхоза имени Свердлова Якова Михайловича. Был такой правительственный передовик на заре Советской власти, да только помер от чахотки в самый разгар свершений. Окна домов темны, словно все там вымерли, с перепугу повторив судьбу своего титульного правофлангового. На улицах, тускло освещённых редкими лампочками, тоже ни души. Красота! Как и не жил тут никто и никогда. За пустым селом - вообще мрак. Так что и тут не только не косили, не сотворяли всяких-разных свершений, а наоборот, и в самом деле не были или неизвестно куда попрятались. По любому очерк мне теперь не светил. Так и слава богу. Передовик с возу, корреспонденту легче.
Но нет. Вот подальше и повыше села, на бугре, - частая короткая россыпь огней, словно строчка замерших на лету трассирующих пуль короткой очереди. Рядом с ней, озарённый изнутри багровыми сполохами, клубящийся столб дыма или пара. «Атомный грибок висит-качается!..» - на мгновение высунувшись, отметил и это явление районный акын Лёнька Куделин. Но нет, не грибок. Похоже всё-таки кормоцех. Травяную муку гонят, ударно грохочут дорогие передовики, золотые наши правофланговые, невзирая на конкурентное атмосферное явление. Так что здесь - слава генеральной линии! - признаки жизни налицо. И даже набирались на информашку в колонку районной хроники социалистического соревнования: вот оно, идёт, идёт же - родимое и столь желанное - сотворение трудового подвига! Несмотря на то, что сами небеса повели по нему прицельный беспощадный огонь на уничтожение.
Гух-гух, гу-ух! Двойным рикошетом бахнуло передовое эхо от стен последних, стоящих у дороги, домов. Ба-ба-а-ах! Потом ещё и с неба стократ добавило. Точно Яков Михайлович в кожаной тужурке. С того света своих поддерживает. Так что припустили мы от места того славного подвига ещё пуще. И короткой информашки с них хватит.
Вновь дымящийся клинок концентрированного света от нашего мотоциклетного
