обдавала тёплым дыханием и легонько щипала мягкими губами за пальцы, выпрашивая угощение. Старшина угощал Марьиванну коркой чёрного хлеба или варёной картофелиной. А иногда и кусочком сахара.
Повозка громыхала по низинке. Лошадь, похлёстывая себя хвостом по бокам, трусила не торопясь. У места, где надо выехать наверх и пересечь обстреливаемое немецкими миномётами, а то и пушками, пространство, Марьиванна фыркнула и затрясла головой.
Старшина натянул вожжи, остановил лошадь. Достал кисет, свернул козью ножку, чиркнул трофейной зажигалкой.
— Ничего! — успокоил лошадь старшина, — Помаленьку доедем! Перемахнем опасный бугорок, а дальше место пониже, немец нас не достанет.
Марьиванна качала головой, будто понимала слова хозяина.
За всё время пути старшина ни разу не шевельнул вожжой и не вытащил кнута из-за голенища.
Лейтенант Титов лежал на ворохе шинелей. Подняв голову, буркнул недовольно:
— Вечера ждать будем?
Старшина на замечание выпившего командира не отреагировал. Не торопясь, докурил цигарку, сплюнул на нее, слез с телеги, притоптал окурок ногой. Привычка разведчиков — не оставлять после себя огня и свежих окурков, по которым можно определить, когда куривший был здесь.
Наклонил голову, направил ухо в сторону неба, прислушался, уселся на повозке поудобней, шевельнул вожжами:
— Ну, Марьиванна, трогай поманеньку! Не подведи, родимая!
Повозка дрогнула и выползла из кустов. Едва выехали на открытое место, старшина хлестнул Марьиванну вожжами. Лошадь понеслась галопом. Старшина уловил звук летящего снаряда. Этот уходил дальше, в тыл. Старшина потянул вожжу, разворачивая лошадь вправо, хлестнул лошадь. Умерившая, было, бег Мариванна понесла быстрее. Послышался звук подлетающего снаряда. «Этот наш!», — подумал старшина и дёрнул лошадь влево. Взрыв! Старшина втянул голову в плечи, оглянулся. Земля оседала примерно там, где они только что ехали. Взрыв сзади — не страшно. Все осколки идут по ходу снаряда. Плохо, когда взрыв перед тобой — напорешься на осколки, как на вилы.
Повозка перемахнула бугор и покатила вниз, набирая скорость. Старшина ослабил вожжи, давая лошади бежать как она захочет. Вот и ложбина, которая чуть дальше превращалась в овраг, по которому ехать уже безопасно.
Сбоку рвануло. Чуть позже старшина услышал звук пушечного выстрела…
«Сволочь… Немецкая «гадюка»… (прим.: немецкая 7,62-см пушка РАК 36(r), переделанная из советской Ф-22. У неё сначала взрыв слышен, а потом выстрел долетает)…
Старшина почувствовал колотьё в левой половине груди. «Сердце, что-ли, прихватило?»
Слабость накатила…
Старшина откинулся спиной на мягкий узел.
***
Помкомотряда указал Говоркову место в «командирской» землянке:
— Это старшины лежанка, это — комотряда, это — ваша.
Начинать службу, не будучи посвящённым в дела командиром отряда, Говорков счёл неуместным. Поэтому, согласно фронтовому закону — спать, где только возможно — лёг спать.
Проснулся от тарахтения повозки, фырканья лошади, оживившихся разговоров.
— Так мёртвый он! — вскрикнул кто-то снаружи.
— Как… мёртвый… Живой был!
— Убитый! Кровь, вон, прямо под сердцем, сбоку…
Отдернув плащ-палатку, загораживающую вход в землянку, Говорков вышел наружу.
Около телеги, гружёной солдатским барахлом, суетились солдаты, с места возницы снимали мёртвого старшину.
— Вот ведь как бывает, а! Под обстрел попали… Осколок… Такусенький вот… Прямо в сердце… Лошадь умная, сама пришла…
Пожилой боец распрягал лошадь и одновременно командовал, куда что носить и где что складывать.
Кто-то подошел к Говоркову сзади и кашлянул, обозначаясь. Говорков обернулся. Сзади стоял невысокий крепкий лейтенант, светловолосый и сероглазый, одетый, по сравнению с бойцами, довольно щеголевато.
