Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть третья

бредни - в надежде на то, что когда-нибудь эти ловкие и блатные парни помогут ему, провинциалу без связей и родственников, за Москву понадёжнее зацепиться…

9

Первый послеуниверситетский год, приезжая в гости к Заславскому и его принимая у себя на Таганке тоже, Кремнёв старался не тревожить мафиозного дельца-Илюху своими невзгодами и проблемами, не докучать, понимая прекрасно, что никому чужой плач и сопли не любы, не важны и не интересны. Он просто рассказывал бывшему однокашнику про свои дела и планы, а главное - поил и кормил его до отвала, что Илюха очень и очень любил: халявные пьянки-гулянки.
В июне же 1978-го попавший в “глубокую яму” Максим приехал к Заславскому в Кунцево уже с конкретной просьбой - помочь устроиться на временную работу, - чего ранее он не делал принципиально, повторим, не досаждал личными просьбами Илье. Но тут его сильно припёрло.
Однако хитрющий Илья, всё внимательно выслушав и проанализировав, на помощь “другу” не бросился со всех ног, даже и не подал вида. «Проблему твою я понял, Максим, - только и сказал тогда, лукаво сощурившись. - Попробую посоветоваться с парнями и тебе помочь. Но и ты, соответственно, не сиди сиднем, на Таганке у себя не прячься ото всех, не экономь денежки. Почаще приезжай сюда к нам и хмели мужиков, задабривай и “подогревай” их водочкой. Глядишь, они тебе что-нибудь да подскажут путное, наводку правильную дадут. Хорошо?»
Максим приезжал и хмелил в течение целого месяца праздную гоп-компанию. Но помощи так и не дождался в итоге - ни помощи, ни наводки. Евреи пили водку его с удовольствием, потом что-то буробили спьяну про новинки в литературе и кино; потом за баб принимались, забыв про Кремнёва совсем и его безвыходное положение. До чужих проблем и бед им дела не было никакого.
Максиму это делячество и пустозвонство было очень и очень обидно; порою - до слёз, когда он ни с чем домой возвращался на съёмную бабкину квартиру. В конце июня он не выдержал и напрямую обратился к Заславскому:
- Илья, ядрёна мать! Сколько можно меня за нос-то водить и на водку и бабло раскручивать?! - скажи! Прошу тебя как человека: пойми меня правильно и войди в моё положение хоть на секунду! Я ж без работы уже больше двух месяцев болтаюсь! Это в Москве-то - столице нашего государства, где менты на каждом углу торчат и бомжей, как тех же пьяниц, отлавливают - пачками отправляют их в места не столь отдалённые! Меня они тоже элементарно могут на улице остановить и проверить документы от скуки - и упечь потом в каталажку за тунеядство. Так ведь?! А ты меня уже месяц за нос водишь с пацанами своими, которым на меня насрать. Прошу тебя ещё раз как друга - помоги! Иначе мне - край: хоть бери и вешайся от безысходности…
- Как я тебе помогу-то, Макс? - стал было оправдываться Илья, - если у тебя нет московской прописки, которая везде требуется, как ты уже понял. Была бы - помог в два счёта. А так… Давай женись быстрее на какой-нибудь местной дурочке, строчить её начинай, по ночам жарить! - и проблемы твои сразу же отпадут. Одни сладости и ништяки на тебя посыплются.
- Илья! - недовольно перебил его Кремнёв. - Не засерай мне мозги женитьбой, не надо: у меня уже есть девушка на примете. И не москвичка тоже, как и я.
- И кто ж она такая, если не секрет? - колись давай! - встрепенулся и оживился Заславский, любопытством весь воспылав. - Это ты, стало быть, из-за неё, из-за любимой, такие муки страстные терпишь: от университетского диплома готов отказаться даже, простым работягою за прописку стать?
- Да неважно это! - недовольно отмахнулся Максим. - Важно только одно: если я и женюсь когда - то на ней одной и ни на ком больше. А пока я прошу тебе мне временную работу найти помочь за неимением постоянной: чтобы мне не болтаться без дела, не быть бомжом. Понимаешь?! Я же не прошу тебя меня в ЦК КПСС устроить или в какое-нибудь министерство на высокую должность, нет. Прошу лишь подыскать мне какую-нибудь дыру, каких в Москве тысячи, я уверен, и где от меня не потребуют ничего - ни прописки, ни рабочей специальности. Ты же - москвич коренной, ёлки-палки, ловкий и оборотистый парень, насколько я знаю. У тебя небось половина города в знакомцах ходит. Неужели ж у них нет на примете халявных мест таких?!...

