спасётся от догоняющего его танка. Жизнь по определению означает борьбу. Тот, кто уклоняется от борьбы, презренный трус, он обречён на смерть. Хороший солдат непременно найдёт способ остаться в живых. Бог за того, у кого нет шансов, но есть воля к жизни!
Прюллер помолчал некоторое время, о чём-то раздумывая.
— Вы пока не видели танки с красными звёздами. Скоро увидите. Услышите лязг гусениц. С ужасом будете наблюдать, как русский монстр движется прямо на вас. Наползает, плотоядно урчит, как огромный хищник, желающий утолить голод вашей плотью. Стрелять в него из винтовки — всё равно, что плевками пытаться остановить слона. Кидать гранаты ему в лоб не более эффективно, чем швырять камни в стену. Да вы и не вспомните, что в руках у вас винтовка, а за поясом — «колотушки». Вы замрёте, как мыши, а души ваши завопят от ужаса. От ужаса вы и пальцем не шевельнёте: побоитесь привлечь внимание железного чудовища. А кто-то от ужаса описается и обкакается. Бежать от танков бессмысленно. Русские танки делают из беглецов кровавое месиво, наматывают на гусеницы их мясо и кишки. Впрочем, наши танки из русских делают то же.
— С вашего позволения, хороший солдат выроет щель, герр гаупт-фельдфебель, — серьёзно доложил тот же солдат.
— Правильный ход мыслей, солдат. Лично я не хочу быть мёртвым героем. Мало радости умирать вместе с другими глупцами лишь для того, чтобы в некрологе написали про тебя: «Героически погиб…». Я предпочитаю остаться без наград, но живым. От живого меня рейху больше пользы. Тот, кто не поторопится наложить в штаны, может победить монстра. Для этого нужна сила духа. Издалека эту бронированную смерть вы убить не сможете. Надо подпустить её близко, почувствовать её горячее дыхание… Нырнуть в окоп, подождать, пока железная черепаха над тобой проползёт. И гранату на моторный отсек.
Гаупт-фельдфебель задумался. Но тут же очнулся и скомандовал:
— В шеренгу по одному… Дистанция — пять метров… Становись!
Солдаты чётко и быстро перестроились в длинную шеренгу.
— Через двадцать минут и ни минутой позже над вами пройдёт танк, — объявил гаупт-фельдфебель. — Так что позаботьтесь о спасении своих жизней. На фронте двадцати минут вам никто не даст. И команды «Приготовиться!» не будет. На фронте тех, кто не позаботится о своей жизни, передавят, как котят. Итак… Через двадцать минут танк пойдёт в наступление. Ваша задача — за двадцать минут выкопать щели и спасти свои шкуры. Кто не успеет выкопать укрытие достаточной глубины, пусть заготовит красивую открытку, на которой писарь отпишет вашим родителям душещипательное известие о вашей героической смерти на поле боя. Я видел, как наш солдат попал под гусеницы русского танка. Он, видите ли, смертельно устал, и вырыл недостаточно глубокий окоп. Танк слегка поелозил над лентяем, и от него осталось грязное пятно.
Прюллер безнадёжно махнул рукой и приказал:
— Щели рыть параллельно друг другу, как шпалы на железной дороге. Лопаты в землю, каторжники!
Все поняли, что это серьёзно.
Солдаты вырвали из чехлов сапёрные лопатки и кинулись рыть щели. Гаупт-фельдфебель немного понаблюдал за подчинёнными, взял лопату и принялся рыть собственную стрелковую щель на фланге роты.
Через десять минут, выкопав окоп до уровня груди, он заорал:
— Чтобы заставить ваши лопаты двигаться быстрее, сообщаю, что через десять минут без какого-либо предупреждения танк проутюжит каждую щель по очереди, начиная с моей! И если вам дороги собственные задницы, копайте, как дьяволы!
В тишине слышалось щебетанье птиц, стрёкот кузнечиков, резкие выдохи роющих землю солдат, ритмичный стук и скрежет лопат по твёрдой земле.