— Лейтенант Титов, командир отряда разведчиков, — представился он.
Говорков заметил, что Титов изрядно поддавши.
— Старший лейтенант Говорков, ПНШ-2.
Командиры пожали друг другу руки.
— Говорков? — запоздало, по причине нетрезвости, удивился Титов.
Говорков вопросительно посмотрел на Титова.
— Да только что мне одна сестричка рассказывала, как вы вдвоём деревню брали.
— С сестричкой? — усмехнулся Говорков.
— Со старшиной.
— Было дело. Генерал приказал роту вести через поле на немецкий пулемёт…
— Путёвку роте в небесный дом отдыха выписал, что в «Могилёвской губернии»? А что, сильно нужна была деревня?
— Да вроде бы как и вовсе не нужна.
— Знакомое дело. Есть у нас начальники, которые считают, что не они должны служить Родине, а Родина им. Орденами награждать и прочее…
— Ну, мы со старшиной и решили… Погибать, так вдвоём.
— Роту сберёг, получается.
— Вроде того…
— Уважаю.
— А что за сестра тебе информацию выдала?
— Да есть в медсанбате… Катей зовут…
Титов вздохнул.
— Маленькая такая? Голикова?
— Маленькая… Да удаленькая. Голикова.
— Отношения налаживал, что-ли? — спросил с натянутой беспечностью Говорков.
— Отбрила, как «Золингеном» (прим.: качественная немецкая опасная бритва).
— Молодец девчонка, — улыбнулся Говорков. — Она может. Она генерала отбрила…
— Да ладно! — удивился Титов.
— Точно. К ней начальник тыла, майор, клеил. Тоже отбрила.
— А она сказала, что майора ты отбрил…
— Она…
Титов удивлённо качнул головой, вытащил пачку немецких сигарет, но рука его замерла.
— Она похвастала, что ты — её защитник, — Титов испытывающее посмотрел на Говоркова.
— Катя сказала? — переспросил Говорков, хотя понял, что она так сказала. Просто ему очень захотелось услышать от Титова, что именно Катя похвасталась, что он, Говорков, её защитник.
— Она. Любовь, что-ли, у вас с ней? — с завистью спросил Титов?
— Да нет…
— А чё ж ты её защищаешь?
— Так служба у меня такая — защищать всех: женщин и девушек, стариков и детей. Командир Красной армии я.
— Ну, коль не любовь… Уступи мне её.
Говорков искоса посмотрел на Титова, качнул головой. Вздохнул.
— Кавалерист лошадь свою никому не уступит. Пограничник собаку. Эстонец — трубку. А тут — хорошая девушка…
— Ты ж сам сказал, что у вас нету… — Титов постучал указательными пальцами друг о друга.
— По-хорошему, лейтенант, дать бы тебе в морду… Чтобы, как приспичит целиться, щуриться не надо было… Жаль, пример для бойцов плохой. Ну, а насчёт Кати… Если она считает, что я её защитник, не могу запретить так считать. Единственное, чем я тебе могу помочь, так это советом. Попробуй ты стать её защитником. Может, оценит.
— Ладно, старлей, извини. Глупость сморозил. Больно уж девчонка хорошая. Завидую тебе.
Титов протянул немецкие сигареты Говоркову. Говорков поморщился, вытащил пачку «Казбека», предложил Титову.
— Ладно, проехали и забыли, — без злости проговорил Говорков. — Нам фашистов бить вместе.
Титов, одобрительно кивнув, взял папиросу, вытащил трофейную зажигалку, чиркнул колёсиком. Закурили.
— Забыли. Старшину, вот, убило, пока ехали. Под артобстрел попали. Я спал, не заметил. Лошадь сама довезла.
Говорков молчал. Он, конечно, сочувствовал, что человека убило. Но сколько их, убитых, пришлось ему видеть, хоронить и на поле боя после себя оставлять… Притупилось уже.
— Сказали, лейтенант пришёл, а ты — старший, — заметил Титов.
— Слухи — дело ненадёжное. Особенно в разведке, — улыбнулся Говорков. — У тебя с грамотишкой как?
