его ведает, может когда и заприметил.
- Тогда на всякий случай вы не очень маячьте у него перед глазами. Правда, если там что есть, им теперь всё равно не отвертеться. Но и настораживать прежде времени не будем. Пусть спокойненько едет. Главное - зафиксировать исходные цифры, с которыми они едут.
- Логично! Блеск, Витёк! Соображаешь, должен тебе сказать от лица руководства нашей газеты. - Пожимая ему руку, согласился Лёнька. - Договорились. Вертеться не будем, чтобы и они не отвертелись. Но такие цифры нам нужны, ой, как нужны! Разоблачать так разоблачать. Впрочем, смотря какие цифры получатся. А что если всё сойдётся?! Дашь тогда пестик. Застрелюсь!
Вышли мы в самый раз. Долго мёрзнуть-зоревать не пришлось. Минут через двадцать после лейтенантского инструктажа, у обочины, почти рядом с нами, спокойно затормозил остановленный бдительным дежурным Курицыным голубой автофургон с белой надписью «Молоко». Увидев забрызганные, но ещё довольно неплохо просматриваемые номера, мы вожделенно переглянулись - нашего, нашего района. У меня застучало сердце и тоже слетели остатки сонливости. Чёрт возьми, неужели и вправду придётся стрелять?!
Лёнька же сглотнул и сказал негромко: - Он, земеля… Он! Родимый. Ух-х-х! Как же я по ём скучился!
- Пошли! - Скомандовал Титаренко, зачем-то потрогав застёжку самой надёжной в мире ОБХаэсэсовской кобуры и сделав профессионально жёсткими и белыми глаза, бывшие до того задумчивыми, влажными и несколько голубыми. Вот мы и пошли в синих предрассветных сумерках: держащийся за спасительную кобуру самый обаятельный в мире обэха-эсэсовец и два самых неукротимых журналиста-правдоискателя, стучащих зубами от холода и азарта.
Так районный детектор истины вновь вышел на человеческую тропу. Не проникнуться величием момента казалось попросту невозможно.
Глава 10. Конец подпольного синдиката
В кабине безмятежно сидели двое. Словно мышки-норушки. За рулём - длинноволосый парнишка-хипак в модном батнике и рядом с ним пожилой, солидных объёмов, в основном в ширину, представительный дяденька в пиджаке, соломенной шляпе и всём таком прочем, нисколько не выбивающемся из облика нормального советского экспедитора. Титаренко сначала представился сам, как и положено, в двух словах, особенно не распространяясь.
Потом сразу приступил к делу своей жизни, можно сказать, исполнению миссии на земле:
- Кто, откуда и куда? Попрошу документы. Что везёте?
- Сейчас… куда же они запропастились, кошки съели, что ли? Хе-хе! А едем мы на базу с грузом. - Обстоятельно, с безоблачной улыбочкой ответил тот, в шляпе и пиджаке, да невзначай повеял на нас перегаром. Всё пока в норме. Что ещё прикажете делать простому советскому экспедитору в долгой и скучной дороге?
Достав со второй попытки из внутреннего кармана пиджака увесистый, килограммовый подсвинок-бумажник, он ещё минут несколько покопался в нём, боясь ошибиться и отдать нам чего-нибудь не то, и вот наконец протянул лейтенанту товарно-транспортную накладную. Титаренко внимательно изучил её, между прочим, ненароком повернувшись так, чтобы и нам было видно, что в ней изображено.
- Итак, 840 килограммов… Ладно, тут как будто всё в порядке. Экспедитор вы?
- Как видите. - Пожал плечами удивлённый в шляпе. - Не похож? А в честь чего, кстати, позвольте спросить, проверка проводится? Ловите, что ли, кого?
- Да нет. - С вполне достоверной небрежностью ответил Титаренко. - Обычный дорожный надзор. Ранним утром, говорят, милиция спит, да-да, есть ещё такое заблуждение. И вот порой кое-где кое-кто из шоферов, уверовав в наш сон и отсутствие бдительности, подхватывает левый груз. А то и вообще без путёвки выезжает на трассу. Лишь бы карман набить. Как, товарищ водитель, бывает?
