3-комнатной элитной квартиры на Лесной улице столицы - на основании дарственной от родственника, пожелавшего-де остаться неизвестным... Это привело Татьяну в тихий ужас, ясное дело, граничивший с помешательством. Начались вопросы и расспросы с пристрастием с её стороны: от кого конкретно, мол, такой щедрый подарок, и почему она, взрослая уже дама, ничего про этого родственника не слышала ранее? Предполагавший подобное развитие событий Михаил заранее придумал красочную легенду, в которую Мезенцева поверила в итоге и согласилась сначала посмотреть жильё, которое ей очень и очень понравилось, а потом и переехать туда согласилась вместе с матушкой.
Далее Михаил помог им собрать и упаковать вещи на старой квартире, и потом перевезти их на новую, столичную. Пока собирали и упаковывали, Кремнёв в это время с парнями из охраны перевёз на Лесную все свои книги из Абрамцево и расставил их там по шкафам. Он хорошо понимал, он верил, что под присмотром Татьяны его книги имеют все шансы уцелеть и не быть выброшенными на помойку после его смерти.
Когда все вещи на старой квартире были собраны и уложены, Макаров прислал в город Львовский машину с грузчиками: они-то и перевезли пожитки Мезенцевой и её матушки в Москву. И только после этого Миша приехал к Татьяне Викторовне на новое место жительства, как бы с проверкой, и вручил ей 250 тысяч долларов, сославшись на волю его нанимателя, пожелавшего, как и в случае с квартирой, остаться неизвестным.
И опять были охи и ахи, и целое море вопросов. Но Михаил и в этом случае был молодцом: уговорил двух растерянных и ничего не понимавших женщин взять деньги и не капризничать, не отнимать у него драгоценное время. И даже совет дал, основываясь на собственном адвокатском опыте, не нести эти деньги в банк, а лучше понадёжнее спрятать где-то: в этой ли квартире или у родственников. «Все банки Москвы, - со знанием дела предупредил он, - находятся под полным контролем мафии, криминала. И как только Вы заявитесь в банк с такой суммой денег, вас тут же возьмут на контроль и станут проверять ваши биографии. И когда поймут, что у вас нет защиты, что вы одни, - попытаются деньги у вас изъять под любым предлогом. Вы и сами не поймёте в итоге, как без копейки останетесь. И это - в лучшем случае. В этих банках такие ловкачи сидят, работающие в тесной связке с бандитами, что пробы ставить негде. Знайте и помните об этом, и лучше не говорите про эти деньги вообще никому: они целее будут, а вы - в безопасности…»
К концу июля 2000-го года Макаров даже и старую областную трёшку Мезенцевой умудрился продать, нашёл на неё покупателей. Таким образом, он выполнил всё, что обещал Кремнёву, и в достаточно короткий срок: меньше месяца понадобилось ему на это. Парень проявил настоящие чудеса изворотливости и старания, и гонорар свой многотысячный отработал по максимуму, на совесть. Он вырос в отменного юриста к 30-ти годам и в порядочного человека. Максим не ошибся в нём, как в своё время и Гиви…
14
21 июля 2000-го года, рано утром, когда Кремнёв ещё спал, к нему в Абрамцево позвонил Дато Чентурия по кличке Чёрт, криминальный авторитет из Калининграда, державший там под собой грузовой порт. С Дато у Гиви не было никаких дел прежде, - но Чентурия был его детским приятелем, сидевшим вместе с ним на малолетке. Поэтому Гиви и не прерывал с ним связей, ездил к нему на банкеты и юбилеи, к себе в Москву частенько его приглашал покутить и расслабиться. Дружил, одним словом. Кремнёв тоже Чентурию знал, здоровался с ним на гулянках и даже иногда курил в общих компаниях. Но один на один с ним не оставался ни разу, не разговаривал по душам и не сходился близко, ещё с колонии дав себе твёрдый зарок стороной обходить уркаганов. Поэтому он и удивился звонку Чёрта, совершенно неожиданному для него.
- Привет, Макс, - раздался в трубке хриплый голос Дато. - Не разбудил тебя?