— Высшее хулиганское… Шучу. Шесть классов и коридор. Опять шучу. На самом деле шесть классов. Карту понимаю, но… по азимуту ходить не умею, — признался со вздохом Титов и тут же похвастал: — Зато, как взять языка, любого научу.
Командиры присели на бревно.
— Чем сейчас разведка занимается? — спросил Говорков.
— В основном — ночные дозоры.
Помолчали немного.
— Давай, чтобы у нас двоевластия не было, сразу определимся, — предложил Говорков.
Титов насторожился.
— Я в твои дела по подготовке поиска, выхода на ту сторону и тому подобное не лезу. Предлагать что-то, естественно, могу. Но языка добываешь ты, и окончательное решение по этому делу за тобой. Работа помчанштаба по разведке —постановка задачи, определение сроков исполнения, организация службы на этой стороне.
Титов понял, что Говорков не собирается наводить у разведчиков штабные порядки. Удовлетворённо кивнул.
— Как тут вообще? — спросил Говорков.
— Линия фронта растянута, в отряде сильный некомплект…
— Слышал… У самого в роте… взвод едва наберётся. Когда командовал, — поправил себя Говорков.
— По причине малочисленности в дозоры посылаем по одному человеку.
— Не дело, — осудил Говорков. — А если ранят? Даже первую помощь оказать некому. А убьют — дырка в обороне для немецкой разведки.
— Людей нет.
— Надо сократить число постов. Если немцы сунутся ночью, их всё равно обнаружат. Где у тебя с кадрами зарез?
— Старшину, вон, убило, — сокрушённо качнул головой Титов. — Он хоть за линию фронта и не ходил, но снабжение обеспечивал железно. Для разведчика харч, обмундировка, вооружение много значат.
— Есть у меня кадр хороший на хозяйскую должность, — подумал Говорков про старшину Хватова.
— Тут нужен такой… — Титов изобразил ладонью щучку, виляющую хвостом.
— Тут нужен честный. Чтоб не воровал, чтоб не начальство подкармливал, а о бойцах заботился, — решительно возразил Говорков. — В разведку к тебе не полезу, а на этой стороне по-своему порядок наведу. Ещё где с кадрами узкие места?
— Командир группы прикрытия нужен… Ну и бойцы.
Говорков подумал.
— Есть у меня кандидат на прикрытие. Старшина со мной служил командиром стрелкового взвода. Как железобетоном прикроет. Надёжней не сыскать. И пулемётчик ему в помощь, в бою от страха не вспотеет.
***
Титов одобрил старшину Семёнова командиром группы прикрытия, в прикрытии оставил и Корнеева, а Хватов пошёл по хозяйственной части.
Говорков наблюдал за жизнью разведчиков, во внутренний распорядок и обычаи не лез.
Разведчики обычно ходили не строем, а «по-партизански», как удобно. Все были вооружены автоматами. Патроны к ним пистолетные, взять с собой можно больше. Убойная сила меньше, чем у винтовки, но для ближнего боя автомат удобнее: разведчики если и стреляют, то в основном в упор. Чистили оружие по необходимости. Никто чистоту оружия не проверял. Все понимали: откажет автомат или пистолет, и ты потеряешь шанс остаться живым при стычке с немцами.
***
Говорков с Титовым в блиндаже кумекали над операцией.
— Вот здесь у немцев окоп дозора на фланге вперёд выдвинут, — показывал на карте Титов. — Там ночами обычно по два человека дежурят: один осветительные ракеты пуляет, другой эмгой территорию щупает. Мы там мало ползали, не тревожили немцев. Здесь заброшенный участок дороги, здесь небольшое болотце, тут овраг, за окопом высотка небольшая. На обратном скате высоты у немцев, скорее всего, блиндаж. Из блиндажа, наверняка, скрытые подходы к окопу.
Говорков молча потягивал махорку и согласно кивал.
Карта переиздана в тридцать восьмом году по старым данным. Такие дают только общее представление о местности. Многое уже изменилось. Какие-то хутора исчезли, другие разрослись до колхозов-деревень. Названия могли поменяться. Была Николаевка, в честь царя, стала Красный Пахарь… Какие-то леса вырублены, какие-то опушки распаханы. Появились