Кому повезло, и почва оказалась рыхлой, выкопали щели быстро. А некоторым не повезло: почва оказалась жёсткая, как камень. Истекая потом и сбивая руки в кровь, они грызли сапёрными лопатками землю.
Гаупт-фельдфебель присел в выкопанной щели. Верхушка его стального шлема едва виднелась из укрытия. Он не поленился и вырыл щель с расширением кверху, чтобы стенки не обрушились под тяжестью танка. Гаупт-фельдфебель взглянул на часы, поднялся и закричал командиру танка:
— Унтер-фельдфебель, заводи свою телегу!
Никто из солдат не засмеялся.
В глубине танковой громадины механик-водитель включил стартер. Двигатель мощностью в триста лошадиных сил утробно зарычал. Железная громадина, лязгая гусеницами, двинулась к линии окопов. Командир танка толкнул механика-водителя в левое плечо. Панцер взревел двигателем, развернулся и, подобно паровозу по путям, ринулся по окопчикам. Как гаупт-фельдфебель и договаривался с танкистом, машина начала проход с его щели. Ревя и застилая собой свет, панцер полз над окопами.
Окоп со скошенными стенками гаупт-фельдфебеля выдержал тонны железной громадины, танк пополз к следующему окопу. Выпрыгнув из укрытия, гаупт-фельдфебель напряжённо наблюдал за прохождением танка по маршруту.
Над окопами в жёстком грунте, где сжавшиеся солдаты едва умещались, танк проползал, лязгая гусеницами по каскам. Жар от выхлопа обжигал затылки, зловоние заполняло лёгкие, барабанные перепонки рвал рёв мотора. Там, где окопы рыть было легко, бледные солдаты пытались вжаться в дно глубокой щели, чего делать нельзя... Мягкая земля просела под гусеницами на четверть, вертикальные стенки обрушились…Раздались крики ужаса, стоны и хрипение…
Гаупт-фельдфебель с удовлетворением наблюдал, как над краем окопа позади ползущего танка осторожно приподнимал голову очередной солдат.
Танк прошёл весь маршрут и остановился.
— Командирам взводов доложить о состоянии личного состава! — прокричал гаупт-фельдфебель.
Из своей щели выскочил командир первого взвода фельдфебель Янке с чёрным от грязи лицом, подбежал к Прюллеру, отрапортовал с улыбкой:
— Позвольте доложить, герр гаупт-фельдфебель, у нас выбыло трое! Двое в обмороке и один обосрался!
Подбежал командир второго взвода фельдфебель Шварц, мрачно сообщил, что двух солдат засыпало обрушившимся грунтом, их откапывают.
На посиневшие от удушья тела несчастных, извлечённых из земли, присутствовавшие на испытании офицеры отреагировали обыденно: солдаты погибли от несчастного случая на учениях. Такое бывает.
***
— Вы прошли полный курс подготовки…
Гаупт-фельдфебель Прюллер стоял перед двадцатью лучшими солдатами роты словно бы чуть расстроенный: плечи без обычно гордого разлёта, голова без «прусского» постава, словно чуть придавлена усталостью. Прюллер сожалел, что отпускает солдат: он славно над ними поработал. Но он спокоен: солдаты готовы к передовой.
— Я могу назвать вас солдатами вермахта. Вы лучшие из роты. Но я должен провести последнюю проверку, чтобы из лучших выделить настоящих мужчин и рекомендовать их для службы в достойных местах.
Прюллер открыл деревянный ящик, стоявший у его ног, вынул из него железное яйцо.
— Это ручная граната Миллса, массовая граната Великой войны. Это, — он коснулся металлической шпильки, — чека взрывателя. Вы знаете, если я её выдерну и отпущу вот этот рычаг, граната взорвется через четыре секунды.
Прюллер спокойно выдернул из гранаты чеку, придерживая рукой рычаг. Бросил чеку в сторону. Все поняли, что этой гранате суждено взорваться.
— …И в радиусе десяти метров все будут убиты или серьезно ранены. Поэтому станьте вокруг меня на расстоянии двадцати метров.
Солдаты, подозревая нехорошую проверку, торопливо отступили от гаупт-фельдфебеля.