- Да нет, Дато, всё нормально, - ответил сонно Кремнёв. - Чего ты хочешь?
- Как дела, Макс? - спросить у тебя хочу, - как работа? Справляешься с обязанностями в отсутствии Гиви? помощь не требуется?
- Да нет, нормально всё. Спасибо.
- Слушай, Макс. Я завтра утром прилетаю в Москву по делам, ну и попутно хочу с тобой пересечься, тему одну перетереть очень важную и денежную. Давай встретимся завтра и поговорим. Ты как, не занят?
- Да нет, свободен, - ответил Максим, окончательно просыпаясь.
- Ну и отлично! Прилечу утром в столицу и сразу тебе позвоню: уточним, где и во сколько нам лучше с тобой увидеться. Хорошо? Договорились?
- Договорились, - ответил недовольный Кремнёв, кладя трубку и посмотрев на часы. Они показывали половину восьмого.
- Ошалел он что ли, придурок! - недовольно пробурчал Максим, прячась под одеяло. - Звонить в такую рань! И какого хера ему вообще от меня нужно?!...
15
На другое утро, уже в семь часов по времени, Чентурия опять позвонил Кремнёву.
- Привет, Макс, дорогой! Ну что, я уже прилетел и еду к друзьям в Кунцево: там полдня проведу. А с тобой давай договоримся, пока я не сильно занят, где и когда мы сегодня встретимся?
- Приезжай ко мне в Абрамцево после обеда, Дато, - ответил сонный Кремнёв, плохо ещё чего соображавший. - Буду тебя ждать.
- Слушай, Макс. Мне как-то не с руки к тебе через всю Москву ехать, в пробках париться. Кунцево ж на другом конце города располагается: знаешь сам. Давай лучше где-нибудь в центре пересечёмся, на том же Новом Арбате. Хорошо? Согласен? У вас же там много своих кабаков. Вот и давай в одном из них встретимся и перетрём, и заодно погуляем, забег в ширину устроим. Я давно не был в столице - соскучился по вашей кухне и вашему гостеприимству. Вот и развесели старика. А я в долгу не останусь. Так что давай называй кабак, и я туда подскочу. Мне из Кунцево до Нового Арбата полчаса всего ехать по Кутузовскому проспекту. Удобно. Говори, где встретимся?
- Ну давай тогда в «Лабиринте», - сквозь отлетавший сон назвал Максим любимый ресторан Гиви, который тот первым выкупил в начале 90-х годов и сделал своим гнездом, в котором проводил потом всё свободное время.
- Хорошо, в «Лабиринте», так «Лабиринте», - послышалось в трубке. - А во сколько?
- Давай, к 2-м часам подъезжай. Я там буду.
- Всё, Макс, добро! До встречи!
«Чего ему от меня надо-то, старому пердуну? - недовольно подумал Кремнёв, кладя на тумбочку телефон и поспешно укладываясь в кровать, надеясь поспать хоть чуть-чуть до подъёма. - Никогда ранее никаких дел не имел с нами, а тут ему вдруг приспичило-припекло. И вчера разбудил, гондон, и теперь опять ни свет, ни заря поднял. Я сегодня и так целую ночь почти не спал, сон какой-то дурной видел. Будто сижу я с родителями в большой комнате за столом в нашей бывшей касимовской квартире и встречу праздную. Родителей вижу отчётливо, и отца, и мать, которых уже забывать стал за давностью лет. А тут они сидят передо мной как живые - и радуются. “Молодец, говорят, Максим, молодец, что приехал! Мы так по тебе соскучились, так соскучились! Если б ты только знал! Но ничего, говорят, ничего, родной наш, любимый сын: теперь всё самое страшное позади, и мы вместе теперь жить станем; ты от нас никуда не уедешь, мы не отпустим тебя”… А я смотрю на них, дивлюсь их праздничному настроению, и пытаюсь им объяснить, что скоро мне, дескать, в Москву уезжать надо, что я приехал временно, на побывку, и зря они так радуются, так веселятся: не к добру это. А они не слушают, гогочут оба, довольные, и только в ладоши хлопают, и повторяют дружно одно и то же раз за разом: “Молодец, Максим, молодец! Сынуля наш дорогой! Мы никуда тебя не отпустим больше: так и знай”… Странный какой-то сон, одним словом, после которого я проснулся в холодном поту и заснуть до рассвета уже не смог. Всё гадал: к чему это?... И только задремал вроде бы, - этот мудак звонит и будит. “Стрелки” какие-то назначает! Зачем? Сегодня в жару на Арбат ехать надо будет, встречаться и пьянствовать с ним. Так мне это всё не нравится - эти внезапные встречи!...»