- Не знаю. - Ухмыльнулся за рулём хипак в батнике, модной, приталенной рубашке (как же, в город едет, потому и красивый такой). - Может и бывает, кое-где, да с кое с кем, а может и нет. Я во всяком случае не грешу. Пока.
- Откройте, будьте добры, фургон.
- О! Фургон? - Отвесил красную с прожилками губу симпатяга-экспедитор. - Ничего себе надзор! Ещё может карманы вывернуть? Шучу-шучу, не сердитесь. Это я так, с бессонной ночи. Откроем мы вам фургончик, конечно, откроем. Нисколько не возражаю.
В фургон поднялись Титаренко, Лёнька, твёрдо убедившийся, что всё-таки не был ранее знаком с невинными путниками, и сам экспедитор, шутник в шляпе, масляный наш путешественник, оказавшийся совсем маленького роста. При своей толщине он уж очень смахивал на колобка, вдосталь покатавшегося по дефицитному маслу по сусекам где-нибудь у бабушки с дедушкой. Вполне возможно, что и у самой царицы Тани.
Я стоял в стороне и спокойно контролировал ситуацию на выходе. Сбежать от такого как я ни у кого не было шансов. Но мало ли что. Может быть, именно поэтому проверка наличного масла прошла абсолютно гладко. Именно как по маслу.
- Вот, как видите, только одно наименование. - Донеслась изнутри фургона храбрая констатация колобка. - 84 коробки с маслом, по десять кеге каждая. Именно так в накладной и значится. Хотите, считать будете?
Насчёт масла он был явно спокоен, но что-то его всё равно тревожило.
- Будем считать, а как же! - Ответствовал въедливый Лёнькин голос.
- Ну-ну, считайте, если не лень. - С кряхтеньем слез вниз дяденька коротышка, продолжая аккуратно дышать в сторонку, через красный нос.
Он всё-таки и меня боялся, на всякий случай. Вот, до чего дорожил человек своим местом! Видать, славно его там прикормили. И припоили. Мне почему-то захотелось подбодрить пожилого мальца известным двустишием: «Не стесняйся, пьяница, носа своего, Он же с красным знаменем цвета одного!». Но я, конечно, удержался. Братание в данный момент оказалось бы несколько неуместно.
Через несколько минут сыщики молча спрыгнули на землю.
- Всё верно. - Бесцветно произнёс Титаренко и, привычно вскинув руку к козырьку фуражки с лазоревой каймой, разрешил: - Можете следовать дальше. Счастливого пути!
- А вам счастливо оставаться! - Из кабины пожелал нам невозможного проворный экспедитор, теперь раскрепощённо шевеля на вдохе-выдохе ноздрями своего революционного носа. Наверно его больше ничто не беспокоило. Даже приятно стало за человека! Он даже, широко и радостно улыбаясь, сделал нам ручкой, в смысле, помахал на прощание. Глупенький коротышка не знал при этом, что оставаться в счастливом без него одиночестве нам уж никак не было суждено. Не знал, правда, об этом и я. Даже Лёнька. Никто ничего не знал. И потому основательно расстроились. Кроме, естественно, милиции. А точнее ОБХСС. Тот как всегда всё знал и всё ведал.
- Ишь, обрадовался! Зафитилил, аж дым столбом! - Наконец мрачно заметил Лёнька. - Это и есть твои цифры, ОБХСС?! Всё сошлось?!
Он явно несколько пал духом, поэтому отворачивался от меня даже с некоторым смущением. Ещё бы. Погнал утомлённого подчинённого в ночь, да ещё через такую грозу. И всё для столь ничтожного результата?! Ещё бы не почувствовать себя вконец обделанным! Ещё бы не обидно стало! Вот тебе и момент истины!
- Выходит, всё правильно у них?! Никак их не уешь! Отовсюду подстраховались, негодяи! Слушай, а может ими ЦРУ управляет?! До того чётко! Аж завидно! - Лёнька явно ещё на что-то надеялся.
- Плохой результат - тоже результат! Ради этого стоило всю ночь потрястись по столь замечательной грозе, поплавать в лужах под молниями и в конце вдребедень замёрзнуть! - Оптимистично заявил я, с ненавистью глядя в подлый затылок упорно отворачивающегося завсельхозотделом. - Зато теперь, наконец, мы знаем, что хороших людей на земле гораздо больше, чем мы думали. Впрочем, кажется, нам об этом ещё в школе говорили!