— В своё время мы проверяли друг друга на вшивость так. Брали гранату и клали ее на каску…
Прюллер положил руку с гранатой на каску. Лица солдат побледнели, потому что все поняли, что он собирается сделать.
— Главное, держать голову прямо и не шевелиться. Если дрогнешь, граната упадёт и тебя изрешетят осколки… Три секунды…
Прюллер медленно опустил руку вниз. Со стального шлема брызнуло красно-жёлтое пламя, раздался взрыв. Осколки с шипением разлетелись во все стороны. Солдаты слаженно рухнули на землю.
Прюллер невозмутимо стоял в середине круга, с усмешкой наблюдая за лежавшими солдатами.
— То, что вы поступили, как предписывает устав, похвально, — усмехнулся он. — Но некоторые из вас выглядят так, будто наложили в штаны.
Прюллер подождал, пока солдаты встанут, неторопливо погладил опалённую каску ладонью, будто проверяя, нет ли там чего от взорвавшейся гранаты.
— Пусть каждый из вас возьмёт по гранате. Разойдитесь на дистанцию в двадцать метров.
Солдаты неохотно подходили к ящику и разбирали гранаты. Они настолько были поглощены раздумьями о предстоящей проверке «на вшивость», что не заметили, как к ним подошёл командир отряда оберст-лейтенант фон дер Лееб.
— Гаупт-фельдфебель, я хотел бы с вами поговорить, — вежливо произнёс оберст-лейтенант.
— Смирно! — запоздало гаркнул гаупт-фельдфебель.
Солдаты замерли по стойке смирно.
— Вольно, — мягко произнёс оберст-лейтенант. — Прюллер, наша цель состоит не в том, чтобы во время обучения убивать своих людей. Цель — подготовить их к фронту так, чтобы они не были убиты во время боевых действий. Я считаю, что ваша затея с гранатой чертовски глупая. Вы можете покалечить подчинённых.
— Разрешите доложить: чтобы сделать омлет, приходится разбивать яйца, герр оберст-лейтенант, — отрапортовал Прюллер. — Даже во время обучения бывают жертвы. Я хотел выявить храбрецов, которые смогут выжить на поле битвы в тяжелейших условиях.
— Во время обучения у нас бывают случайные жертвы. Вы же умышленно подвергаете опасности всех, — перебил гаупт-фельдфебеля фон дер Лееб. — На поле битвы выживают опытные солдаты. А гибнут идиоты, понадеявшиеся на свю храбрость.
Командиру отряда сильно не понравилось, что фельдфебель перечит ему.
— Я опытный солдат…
— Заткнись, герр опытный солдат, и молчи до тех пор, пока офицер не разрешит тебе говорить! — потерял терпение и оборвал строптивого гаупт-фельдфебеля фон дер Лееб. — Я предоставлю возможность опытному солдату показать свою храбрость и заработать Железный крест или погибнуть, как дураку...
Через два дня Прюллер поехал на фронт вместе с закончившими подготовку солдатами.
***
Вечером перед походом в русские окопы Прюллер хорошо поужинал и лёг спать, приказав дежурному разбудить его в полночь.
Проснувшись, надел камуфляжную куртку и пилотку. Каску оставил в бункере — во время вылазки она мешает слушать.
Боевой нож Nahrkampfmesser висел на поясе в ножнах справа. Этот простой нож, похожий на кухонный, нравился Прюллеру: идеально заточенное обоюдоострое лезвие, чуть смазанное жиром, с лёгкостью пробивало даже зимнюю одежду, легко входило в тело, делая широкую рану, и легко вытаскивалось, что давало возможность тут же нанести повторный удар. Под правой рукой висел автомат МР, по два магазина засунуты в голенища сапог, две гранаты «яйцо» со вставленными взрывателями пристёгнуты к портупее, ещё две лежали в разных карманах — чтобы не греметь.
Слева на животе — чтобы легче выхватить — «Вальтер П-38» в кожаной кобуре. Прюллер получил его новым, сам пристрелял. Этот пистолет, выпущенный перед войной, точен, быстр и достаточно лёгок, хорошо лежит в руке. Бывают ситуации, когда жизнь зависит от одного выстрела. Когда у