Попытавшийся было заснуть Максим так этого и не смог сделать в итоге: сон упорно бежал от него как обнищавший должник от кредитора. До 9-ти утра он поэтому провалялся на койке впустую, с боку на бок веретеном крутясь словно в горячке, а в 9-ть поднялся, помятый и бледный, без-сонницей выжитый как лимон, одел спортивный костюм с кислым видом и спустился вниз на утреннюю пробежку, которую только в дождь отменял, или в лютый холод. Но на этот раз дождя не было и в помине: на улице установилась прекрасная солнечная погода, какая и бывает в июле-месяце в средней полосе России. И Максим без помех пробежал кругов десять по периметру дома, пытаясь утренним бегом прогнать хмарь и тяжесть с души, освободить от ночного кошмара душу, а потом ещё и в бассейне остервенело плавал дольше положенного. И тоже старался плаваньем раздражение снять, повысить тонус и поднять себе настроение.
Это ему не удалось, однако, и расстроенный и недружелюбный он вернулся в дом, поднялся в столовую хмурый, позавтракал без аппетита как тяжело-больной человек. Потом сразу же пошёл к себе в кабинет и вызвал Синельникова по рации.
- Слав, - сказал он ему без предисловий, забыв даже поздороваться. - Утром Дато Чентурия звонил: хочет сегодня со мною встретиться по какому-то важному вопросу. Встречу назначил в «Лабиринте» на два часа дня. Так что готовь парней: в начале второго придётся в Москву ехать.
- Саныч! - опешил Славка. - Тебе нельзя пока ехать в город, мы же договорились! Тебя Ореховские могут пасти! А от них, если каша заварится, хер отобьёшься! У них же там бойцов целая куча, и стрелки отменные есть, прошедшие Афганистан, и винтовки снайперские с серьёзным обвесом. Мои парни тебя не спасут, если что: пули снайперские летают быстрее.
- Слав! - перебил Синельникова Кремнёв. - Кончай паниковать и беду кликать! Без тебя тошно. Дато - серьёзный мужик, криминальный авторитет, друг покойного Гиви. Я не мог его на три буквы послать, понимаешь - не мог! Да и сомневаюсь я, что Ореховские меня пасут круглосуточно, время и бабло на меня тратят: сдался я им!… Подъедем к «Лабиринту» вплотную, по тротуару прямо. От машины до двери там метров десять всего - проскочим. Ну а уж в самом кабаке мне и вовсе опасаться нечего: там кругом наши парни работают, и всех проверяют тщательно на входе. Так что не бзди, Слав, не надо, - а лучше собирай бойцов и готовься к отъезду. В начале второго выезд. «Семи смертям не бывать, а одной не миновать!» - так ведь. Я не собираюсь всю жизнь от каких-то там мудаков как заяц трусливый прятаться.
Синельников ничего не сказал на это, понимая без-полезность дальнейшей беседы. Он только лишь обречённо махнул рукой, воздух из себя выдохнул тяжело и громко - и пошёл после этого из кабинета вот: исполнять приказание шефа…
16
22-го июля в 13 часов 15 минут по времени целый кортеж из элитных машин выехал из Абрамцево и помчался по Щёлковскому шоссе по направлению к центру столицы. До Нового Арбата Кремнёв с парнями добрался за 40 минут, чуть задержавшись в пробках. Его кортеж подъехал по тротуару прямо к дверям означенного ресторана, после чего выскочившие из джипов охранники в количестве десяти человек организовали живой коридор. По нему-то они и провели Кремнёва внутрь помещения, где его уже поджидал за столиком Дато Чентурия.
- Привет, Дато, -