- Не торопитесь, товарищи газетчики, с выводами! - Вот тут-то, на самом пике горького разочарования, и обнадёжил нас бравый лейтенант ОБХСС Витя Титаренко, проницательный и мудрый, как все Вити. А может и как все ОБХэсэсовцы. Вообще, когда молчунов прорывает, к этому всегда стоит прислушаться. Во всяком случае, Титаренко произвёл на свет как раз такой пример.
- То-то и оно, что уж очень обрадовался этот пьянчужка, когда пронесло. Это как раз и говорит о том, что на самом деле нечисто у него с накладной. Здесь, на трассе - полный ажур. Посмотрим теперь, какой абажур на базе получится! Лёха, ты выписку сделал, сколько завод в каждую сдачу отправляет масла? Доставай!
- Сделал. Сегодня расхождение есть - на двести, двести пятьдесят килограммов побольше. А-а-а… теперь начинаю смутно догадываться.
Лёнька тут же вспрял, победно взглянув на меня прежними, нахальными глазами: мол, вот видишь, всё-таки не напрасно мочился на нас ливень, а конкретно по делу. Да и вообще у нас никого зря, не по делу не мочат! Даже если кто и потонет между делом.
- Дай посмотреть… Вот-вот, то-то и оно, что расхождение! Точно, вижу. И в самом деле! - Засмеялся вновь синеглазый и симпатичный Витя Титаренко, что-то и вправду не на шутку разговорившийся. - И учти - в большую сторону. Нюх ты потерял в своей газете, экс-сыщик. Дисквалифицировался! Гляди - по 840 ни разу за последнее время в документах не записано, так же? Да и вообще у них такой цифры, как я погляжу, и быть-то не может. Она живёт только на дороге. Транспортная оболочка. Сбрасывается по прибытии.
- Всё правильно. Но ты учти, что у меня теперь несколько иная квалификация, которая кому хочешь голову забьёт. – Лёньке, видать, довольно неприятно было, что на моих глазах рушится его некогда непререкаемый авторитет всезнайки и всеумейки, поэтому он решил поставить бывшего приятеля на место.
- Эта квалификация всё же поответственней, чем у некоторых, кому не помешало бы об этом всегда помнить и оставаться хотя бы благодарными за то, что я их же функции выполнял.
Титаренко примирительно стукнул его по плечу и они хлопнулись между собой своими растопыренными ладошами. Как олени рогами. Так некоторые ОБХа-эсэсовцы мирятся друг с дружкой (наверняка подметил бы натуралист из «Мира животных»). Лёнька же в результате просветлел окончательно. То есть, опять обнаглел.
- Так что ж - те гаврики в накладных химичат? - Наконец как бы дошло и до меня - всегда полезно включать дурачка, больше узнаешь.
- Конечно же! В накладных, конечно, в накладных! Неужели не понял? В этом направлении все они в основном и хапают. Уж сколько лет мы на этом потоке сидим - и не сосчитать. Но почти никогда не могли схватить шныряющих туда-сюда налимов за их скользкие хвосты. Зато теперь уж не ошибёмся, будь спокоен. Схватим, да ещё как! Так что с чувством хорошо исполненного долга пошли, чайку глотнём да и поедем тихонечко. По свежему следу.
- Постойте, сыщики! Какой «чайку», какой «тихонечко»?! Вы и в самом деле нюх потеряли?! - Я всё ещё не выключался, продолжая подыгрывать гениям сыска. - А если он её порвёт, накладную-то?
- До базы не порвёт! - Хором, почти в унисон, ответили мне Лёнька с лейтенантом и, удовлетворённо глянув друг на друга, расхохотались.
Ох, и весело. Да что тут поделаешь - школа есть школа. Когда она одна, всем известная – то все с одной меткой, то есть, с одной, но главной извилиной оттуда и выходят. Впрочем, может порода изначально такая у обоих.
Вот и в самом деле проблема проблем. Этих бойцов невидимого фронта, да и вообще начальников над людьми, такими делают, производя