-…Ладно, - через длинную паузу произнёс Заславский, видя критическое состояние Кремнёва и чувствуя природным своим чутьём, что дальше с помощью тянуть опасно: отчаявшийся Максим может его и на три буквы послать и уйти от него безвозвратно. - В нашем доме парень живёт, мой кореш давний и одноклассник, с которым мы до сих пор в близких отношениях состоим: регулярно встречаемся и пьянствуем, баб трахаем. А у него двоюродный брат имеется - Глебом кличут. Так вот этот Глеб в театре Сатиры старшим монтажёром сцены работает давным-давно, большим начальником понимай; пустил там глубокие корни. Я его видел недавно, пьянствовал во дворе, - так вот он жаловался весь вечер, что людей у него не хватает нормальных и постоянных: приходится, мол, студентов на работу брать и с ними потом мучиться... Хочешь, я с ним встречусь и переговорю? Я думаю, уверен даже, что он тебя к себе возьмёт при желании: ты - парень ответственный и работящий, насколько я знаю. Такие работники, как ты, везде нужны, и везде на вес золота ценятся…

10

Через пару дней, по звонку и рекомендации Ильи, Максим приехал в театр Сатиры для знакомства с начальником местных монтажёров Африкантовым Глебом Фёдоровичем. Тот встретил его на служебном крыльце приветливо и дружелюбно на удивление, провёл к себе в кабинет через проходную, очень маленький и очень тесный, сплошь увешанный театральными афишами, где и состоялась беседа Кремнёва со своим предполагаемым работодателем. На вид Африкантов был плотным и крепким мужичком среднего роста и 40-летнего возраста с отменной фигурой качка, одетым в чёрную футболку с надписью по-английски и дорогие джинсы. Был он в меру воспитан, пунктуален и деловит, в меру строг, обходителен и культурен - всё в меру. С такими приятно общаться и дело иметь: они тебя не обманут по пустякам, вокруг пальца не обведут, не зацепят случайным словом и колкостью не обидят…

- Ну что, давай знакомится, - сказал Африкантов приветливо, усадив Кремнёва перед собой на стул. - Меня зовут Глеб Фёдорович. Я тут главный монтажёр: на мне висят все декорации театра; понимай: всё художественное оформление спектаклей. С Плучиком Валентином Николаевичем лично и достаточно хорошо знаком - главным режиссёром нашим. Слыхал, небось, про такого? Молодец, что слышал! Плучек - мiровой дядька! Он хоть и старенький уже - но ещё жару и звону даёт! Будьте-нате! Так актёров чихвостит на репетициях за пустую, бездарную игру, за лень и незнание текста - что от тех только пар идёт и зловонный запах по сцене!... Ну а теперь, Максим, расскажи коротко про себя. Мне Илья Заславский в двух словах поведал вчера твою историю, но мне хочется и от тебя её послушать, из первых уст всё узнать. Ты согласен?
Кремнёв согласно кивнул головой и, выпрямившись на стуле, стал рассказывать про себя всю правду-матку, почему-то сразу же решив, что врать Африкантову опасно и вредно даже: всё, что надо, он от Илюхи уже и так узнал, а теперь лишь хочет услышать подтверждение сказанному… И Максим рассказал честно, что окончил МГУ год назад, исторический факультет в частности, и потом распределился в одну из столичных контор, откуда перед Новым годом уволился. Потому это сделал, что захотел остаться в Москве, получить тут прописку и комнату, а контора такой не предоставляла опции: он работал там временно, как командировочный, и в любой момент мог быть безжалостно выброшен из столицы в Тмутаракань… Далее Максим поведал, что полгода бился как рыба об лёд, чтобы устроиться в Москве по лимиту. Но его не взяли. Нигде! Хотя он много мест оббежал и со многими кадровиками побеседовал. Но всё без толку! И он остался без работы в итоге: болтается в Москве как бомж уже несколько месяцев, опасаясь милиции... Про историю с ЖЭКом он рассказывать не стал и про неожиданное увольнение оттуда - не захотел выставлять себя идиотом полным и дурачком перед новым работодателем…

- А сейчас-то ты где живёшь? - внимательно всё выслушав и запомнив, спросил его Африкантов участливо.
- Снимаю комнату на Таганке у бабки старенькой.
- Ну-у-у, то есть с жильём у тебя всё нормально пока, жить тебе есть где?
- Есть, конечно. Не беспокойтесь по этому поводу.
- Понятно. А прописан ты сейчас где?
- Вообще-то, был прописан в Касимове у родителей - это в Рязанской области; но в мае и оттуда выписался: местные военкомы задрали уже своими вызовами и повестками.
- Из Касимова выписался, а прописался куда? - не понял Африкантов.
- Да никуда, - виновато улыбнулся Кремнёв, с надеждой на мужика поглядывая. - Без прописки пока живу. Ну и надеюсь когда-нибудь в Москве прописаться.
- Это ты таким радикальным образом решил избавиться от государственного контроля, да? себя в исключительное положение поставить - вне порядков и закона? - недобро ухмыльнулся Глеб Фёдорович, буравя Максима взглядом прищуренных карих глаз. - Молодец! Только смотри, парень, такие игрища с государством обычно плохо заканчиваются…

Разговор на этом затих: Кремнёв всё, что хотел, сказал, и ждал положительного ответа, замерев на стуле. А Африкантов… Африкантов задумался глубоко, решая, как ему поступить - послать или не послать рязанского бунтаря с такою-то его биографией. Он бы его и послал, скорее всего, да по зарез нужны были рабочие руки…

- Ладно, - наконец произнёс он, с шумом выпуская из широкой и мускулистой груди воздух и поднимая на посетителя всё понимающие глаза жизнью битого человека. - У тебя документы с собой?
- Да, с собой.
- Давай я их погляжу.
Он быстро взял протянутую ему пачку с документами и первым делом начал изучать паспорт Кремнёва. Долго его читал и листал из конца в конец, думал, и потом произнёс решительно:
- Паспорт ты подальше спрячь и не показывай его тут никому, не привози сюда вообще: чтобы никто не знал про твои рязанские корни. Я возьму тебя к себе по договору на полгода учеником монтажника сцены - без привлечения трудовой книжки. Так мы со студентами делаем, кто хочет у нас подработать. Напишешь сейчас при мне заявление о приёме и заполнишь бланк договора. Паспортные данные в него вставишь свои, родные, а вот адрес укажешь московский - тот, где ты сейчас живёшь. И смотри, не проболтайся тут никому, что ты из Рязани родом. Хорошо? Договорились? Отвечай уверенно всем, если спрашивать станут, что ты - москвич, что живёшь с родителями на Таганке. Тогда и проблем не будет… А я твой договор в кадры сам отнесу. Совру там бабам нашим, что лично всё прочитал и проверил. А тебе там делать нечего, а то ляпнешь что-нибудь, не подумавши, и я тогда уже не смогу тебе ничем помочь. Договорились?... И вообще, Максим, поменьше тут болтай языком о себе, поменьше общайся со всеми, душу каждому встречному и поперечному раскрывай. Театр - это как большой и пустой ангар: тут сплетни и слухи распространяются со скоростью звука…

11

Так вот и стал Кремнёв от безвыходности рабочим московского театра Сатиры с зарплатой в 120 рублей, которой, впрочем, он был доволен. Хотя монтажники-москвичи, что в театре работали на постоянной